Яркими красками по небу

жуткое, хищное выражение лица, что хоть и исполосовала улыбка, но коварства и опасности никак не уменьшала.
Враз зарычал и тотчас содрал с меня платье. Беглый, голодный взгляд - и тотчас подхватил меня себе на руки, поддаюсь. Быстрые шаги к софе – повалил на нее. Повис сверху. Короткий поцелуй в губы, смеется:
- Опять без труселей…
- А зачем… идя к своему Хорьку… лишнее одевать? Еще пока будет раздевать – передумает.
- Лесь… - вдруг заныл, заведя свою старую песню.
- Нет, Борь! – едва не взвизгнула я. Мигом приподнялась, уткнулась носом в шею. Шепчу: - Пожалуйста, не надо…
- Лесь, я не могу, - силой отстраняется – обреченно падаю на софу.
Пристальный, всепоглощающий, голодный взгляд мне на голую грудь – и не в силах оторваться. Но губы уже шевелятся, бормоча приговор, словно мантру:
- Нельзя так… нельзя. Не как крысы…
Вмиг грубо хватаю его руки и укладываю на вожделенные места. Сжимаю его кисти вместе с ним. Поддается, отчаянно застонал, завыл.
Мигом выдирается руки и, нырнув ладонями мне под спину, приподнимает меня вверх. Враз впивается жадным, неистовым, ненасытным поцелуем в желанное. Выгнулась похотливо под своим зверем, что наконец-то вновь стал волком. Живо протискиваюсь руками к его брюкам. Расстегнуть ремень, змейку, стащить белье. Зарычал, застонал мой хищник, мой Тиран, утопая в ласке.
Но еще миг – и кто-то звонко, уверенно заколотил в дверь, огорошивая нас, словно воров.
Дернулся Боря, перевел взгляд в непонимании на дверь. Выжидаем.
И наконец-то слышится:
- Борис Федорович, - Лилькин голос. – Совещание. Народ тут уже собрался… нервничает.
 
С*ки.
Злобно, раздраженно скривился Кузнецов. Шумный, обреченный вздох – и подался назад. Мигом одеть, заправить одежины.
Лежу, смотрю на него… готова уже зареветь от всех этих измывательств.
- Прости, зай… Но, сама понимаешь. Не вовремя как-то всё…
Поднял с пола платье – протянул мне. Поддаюсь. Молча беру, встаю, одеваю.
- Не умею я вовремя… - обижено надула губы.
Заметил. Подошел ближе, обнял, прижал к себе. Короткий поцелуй в губы – и вдруг погладил, провел по волосам. Ухватил за подбородок. Добрый, пристальный взор в очи:
- Прости меня, малыш… Но оно и к лучшему… Рано еще пока.
 
Хмурюсь, кривлюсь, злобно стискиваю зубы.
Прячу, отвожу взгляд.
- Рано… всё время рано и не вовремя. С одной только Сиськастой – в самый раз.
Обмер, ошарашенный, закатил глаза под лоб. Зажмурился.
- Причем тут она? – не выдерживает и отчасти грубо, озлобленно рявкнул.
- Ни при чем, - язвлю.
Шумный, нервический вздох. Ухватил меня за плечи. Движение, напор, подчиняюсь – смотрю ему в очи.
- Что уже случилось? Говори… Что ты там себе надумала?
- Завтра пятница.
- И че?
- Баня… Ты опять с ней, да?
Застыл, округлив очи. Но миг – и лихорадочно заморгал:
- Причем тут она?
- Не сочиняй, а. И дурака не валяй. А то я не заметила, что все «рандеву» вместе с ней проводишь.
- Ты сейчас серьезно? – немного приблизился, лицом к лицом, пристальный взгляд. Неуверенно смеется: - Тебе прям сейчас хочется о ней поговорить?
- Ну… а как? Пять лет вместе с ней…
- Десять, б***ь! – неожиданно гневно рявкнул, движение – и оторвался, встал, шаги в сторону, сгорая от раздражения. Звонкие вдохи, пытаясь сдержать зарождающуюся злость. Миг – и обмер, взгляд на меня.
Выжидаю, сверлю ответным взором.
- Какое вместе, Лесь? – рявкнул внезапно. Че ты, б***ь, несешь? Кто тебе вообще такую х**ню в башку вбил? Временами перепихон – да, б***ь, не скрою! И только! Олеся, - шаг ближе, но не решается меня коснуться. Сдержанный, пронзающий взгляд в очи: – Если она себе там что-то напридумала, то – исключительно ее проблемы. Я никогда ничего ей не обещал: знала, на что шла. А забыла – ее косяк. Не мой. Так-то у нее за эти пять лет и муж организовывался, и дочь она ему родила. А потом развелись – и снова про меня вспомнила, увязалась. А мне че? Мне ниче… по***, если только потом без претензий. Понимаешь? Так что не надо… опять эту тему поднимать. Ты думаешь, она одна у меня такая? Или че?
Обмерла я, болезненно опустила очи.
- Проснись! Сама знаешь, кто я – и как все эти бабки тянут к нам шкур. Лиши меня всего этого – и всем сразу по*** на меня станет, не вспомнят, и как звали. Пока красивая жизнь вокруг меня – пока и я для них красивый. А тебе я верю… Верю, что не только эти споли нужны, и не только тра*. Или что? – едва заметно, но уверенно киваю одобрительно, еще больше пряча взор от позора, что довела до такого крика, до таких слов. – Вот и я надеюсь, что так. И всё у нас будет. Придет время – и всё будет. Хочу тебя. Очень хочу – аж зубы сводит. Ну, и что? Пять минут – и твари на всю жизнь. Дело не только в принципах. Не только, чтобы… не за спиной Киселя, пока ему х*ево. Нет. Я не хочу… чтоб вышло так, что ты спишь со мной, только пока я нужен, пока разруливаю его ситуацию… - мигом выстреливаю ошарашенным взглядом Кузнецову в глаза. – И не надо мне тут, - машет рукой, - слов… я все понимаю, верю, доверяю. Я решил, что сначала сделаю, а потом все остальное – то так и будет. И нечего со мной пререкаться. А уж тем более ревновать... ибо не к кому. Всё прошлое - в прошлом. Ясно?
Вновь виновато опускаю взор, киваю покорно головой.
 
Стук в дверь. Отчаянное Лильки:
- Борис Федорович!..
 
- А сейчас мне, Лесь, пора… прости, но дела зовут. И тот факт, что я иду в баню с друзьями – никак не значит, что я иду туда тра**ться. Минимум – по**здеть, максимум – побухать и подраться, - шаг ближе, обнял, притянул к себе. Поцелуй в макушку. Тихим, ласковым шепотом: - Теперь ты у меня есть… и на*** мне какие-то шмары? Мне не шестнадцать, что у меня чешется… и хочется хотя бы кому-то присунуть, или всё перепробовать. Нет, давно уже перегуляно, и до одури перенасыщено. Везде одно и то же. Другое дело – что-то… серьезное, семья.
 
И снова стук, гул, что волной уже превращался в бешенство за дверью.
- От, с*ки неугомонные, - ржет пристыжено. – Ладно, родная моя… Давай. Вечером наберу, потрещим еще. А пока иди – тебе пора.
- Я буду ждать.
 
Сел в кресло. Я к двери… провернуть замок, дернуть на себя полотно – пропустить ораву взбешенных зябликов. Больше десятка, уставших стоять, ждать, раздраженных мужиков ввалилось внутрь. Это вы еще в наших очередях соцслужб не стояли, гады зажравшиеся!
И вот он, момент. Едва ринулась к двери, как вдруг кто-то тут же перехватил меня за руку. Оборачиваюсь – Киселев. Напор на меня – оба вываливаемся за дверь, в приемную.
Живо прикрыл полотно, сдерживая галдеж. Глаза в глаза:
- А ты че здесь делаешь?
- Привет, - нехотя, раздраженно язвлю. Шумный вздох. – На работу устраиваюсь.
- Почему ко мне не зашла?
Нахмурилась. Думала, было, еще соврать – но… реально, за**алась… всех огораживать, холить:
- Киселев, - озлобленно гаркаю, - че те надо? У вас совещание? Вот и пи**уй на него!
- В смысле? – выпучил на меня свои очи. – И, вообще, че ты со мной так разговариваешь?
- Да за**ал ты меня! – шаг ближе, тихо, в лицо: - Че ты ко мне вяжешься? Ну, сделка это была! Сделка! Когда ты это поймешь? Ради тебя старалась!
- И че терь? С тобой даже поговорить нельзя?
- О чем? Всё и так на мази.
- Хотя бы об этом… почему все так стало.
- *** нужный от****ла – и всё.
Округлил, огорошенный, очи, секунды - и закивал вдруг головой:
- Кузнецов, да?
Нервно цыкнула, раздраженно пустив глаза под лоб. Шумный вздох. Едва не срываясь на крик, рычу:
- Ничего не было, Киселёв! Словами достучалась – и всё!
- А, - кивает головой, а на губах – жестокая, болезненная ухмылка, презрительный взгляд: - Потому сейчас без лифа и трусов, да?
Скользящий взгляд по моему телу – его, мой (вторя).
Взгляд в лицо. Очи в очи:
- Шалава ты конченная…
- Иди ты на***, Артемушка! Я тебя из тюрьмы вытаскивала, а не семью с тобой создавала! И ты знал это, знал с самого начала!
- И тра**лась ты со мной… тоже? … из-за тюрьмы? Из-за жалости, или  вины? А?
Обмерла я, прибитая неожиданной правдой. Молчу позорно. Не знаю даже, что толковое выдать в ответ.
- Понятно всё с тобой, - внезапно гаркает. Резвый разворот – к двери босса.
- Артем, стой! – живо кидаюсь вслед, попытка схватить за руку, но тут же увиливает.
Уверенно дернул на себя полотно и молнией скрылся в кабинете, с лязгом пресекая мне следом путь.
 
 
Глава 19. «Гоп»
 
***
Прийти домой и завалиться в постель. Дурные, шальные мысли… То Киселёв (совесть грызущая за него), то Боря. Вновь Боря… Всепоглощающий Боря. Сладкий, страстный, безмерно желанный Боря… и так - пока не уснуть от отчаяния и боли, от горечи и обиды.
Ждать, опять ждать… и неизвестно еще сколько.
 
…
Но внезапно звонок, привычная мелодия, отчего сразу реагирую, соображаю. Нащупать телефон и принять вызов:
- Да? – сухо, охрипло, едва внятно.
- Собирайся, нашли мы ее…
 
***
Кто мы? Кого нашли? Плевать. Догадки есть, и того хватит. Самое главное – звонок от Кузнецова, и он скоро будет у моей двери.
А что еще нужно влюбленной дурочке? Ничего. Хоть на край света – лишь бы только за ним, одним…
 
***
В его машине: он – за рулем, я - рядом. Далеко за город. Мчим, в неизвестном (мне) направлении.
Лыбимся, как дураки, то украдкой метая друг на друга взгляды, то отворачиваясь, пряча стыдливо чувства.
 
- Че ржешь? – не выдерживает и гаркает, хотя сам не меньше моего заливается.
- А ты че скалишься?
- Рад тебя видеть… - бросил пытливый взор.
Вальяжно откидываюсь на спинку сидения. Горделивый, важный вид.
Царски язвлю:
- Так виделись же сегодня…
- И че? – пристыжено ухмыляется. И снова на мгновение оторвать от дороги взгляд. – Всё равно соскучился…
Нахально, неприкрыто хохочу:
- Надо же… То две недели ни слуху ни духу, то за полдня… уже соскучился. Че так?
Шумный (его) вздох, но все же тихонько смеется и отвечает:
- Лесь, вот ты себе… черти где сережек натыкала. А язык так и не проколола.
Удивленно вздернула я бровями от услышанного:
- Надо? Проколю, - ухмыляюсь коварно, хотя все еще в замешательстве: не думала, что он вообще одобряет эту тему.
- Да, - откровенно уже ехидничает, заливаясь терпким ядом. – Проколи, хорошенько так проколи, да приколи его к нёбу, чтобы меньше пи**ела...
Пристыжено ржу, заливаюсь краской.
Вот, с*ка…
- Че молчишь? – буквально сразу и отзывается испуганно Боря, реагируя на то, что я отвернулась: – Обиделась что ли?
Оборачиваюсь, демонстрируя свою невольную, что не в силах сдержать, улыбку. Хохочу позорно:
- Да думаю, куда тебя послать… только так, что бы обидно было.
- М-м-м… смотри, как бы потом не передумала.
- А ты че, сразу побежишь? – не сдерживаюсь и еще громче заливаюсь, давлюсь смехом.
- Смотря куда, - и вдруг откровенный, с вызовом взгляд мне на низ живота.
Обмерла я, ошарашенная. Но все еще пытаюсь, не уступить сей бой:
- Губу закати, - гордо вздернула подбородком кверху. – Упустил ты свой шанс. Теперь только лес или пень.
Цыкнул обиженно, перевел взор на проезжую часть:
- Нет, тогда не согласен.
 
***
Отыскали мы ее, свидетельницу эту. Ту самую дуру, за которую я вступилась тогда… той злополучной ночью. Приезжей оказалась, из деревни. В городе же жила на съемной квартире с подругами. С учебой не сложилось, зато работу нашла, корпела там, пока идиота… на свою голову не повстречала. Отношения взрослые. Первая любовь.
В общем, вся х**ня понятная, и не понаслышке мне знакомая. Не за что было ее осуждать. По крайней мере –