СТРАННЫЕ НОВЕЛЛЫ

СТРАННЫЕ НОВЕЛЛЫ
I
"Мы уже давно были мертвыми и не заметили."
                        Ж.Кокто
Иван Иванович проголодался, но две вещи не позволяли ему отобедать (да и отужинать тоже!), как следует. Первая, это то, что в холодильнике отсутствовала пища. Вторая - он был привязан к сиденью стула стальной проволокой. 
Иван Иванович не мог не о чем думать; ужасная боль не давала покоя. Он снял телефонную трубку и принялся набирать номер. После нескольких длинных гудков трубка прохрипела...
Петр Петрович сидел на деревянном стуле, попивая ароматный красный чай. Он вспоминал счастливое детство в стране победившего социализма, успешную сдачу экзаменов в восьмом и десятом классе средней школы города Караганда, учебу в высшем учебном заведении столицы, работу на заводе и переход в коммерческие структуры демократического общества. Теперь же вся жизнь пошла кувырком: банкротство, развод, второй брак и третий, но самое страшное - долги, дамокловым мечом висевшие над его кудрявой в отдельных местах головой. Меч висел до недавнего времени, пока к нему на съемную квартиру не явились кредиторы и, приставив к виску внушительных размеров пистолет, потребовали деньги. На это Петр Петрович, глупо улыбаясь, пожал плечами и получил в лицо удар, а после этого его ноги с нестрижеными ногтями были помещены в эмалированное ведро и залиты раствором фюген фюллера, который мгновенно застыл. Петра Петровича пообещали в ближайшее же время отправить на дно водоканала, но пока обещание не сдерживали, зато регулярно кормили и поили.
И вот сейчас он сидел на деревянном стуле и предавался воспоминаниям. Предавался, как вдруг зазвонил телефон, стоящий на столе. Ноги безумно чесались, а Петр Петрович поднял трубку:
-Алло...- протянул он и разочарованно произнес, - А это ты! Ну, привет! Как дела?...
Иван Иванович чихнул в сторону и, подавляя частую икоту, сказал:
-Петрович, я знаю, что у тебя найдется ножичек сантиметров тридцать-сорок. Одолжи на полчасика... - в его голосе слышались дребезжащие нотки.
Петрович ответил не сразу. Он плюнул в ведро, выругался и проорал:
-Идиот! Посмотри перед собой! На подставке стоят какие угодно ножи, бери и пользуйся, - и он рукой указал на середину стола, за которым только с другой стороны восседал на таком же деревянном стуле Иван Иванович...
Иван Иванович увидел ножи и вытащил один из них - самый большой. Он посмотрел на своего соседа, прищурил глаза, взмахнул ножом и отсек себе левую кисть. На губах появились слюни, а Иван Иванович точно заправский шеф-повар Кутюрье быстро-быстро разрезал руку на ровные куски. Через несколько минут он с удовольствием поедал собственное мясо, обгладывал косточки и вытирал с лица кровь рукавом дорогого английского пиджака...
II
"Траурный креп юных дев - истинный праздник солнца."
                        Ж.Кокто
Анна спустилась по скрипящим ступенькам одноэтажного деревенского дома и на крытую соломой крышу. Из трубы валил дым, а женщина, схватившись за живот, поспешила к курятнику. Распахнув дверь, она выгнала всех кур и возмущенного, но по-прежнему гордого петуха, задрав полы платья, присела на корточки там, где лежало сено, и стала тужиться. Одно за другим стали выскакивать яйца. Женщина бережно поднимала их одно за одним и откладывала небольшой тазик, стоявший тут же рядом. В тазике лежала шерстяная тряпка, и Анна, не переставая тужиться, заворачивала яйца в нее. Через некоторое время скорлупа трескалась, и на свет вылезали дети, расползаясь в разные стороны. Женщина подобно автомату продолжала выдавливать яйца, петух на улице кукарекал, куры кудахтали, а в курятнике стали появляться мужчины в длиннополых пальто и шляпах. Анна улыбнулась им и достала несколько только что снесенных яиц. Довольные мужчины вышли во двор, быстренько развели костер принялись готовить аппетитную яичницу... 
III
"Всю жизнь вы смотрите в зеркала и наблюдаете, как там работает смерть!"
                        Ж.Кокто "Орфей"
Николай ходил из угла в угол, раздумывая, как ему провести остаток дня. Время от времени он подходил к металлическому столу, крепко привинченному к бетонному полу, брал алюминиевую миску, отхлебывал через край похлебку, закусывал черствым куском белого хлеба и вновь принимался ходить туда-сюда, временами выкрикивая какие-то обрывки фраз:
-Отсюда далеко до фарватера... день и ночь поменялись местами... птицы улетают на восток... жизнь дала трещину... сколько осталось до восстания...
Временами Николай стучал в стену, а та, выстроенная из обыкновенного упаковочного картона, шуршала и покачивалась так, что, казалось рухнет в одночасье. Он останавливался, подбегал к зарешеченному окну, вставал на табурет и брался за бумажную решетку, желая увидеть мир по ту сторону. Это у него не получалось, потому что мир находился где-то далеко внизу и никакой возможности рассмотреть что-либо не представлялось. 
-Как же быть с преобладанием... научить себя сопротивляться... новый свет отошел ко сну... на меня смотрят иные... жестоко обманывать себя в мгновения перед счастьем...
Он снова и снова возвращался к столу, пил, ел и возвращался к бутафорским стенам.
Через некоторое время он понял, что стоит попытаться открыть дверь, выкрашенную в яркие, практически кислотные цвета, и хотя та была сделана из такого же картона, распахнуть ее он не сумел.
И в тот же час в коридоре послышались хриплые голоса. Он прислушался и понял - это охранники. Сколько лет он провел в этом помещении и не догадывался, что находится в тюремной камере. Николай засыпал, просыпался и находил на столе пищу, употреблял ее, впадал в размышления, говорил сам с собой, снова засыпал. Так повторялось день за днем, и он даже представить себе не мог, что может существовать иная жизнь. Когда и как Николай попал в учреждение, он не помнил, да и стоило ли вдаваться в подробности, поскольку все шло так, как должно, и вот только сейчас он осознал всю беспомощность собственного положения.
Между тем охранники продолжали переговариваться хриплыми голосами, и Николай понял из их слов: они покидают тюрьму, оставляя его абсолютно ни с чем. Николай расстроился и попытался открыть дверь в очередной раз. Тщетно! Он припал к замочной скважине, но там была непроглядная тьма. Он стал кричать, взывая о помощи, но все напрасно. 
Пройдя по камере взад-вперед несколько раз, он стал собирать мысли в кучу, но ничего не получалось. Николай сел на табурет и обхватил голову руками. 
Оставалось надеяться, что кто-то снаружи сможет разрушить тюрьму и впустить его на свободу...
А снаружи действительно группы вооруженных лопатами и вилами людей пытались разрушить картонные декорации и раз за разом шли на штурм...
                                                               ноябрь-январь 2016-17
IV
"Нужно принять какие-то меры. И я приму их. Но играть в прятки... я не желаю."
                        Ж.Кокто
Все мы были детьми, многие ходили в детский сад, а большинство ходили в школу. Конечно мы не имеем в виду тех, кто окончил два класса ШД, а читать и писать учился, покупая строительные материалы и инструменты на оптовом рынке и обманывая заказчиков и рядовых сотрудников.
Но я хочу сказать совсем о другом.
Помним ли мы первую симпатию, первую любовь, первое свидание, ощущаем ли мы на губах вкус первого поцелуя? Я уверен, что в той или иной мере все это знакомо каждому.
Итак наступило лето, школы закрылись, а дети пошли на заслуженный отдых, стремясь скрыться из городских трущоб и найти единение с природой.
Четверо восьмиклассников, теперь уже законных девятиклассников - три девочки (Оля, Надя и Марина) и мальчик (Дима) - собрали рюкзаки, наполнив их напитками, съестными припасами и кое-чем еще, пришли на железнодорожную станцию, и электропоезд повез далеко-далеко за город. Часа через полтора они стояли на крохотной станции, где не было не только людей, но и билетной кассы. Вдохнув полной грудью свежий воздух, ребята направились в лес и спустя некоторое время облюбовали симпатичную полянку, где и разбили свой лагерь. 
Отведав горячительного и закусив, Оля, Надя и Марина, а вместе с ними Дима покурили запретного и стали заниматься интересными вещами, которыми как правило родители запрещают заниматься собственным детям, хотя будучи в их возрасте с удовольствием занимались тем же самым. Ребята носились по траве нагишом и радовались жизни. Наконец они изрядно устали и повалились на землю.
Дима разлил напитки и после выпивки встал в полный рост.
-А знаете ли вы, что в этом лесу растут такие грибы, от от них становится так кайфово!
-И ты хочешь сказать, что знаешь эти грибы? - саркастически спросила Оля.
-Естественно!
-Я боюсь есть незнакомые грибы, - вставила Марина, а Надя вскрикнула:
-А я хочу таких грибов!
-Ну так пойдем со мной, наберем столько, что на всех хватит, а коли не будут есть, нам больше достанется.
С этими словами Дима взял Надю под руку, подхватил кое-какую одежонку, и через некоторое время они скрылись в лесной чаще, а Оля и Марина остались лежать голыми, подставляя свои тела палящим лучам солнца.
Как долго ребята провели в поисках грибов, никому неизвестно, но только они ничего не нашли. Улов, как говорится, был никакой! Однако повеселились на славу. Но пора и честь знать, тем более ночь уверенной поступью наступала на пятки дню. Дима и Надя вернулись на поляну и то, что предстало перед ними, мягко говоря, поразило. Девчонки по-прежнему лежали на спине голышом в высокой траве, но в их телах, чуть пониже груди чернели отверстия, в которых проросли настоящие вишневые деревья, и более того они плодоносили. Дима покачал головой вправо-влево, а Надя, приблизившись к деревьям стала срывать одну за другой вишенки:
-Ну, что ж, раз грибов не нашли, так можно варенья наварить...
                                                             декабрь-январь  2016-17
ЗАНОСЧИВОСТЬ
Дождь зарядил с самого утра, размывая остатки грязного снега, и серый день переходил в мерзкие сумерки, и грозил перейти во тьму неприятной ночи.
Он закутался в длиннополый плащ, поднял воротник и надвинул шляпу глубоко на лоб. В правой руке он сжимал потрепанный кожаный портфель неприятно-коричневого оттенка. Его путь лежал через Цветной бульвар, по Рождественскому бульвару до Сретенки и дальше к Чистым прудам. У светофора ему наперерез двигалась компания из четырех молодых людей в коротких кожаных куртках с длинными намокшими волосами. Он слегка замедлил шаг, давая возможность парням пройти мимо, однако и они сбавили скорость и т.о. он слился с толпой. Молодые люди громко говорили, смеялись, в общем вели себя так, как вела себя молодежь во все времена. Он не слишком обращал на них внимание, погрузившись в собственные мысли, коих накопилось за последнее время изрядное количество. Но одна фраза, оброненная одним из парней, заставила его прислушаться:
-А ведь Тромбонист никак не отреагировал на наши сообщения...
-Мало того, - раздался другой голос, - после возвращения с родины он стал каким-то странным...
-Странным, если не казать большего! - это говорил третий.
Наш знакомый ускорился, чтоб идти в ногу с остальными и слегка взволнованно произнес:
-Извините меня, что я не будучи знаком, влезаю в ваш разговор, но мне