Губит людей вода? (финал)

посыпались вслед за ним.
Тут надо пояснить, для тех, кто сам еще не догадался, что вследствие такой политики матери ни я, ни тем более Пашка плавать не умели. Естественно, что первым стал тонуть возле берега Пашка, а затем и я, от страха сиганувший на глубину. Пашку она вытащила, прыгнув за ним в воду. А потом стояла на берегу и внимательно наблюдала как я тону.
– Поделом тебе, выродок малолетний, - кричала мать. – Будешь знать, как родителей обманывать, подлюка!
Верный Андрюха, сам плавающий с трудом, пытался поддерживать меня на плаву. Тянуть меня к берегу, до которого было ближе, он боялся, так как там стояла мать, а до противоположного берега было далеко и надо было пересечь места, где была наибольшая глубина.
Так бы мы вдвоем бы и утонули, но на наше счастье, на озеро заглянул, находящийся в состоянии благодушного подпития, матерый вор-рецидивист Лёня Бруй. Опытным взглядом оценив сложившуюся диспозицию, он легко свернул замок, крепящий к цепи единственную на озере деревянную лодку, и отправился на этой лодке нас спасать. Втянув нас в лодку, он, не смотря на угрожающие крики матери, требующей отдать «выродков» ей на расправу, уверенно направил похищенное плавсредство к противоположному берегу и выпустил нас, как дед Мазай спасенных зайцев на волю. Ясное дело, что обежать вокруг такое большое озеро мать бы не успела, что сама же прекрасно и поняла.
– Надо было тебя в детстве удавить! – прокричала она. – Что бы ты околел! Чтоб тебя сальмонеллы сожрали!
– Тебе, Андрей, это тоже так просто с рук не сойдет, - многообещающе погрозила нам кулаком. – Все матери расскажу! Она тебе шкуру спустит!
– Павел, бегом! - громко изрекая угрозы, далеко разносящиеся над водной гладью, красочно суля мучения, которые нас ждут тогда, когда мы, рано или поздно, попадем ей в руки, ловко пиная, бегущего впереди, Пашку, напрочь забывшего о живой рыбке в желудке, направила свои пылающие праведным гневом стопы к зданию конторы.
– Стой тут и не смей слезать! - она поставила Пашку на стул в центре бухгалтерии и запретила ему слезать со стула. – Пускай все тебя видят, и пускай тебе будет стыдно, что мать не слушался!
Надо заметить, что в дополнение ко всему прочему Пашка в детстве еще и высоты боялся. Поэтому стоять на стуле было для него немалым испытанием. Мать же красочно поведала своей начальнице Вере Андреевне о роли ее сына в пытке Пашки. Вера Андреевна, еще до конца не излечившаяся от перелома ноги, вызванного нашей невинной шалостью с половой доской, проникшись, позвонила к себе домой.
– Иди на озеро и приведи домой этих шалопаев, - приказала она старшей сестре Андрея – Наде. – Запри их дома и позвони мне.
Надя, следует признаться, недолюбливала нас с Андреем еще с тех пор, когда ее заставляли за нами присматривать, потому что мы любили класть пойманных мух между листами ее учебника по английскому языку и давить их. Естественно, что она с радостью воспользовалась возможностью отомстить. Она пришла на озеро, где мы сидели в компании спасителя Бруя и внимательно слушали рассказы о его тюремных похождениях, и под каким-то благовидным предлогом позвала нас к ним домой.
Мы, будучи под впечатлением от своего спасения и порядком проголодавшись, не слушая доводов настороженного разума, радостно воспользовались заманчивым предложением и доверчиво сунулись в этот капкан. Пока мы с Андрюхой на веранде их дома обжаривали, пользуясь сковородкой и солидным куском сливочного масла, на газовой плите вареную колбасу, коварная Надя тихо позвонила в бухгалтерию и отчиталась в нашей поимке. Затем вышла из дома и заперла нас снаружи. Мы, ничего не подозревая, жадно поглощали колбасу и хлеб, взахлеб обсуждая свой заплыв.
– Как ты нырнул то от мамаши – не догнать!
– Да ты не меньше меня тикал!
– Это я спасал тебя, недотепу.
– Оно и видно, что спасал. Так вцепился в меня, что чуть не утопил.
Когда колбаса закончилась, и мы подобрались к варенью, хитро предложенному нам вероломной Надей, входная дверь распахнулась, и мы узрели двух разъяренных матерей, явно желавших предать нас скорой смерти, из-за спин которых выглядывала ехидная мордашка предательницы Нади.
– Убью скотина! – грозно проревела моя мать. – Придушу как котенка шелудивого!
Я понял, что наш конец близок и кинулся искать спасения вглубь дома. Андрюха, поначалу замешкавшись, рванул следом, но споткнулся на пороге прихожей и упал. Только это падение уберегло его от участи стать жертвой горячей летающей сковородки, брошенной мне вслед матерью. Но своим падением он послужил святому делу моего спасения, ибо мать, алчущая добраться до меня и придушить, запнулась об него и упала, создав в свою очередь помеху движению прихрамывающей Вере Андреевне, которая присоединилась к этой куче. Пока они распутывались, я как ошалевший мартовский кролик, которому вместо чая Безумный шляпник налил спирту, метался по чужому дому, ища пути к спасению. Судя по беглой оценке обстановки, мне наступал окончательный и бесповоротный конец!
Расставаться с жизнью в столь юном возрасте мне претило, и тут меня озарило, почти как золотовешавшего Архимеда в ванной, только ни ванной, ни тем более радостных криков: «Эврика!» при этом не было. Я запустил, подвернувшимся под руку табуретом, в оконное стекло зала, а сам шустро залез внутрь котла отопления, стоящего на кухне. Взбешённая моей попыткой скрыться, мать кинулась на звук разбитого стекла и решила, что я бежал через разбитое окно.
– Не уйдешь! - вскочив на подоконник, и выбив торчащие осколки стекла подхваченной сковородкой, лежавшей среди осколков разбитого хрусталя на полке мебельной стенки, она неуклюже выбралась через окно и помчалась по огороду, нещадно вытаптывая грядки и соображая, куда я мог убежать. Все это время она не переставала громко чихвостить меня, не особо стесняясь в выражениях.
Медлительная Вера Андреевна, заглянув в зал и обнаружив там учиненный нами разгром, яростно взвыла и, вернувшись на веранду, всерьез принялась за воспитание бедного Андрюхи.
– Я тебе покажу, как с Владом путаться! - избивала она его долго, припомнив каверзу с половой доской и поломанную ногу, совершенно забыв за этим занятием вернуться на работу. – На всю жизнь запомнишь!
Всё это время мать, вооруженная сковородкой, совместно с примкнувшей к ней подругой Зиночкой, которая была соседкой Вера Андреевны, бегали по деревне, разыскивая меня. Я ни жив, ни мертв, лежал, «свернувшись клубком», внутри котла. За всё этой розыскной и педагогической суетой они совершенно забыли про Пашку, стоящего на стуле, и несчастный ребенок, который не меньше высоты боялся темноты, обмерев от ужаса, простоял на стуле в бухгалтерии до утра.
Под вечер мать и Зиночка нагрянули к Вере Андреевне, чтобы вернуть сковородку и попробовать выяснить у Андрюхи, куда я мог скрыться. Несчастный Андрюха, для вразумления которого был извлечен костыль, еще недавно бывший опорой для мамаши, выдал все известные ему укромные места, могущие послужить моим убежищем. Сказать по правде, я, лежа в позе зародыша, и боясь выдать себя неосторожным движением, его совершенно не осуждал. После проведенного дознания мать извинилась перед Верой Андреевной за причиненный ущерб и пообещала выделить хрусталь взамен разбитого сковородкой и оплатить замену разбитого мною окна.
Они с Зиночкой, забыв отдать сковороду, удалились проверять сданные Андреем «явки», а Вера Андреевна, вместе с пришедшим домой мужем продолжили педагогические действия в отношении сына. Бедняга потом пару недель не мог сидеть и спал только на животе. Мне же повезло и под покровом ночи, когда все они утомленно уснули, я тихо выскользнул из котла и, сгорбившись, как сказочный Карлик-нос, от долгого нахождения в неудобной позе, выскользнул из дома-ловушки, едва не ставшего моей могилой. Неделю пришлось жить в лесу, обоснованно опасаясь репрессий от матери и Веры Андреевны. В свою очередь, всю неделю эта банда незадачливых велосипедистов - «агентов наружки» пряталась от меня. Приведенный из бухгалтерии Пашка от пережитых потрясений где-то с месяц вообще молчал, погрузившись в какие-то свои внутренние переживания.
Вот так завершилось наше знакомство с коварной водной стихией, и так наш рассказ подошел к своему логическому завершению.

[1] Предупреждён – вооружён.
[2] Она на два года младше меня была. Очень любила с нами в футбол в саду играть.
[3] Тут ненормативная лексика.