Летава

Летава.

Жарит землю червеньское солнце. Пылью горячей рассыпается она, до морщин-трещин истомил ее лицо зной. Словно пересохший рот пустая яма пруда.

-​ Воды…

Падают наземь с деревьев жухлые листья, просят жар в них унять. А Мать-Земля – уже не сыра вовсе. Сухими слезами плачет.
Травы на лугу пожухли – соломой трещат, грозятся: вот ужо полыхнем – потрещим вам пожарами!
Нет ответа. Ни угрозы, ни мольбы не в силе – падают пеплом на землю. Лишь кузнечики, от жара чумные, громче стрекочут.
Знать, обидели люди Перуна. Знать, принес кто-то ложную клятву, да за грозового князя упрятался – дескать, тот мне порука. Сгневался Перун, увел дождевую свою рать. Горько людям. Да не столько от жара-зноя, сколько от стыда-сорома: клясться ложно – и подумать-то нельзя, а вот, гляди-ка – выискался выродок.
Жарит.
Встала Летава во перуновом тереме с резной скамьи. Распустила льняные косы. Платья-уборы скинула. Слепит глаза красота ее, будто молния: вспомнишь потом, что видел, вроде, а какая была – неведомо.
Протянула Летава руки к серебристой иве, упросила у нее веточек. Облачилась в шелестящий наряд, да бегом со двора.
Выскочил за ней грозовой князь.

-​ Куда, бесстыжая?

А та смеется, в поле кружится. Летят-стелятся льняные волосы, шелестят на белом теле серебристые листья.
Швырнул Перун в нее дождевой сноп:

-​ Остудись, срамница!

Пал дождь на поле. А Летава уж по лесу скачет, над мужем смеется – экий неловкий.
Бросился за ней грозовик, дожди швыряет, поймать тщится:

-​ Да уймись же, позорница!

Пал дождь на лес, а Летава уже через село бежит, людям улыбается. Пал дождь на село – загудели у изб стены. А Летава через реку скачет, водяных дразнит. Те, старики, из воды выпали, смотрят на светлую, рты разинув – чисто пескарики. Рухнул дождь на реку – забурлила вода. Водяные враз попрятались: неча на мужью жену зенки пялить! А Летава уж на горах кружится. Налетел на нее Перун – хлынули с гор звонкие ручьи. Смеется Летава, дождинки с волос стряхивает, к мужу сама льнет. Гладит мокрыми пальцами дубовое его лицо, жмется тело в листве к булатной кольчуге. Отмяк грозовик. Накинул на жену черное свое корзно, оборотился домой вести, да и охнул – бегут по земле дождевые ручьи, сыто шуршат в лугах травы, скачут в лесу по мокрым ветвям белки, а в селе ребятишки, сами ровно белки, через лужи прыгают, щепки-кораблики к синю морю пускают. И льется им на русые головенки грозовая вода – быть на Руси новым воинам.
Выходят к горушке люди. Льнут к телу мокрые рубахи, сапоги-онучи насквозь в грязи, а лица счастливые. Подают Перуну пива крепкого, хлеба черного да мяса бычьего.

- Спасибо, грозовой князь, не оставил нас в зное гибнуть.

Смеется грозовик. Пред собой жену ставит – ей спасибо скажите.
А стоит пред людьми Летава – где задор ее прежний? Кутается в мужий плащ, с ноги на ногу переступает, глаз поднять не смеет. И текут льняные волосы по черному грозовому корзну.
Поклонились люди:

-​ Спасибо, матушка.

А Летава уж над мальчонком склонилась – по щеке его гладит, в лоб целует. Понравился, знать.
Обернулись люди – а и нет уж ни Перуна, ни Летавы. Лишь гремит грозовой ключ, где грозовик каблуком камень задел.

…Спит село. Лишь маленький Ярко уснуть не может. Не идет из мыслей беловласая красавица. Видит он ее, над битвой танцующую. Текут по небу льняные волосы, зелень одежд шелестит знаменами. И он, Ярко, на лихом коне, летит за нее в бой, сам, как Перун, суров. И сияет в его руке, точно молния, старый дедов меч.