Солдат срочной службы Виктор Гордеев торопился домой. Его худое, скуластое лицо словно окаменело от скорби, а глаза выражали тревогу и отчаяние. Накануне в часть пришла телеграмма, и утром Виктор, получив соболезнование и напутственное слово от командира роты, отправился в путь, в небольшой поселок под Тулой. Там, в поселке, маленький домишко, купленный на последние деньги, оставшиеся после переезда из Кустаная, для его семьи стал жильем в России.
Глядя в заиндевевшее окно междугородного автобуса на проплывающие мимо заснеженные поля, Виктор печально вспоминал широкую улыбку, добрые карие глаза отца, его сильные руки с толстыми волосатыми пальцами, которые умели всё: и обращаться с разнообразным инструментом, и виртуозно играть на гитаре. Правда, после переезда в Россию отец начал пить, и реже стал брать в руки гитару, а если и брал, то чаще всего пел одну и ту же тоскливую песню:
« Граждане, купите папиросы!
Подходи, пехота и матросы!
Подходите, пожалейте,
Сироту меня согрейте!
Посмотрите, ноги мои босы...»
Да и то сказать, на плечах у отца была семья: больная жена, дочь и сын. Надо было зарабатывать деньги на жизнь, а сразу после переезда это было очень непросто. Сначала произошла путаница с документами, потом долго не прописывали, да и вообще незнакомого переселенца просто опасались брать на работу. Поэтому отец хватался за любое дело, лишь бы прокормить семью. В последнее время работал вахтовым методом в Москве, на стройке, и хоть какие-то деньги, но привозил домой. А вот теперь умер. Как же дальше жить?
Мать, после перенесенной операции « по-женски», как она говорила, все чахла, и в свои сорок пять выглядела на шестьдесят. Всегда тихая и незаметная, мать полностью подчинялась воле отца, ведя хозяйство и воспитывая детей. Потом она заболела, долго лечилась, но так и осталась инвалидом. Плохо себя чувствуя, постоянно зябла, куталась, и любила посидеть, прислонившись спиной к теплой печке. Анжела, старшая сестра Виктора, симпатичная брюнетка, полгода назад удивила всех. Тихая и скромная, она нежданно-негаданно родила прелестную девочку. Отец ребенка был неизвестен, потому что Анжела молчала, как партизан на допросе. На том все и успокоились.
Виктор вспомнил маленькую племянницу Маруську, которую видел пока только на фотографии, и не смог не улыбнуться. Как они там все? Побыстрее бы приехать! Но автобус осторожно продвигался по обледеневшей трассе, и ему не было дела до переживаний молодого солдата.
Наконец автобус въехал в пригород Тулы, которая так и не стала для Виктора «своим» городом. Не лежала к ней душа, все не забывался родной Кустанай, переименованный казахами в Костонай, но ничего не приобретший от этого. Ему больше нравился Воронеж, где он жил до армии.
Двигаясь в плотной толпе ползущих по скользкому асфальту машин, как кит в стаде юрких дельфинов, автобус медленно въехал во двор автовокзала, и остановился, пшикнув передней дверью.
В поселок Виктор добрался только к двум часам дня. Торопясь, по хрустящему снегу прошел по улице, и свернул к неприметной калитке, за которой в глубине двора стоял маленький одноэтажный домик под шиферной крышей. Отец все собирался отремонтировать его, подлатать крышу, поднять фундамент, перестелить полы... . Но, не успел!
Отворив скрипучую дверь, Виктор вошел в дом. Чувство тревоги охватило его, и он невольно приостановился и прислушался. Было тихо, холодно и пахло сгоревшими свечами, как будто дом умер вместе с хозяином. Нетопленая печь зияла открытым поддувалом, зеркало на стене занавешено старой наволочкой, окна прикрыты шторами. Как всегда, чисто, бедно и неуютно.
Наконец, из большей комнаты послышался тихий разговор и шевеление. Виктор распахнул дверь и снова замер у порога. Комната освещалась только пламенем тонкой восковой свечи и приглушенным светом зимнего дня, еле пробивавшегося сквозь плотные шторы. Отец, недвижимый, со строгим лицом, лежал в дешевом гробу, поставленном на табуреты. Возле гроба на лавке сгорбились две фигурки: мать и Анжела. Обе были одеты во все темное, а волосы скрывали темные же платки. Они испуганно обернулись на вошедшего, но узнав его, оживились.
- Витя, родной мой, приехал! - мать встала и со слезами бросилась ему на грудь.
- Ну как я мог? Конечно, приехал! Как это случилось, мама? Почему?
- Беда, сынок! Беда! Врачи сказали - сердце отказало.
- Да, он жаловался иногда, я помню. Но чтобы так, сразу?
- Так вот получилось...кто бы знал! Иди, посиди с нами, попрощайся с отцом.
Сняв шапку и присев на лавку рядом с Анжелой, Виктор ощутил такую тоску, что спазм перехватил горло, и мир вокруг на мгновение затуманился. Слезы подступили к глазам, и глухое рыдание вырвалось из его груди. Отец! Всю его жизнь отец был рядом, поддерживал, помогал. Всем, что знал и умел, Виктор был обязан отцу. Когда Виктор связался с продажей наркотиков, пытаясь подзаработать, отец силой заставил его порвать связи с дилерами. Поэтому последние два года перед армией Виктору пришлось прожить в Воронеже, у брата отца, такого же сильного и умелого человека. Конечно, Виктор и в Воронеже не был ангелом, но все же ума хватило не подсесть на какую-нибудь дрянь. Кто знает, что было бы тогда, не вмешайся отец? А что теперь? Как жить, как жить?
Виктор взглянул на отца. В голове не укладывалась мысль о том, что его больше нет. Вот же он, совсем рядом. Протянув руку, Виктор коснулся синеватой щеки покойного, и только ощутив мраморную холодность кожи, осознал, что жизнь покинула это тело. Собрав все силы, чтобы не разрыдаться, Виктор крепко вцепился руками в край гроба и низко наклонил голову. Наконец, он справился со своими чувствами, и в забытьи, с тоской, промолвил:
- Что же делать-то теперь будем?
Мать поняла его по-своему и деловито ответила:
- Продукты сейчас пойдем закупать на поминки. Хоть и немного народу придет, но кормить-то надо. У тебя как с деньгами, Витя?
- Мало совсем. Откуда у меня?
- Ну, ничего. У меня есть немного, а потом займем. Мир не без добрых людей. Давайте, собирайтесь, все пойдем, а то тяжело нести.
- А как же отец?
- С ним теперь уже ничего не случится. Нина бы с ним посидела, да на работу ушла, посменно работает. Завтра придет, поможет. А мы ненадолго.
Поднявшись, Виктор внимательно посмотрел на женщин. Казалось, что мать, когда-то красивая миниатюрная женщина, еще более постарела, а тоненькая, хрупкая Анжела выглядела бодрой и энергичной. Отношения у них с Виктором не всегда были безоблачными: Анжела была старше на год, и всегда старалась показать это. Но, по своему, Виктор любил старшую сестру.
- Как ты, сестренка?
- Нормально, Витя. Как доехал?
- Да так. Медленно очень! Все нервы вымотала эта дорога! А Маруська где? У тети Нины?
- Ну, вроде. Потом расскажу.
Виктор удивленно посмотрел на нее, но подумав, согласно кивнул головой. Дело терпит. Да и не время сейчас.
Выйдя во двор, мать аккуратно заперла дверь на висячий замок, и троица по узенькой тропке поспешила на улицу. Поддувал злой ветерок, небо нависало над головой серыми тучами, морозец к вечеру крепчал. Виктор оглядывал подзабытый, постылый поселок, и снова удивлялся его убожеству. Ничего примечательного в нем не было. Просто длинная, кривая улица с двумя рядами домов, которая упиралась в новенький супермаркет.
Нагруженные пакетами и сумками, они вышли из магазина только тогда, когда солнце уже закатилось за ближний лесок. Небо на западе еще тускло светилось, но несравненно сильнее светились облака на востоке, освещенные заревом пожара. Пламя поднималось над крышами, и его было прекрасно видно. Вот взвыла сирена и тут же затихла. Огонь вдруг взметнулся еще выше и резко опал. Видно, провалилась крыша.
- Пожар, - сказал Виктор. - Где - то в нашей стороне. Давайте поспешим, мало ли что!
Женщины молча двинулись за ним, еле поспевая за его широкими шагами.
Перегородив улицу, стояли две пожарные машины с зажженными фарами. Несколько легковых автомобилей осторожно объезжали их по глубокой снежной колее. В сумраке неспешно бродили немногочисленные зрители. Остро пахло пожарищем. Столб пара и дыма изгибался в небе, подсвеченный фарами. Виктор наддал, и, протиснувшись между заборчиком и бампером пожарного автомобиля, с ужасом остановился. Руки его разжались и сумки попадали в жидкую грязь. Вместо их дома во дворе рассыпалась куча пламенеющих углей, среди которых монументом стояла закопченная печь. Весь дворик был завален каким- то хламом, кусками лопнувшего шифера и непонятными обгорелыми жердями. Среди них бродили пожарные, сматывая шланги и копаясь в залитых водой обломках. В свете фар автомобилей выглядело это нереально, как высадка астронавтов на Луну.
- Господи, за что-о-о? За что ты нас наказываешь снова и снова? В чем мы провинились? Скажи, Господи-и-и-и!
Виктор обернулся на этот пронзительный вой и увидел мать, стоящую на коленях в уже замерзающей грязи, среди разбросанных пакетов с едой. Возле нее рыдала Анжела.
К ним двинулся один из пожарных, судя по деловому виду - офицер.
- Хозяева? В доме кто–нибудь был?
Виктор помолчал, а потом, сглотнув тугой комок, застрявший в горле, с усилием ответил:
- Да, был. Мой отец. Только он уже умер.
- Будем искать. Это ясно, что умер. Полыхнуло - будь здоров! Нам только и осталось, что соседние дома спасать.
- Да нет, он до того умер.
- До чего, до того? - удивленно спросил пожарный.
- До пожара. Он в гробу лежал.
-Фью-у, - свистнул офицер. Понял! Вот дела! Первый раз такое слышу! Чтобы покойник сгорел вместе с домом? Прямо кремация какая –то!
Виктор промолчал, не в силах отвести взгляд от покрывающихся пеплом углей - остатков дома и последнего упокоения отца.
- Что же теперь делать? - невольно вырвалось у него.
- Да что теперь делать? Вам есть куда пойти? У кого-то временно пожить? Или нет? А мы бы пока разобрались с этим делом, расследование провели.
- Да, есть, кажется. К тетке пойдем.
- Ну вот и отлично. Давай адрес.
Продиктовав жизнерадостному пожарному адрес тети Нины, и ответив еще на несколько необходимых вопросов, Виктор шагнув к матери, сказал:
- Вставайте. К тете Нине пойдем. Больше некуда.
Он поднял все пакеты с продуктами, и, тяжело нагруженный, пошел в темноту.
Дом тети Нины был значительно больше Гордеевского, да и не мудрено. Сестра матери переехала в поселок с первой волной переселенцев и успела капитально осесть на новой родине, прижиться, стать своей. У нее была постоянная работа, свое хозяйство, взрослые дети, которые навещали ее, и хорошо помогали. Муж умер несколько лет назад, и с тех пор она жила одна. Первое время после переселения Гордеевы жили у нее, пока не купили свой домик. И вот они снова возвращаются.
Запасной ключ был на старом месте, на гвоздике под крылечком, и замок без труда открылся. В доме Анжела помогла оцепеневшей матери снять куртку и сапоги, отвела на кухню, усадила за стол. Раздевшись сама, она пошарила по сумкам, сложенным Виктором, и достала бутылку водки. Виктор, присевший на корточки у порога, недоуменно посмотрел на Анжелу и спросил:
- Ты чего это?
Сестра, молча, не глядя на него, залезла в другую
