Не чувствую под собой почвы. Ноги повисли в пустоте, спина затекла от адского напряжения. Между лопатками змеится липким тошнотворным холодком тонкая струйка пота. Правая рука судорожно сжимает скрюченными пальцами похожий на крупную мышь каменный выступ отвесной плоскости. Он один сохраняет в этой странной реальности, удерживает от головокружительного падения вниз, но и не даёт шанса подняться выше. Внезапно спасительный камень начинает вздыбливаться, по пальцам ударяют изнутри жёсткие кожистые крылья. Из-под ладони показывается противная подковообразная мордочка нетопыря-вампира. Как он ещё не успел впиться острыми алчными зубами в руку? Инстинктивно разжимаю пальцы и продолжаю жить несколько секунд в свободном падении. Затем – глухой удар и тёмная мшистая тишина внутри черепной коробки...
Открываю глаза. Передо мной шевелится морщинисто-серая масса, густо покрытая бахромчатыми лишаями и бородавками. Огромный орк надвигается, смрадно дыша гнилозубой пастью, разбрызгивая по сторонам мутную, надо думать, ядовитую слюну. Мощные конечности сжимают грубо обработанный каменный молот. Замах – и над головой раздаётся свист стремительно вращаемой базальтовой глыбы. Хорошо, что успел сориентироваться, пригнулся, тем самым подставив под удар чудовищного млата лишь самые кончики вставших дыбом волос. За спиной кожей ощущаю вибрацию отпущенной тетивы. Звонкая стрела, перелетев через голову, впивается орку аккурат над переносицей в узел жизненной энергии, где у просветлённых открывается Третий Глаз. "Это подоспели светлые силы эльфов!" – проносится в голове. Не успеваю как следует осмотреться: сражённая гигантская туша грузно рушится вперёд, подминая собой и меня, и тех, кто стоял рядом. Неловко вывернутой ладонью ощущаю колкость жёсткой заплетённой в косицы бороды. Значит, я сражался плечом к плечу с гномами. Сражался ли? Отключаюсь, проваливаясь в свистящий сквозняком туннель без света и воздуха в конце...
Делаю судорожный глоток. Снова дышу. Грудь сдавливают грубые чешуйчатые кольца – то ли щупальце, то ли хвост какой-то ползучей твари. Анаконда? Дракон? Кракен? Голова запрокинута, не могу даже осмотреть себя: что на мне за одежда и есть ли оружие, чтобы сопротивляться. Сверху мелькает голубая полоска неба, краем глаза вижу бахромчатые листья пальм. Ухо улавливает шорох близкого прибоя. Значит, всё-таки Кракен? Но почему в чешуе, без характерных осклизлых присосок? Или всё-таки гигантский удав? Ладно! Мне не впервой! Догадываюсь, что где-то ниже пояса болтается пока что никчёмное холодное оружие, палаш, сабля, может быть – абордажный крюк. Такой вывод подсказывает врезавшийся в плечо широкий ремень кожаной портупеи. Пытаюсь дотянуться, изворачиваюсь, стараясь не вызвать ответных грозных усилий пленившего человека чудища. Наконец удаётся дотянуться до холодящей пальцы металлической поверхности. Медленно вытягиваю руку с добычей наверх и достаю... огнемёт! Интуиция подсказывает, что это именно он. Откуда? Ладно, размышлять некогда! В рабочем ли состоянии? Проверим! Жму на гашетку, пламя вырывается мощным потоком, отражается от скукоживающейся чешуи земноводного, на время ослепляет нестерпимым блеском. В нос ударяет смрад подгорающей плоти...
Просыпаюсь. В голове звон, как у десантника-дембеля наутро после празднования августовского дня ВДВ. Майка со спины мокрая то ли от пота, то ли от купания в фонтане, то ли от погружения в пучину забытого на протяжении ночи моря или океана. Шлёпаю босиком к зеркалу, старому, мутноватому, с местами потёртой, искажённой ржавыми потёками амальгамой. Из зазеркалья смотрит зомби с красноватыми прожилками в желтушных белках глаз, впалыми синевато-небритыми щеками, нечёсаной многомесячной шевелюрой. В углу у погасшего торшера светится мертвенно-бедным светом не выключенный монитор. Так, электричество в доме есть. Или это работа мощного многочасового аккумулятора? Как долго я спал?
Подхожу к окну. Запылённый, местами засыпанный мелким мусором ковёр неприятно щекочет ступни, будто тарантулы невидимо подбираются с той стороны, копят яд, чтобы навсегда прервать мучения болезненной плоти. За стеклом на улице явные признаки апокалипсиса. Дальние высотки, ещё недавно отчётливо видимые, будто срезаны косой. То ли снесло взрывом, то ли рухнули от землетрясения. Как же устоял дом, в котором нахожусь? И надёжен ли он? Основной инстинкт гонит на кухню. Открываю дверцу холодильника. На дюралевой решётке в дальнем углу – засохшие шкурки свиного сала. Тут же обёрнутый мягкой тряпицей аккуратно смазанный, готовый к выстрелу, вероятнее всего заряженный воронёный ствол. Из-под мягкой фланелевой обёртки прямо на меня смотрит немигающим зрачком дуло внушительного калибра. Пуля такого монстра разнесёт черепушку вдребезги! Зачем он сюда положен? Чтобы отстреливаться или чтобы застрелиться? Зажмуриваюсь, пытаясь придти в себя. Сквозь мягкую бархатную тишину слышу, как чей-то настойчиво-неотвязный голос вкрадчиво произносит обратный отсчёт. Кто я такой? Как припомнить? Астронавт? Разведчик? Мафиози? Взрывотехник? Или же всего лишь подопытный кролик в чьём-то страшном эксперименте...
Доктор, знаете, в чём главный ужас? Нет, страх смерти отнюдь не преследует меня. К смерти мы все здесь привыкли. Я утратил нить. Перестал понимать, где та единственная реальность, в которой нам грозит по-настоящему умереть, и в которой предстоит держать ответ перед Богом.
