фрагмент фэнтези-детектива "Чародей из Аксамита"

прежнего. Всё же безобидные птички не чета кровожадным суккубам, инкубам, лешим, шишигам, жихаркам, кикиморам, анчуткам, китоврасам, вершкам, злыдням и прочей нечисти. Юноша питал инстинктивную неприязнь ко всяческой чертовщине.
Часы гулко пробили полдень. Мельхиор вздрогнул от неожиданности. Нотариус высунул длинный нос из-за газеты.
— Куда катится мир! Вчера в нашем добропорядочном Квакенбурге зверски убили придворного ювелира с Гранд-бульвара месьера Маркуса Якоби.
— Не тот ли это ювелир, которому вы, доминус[1], заказывали серьги на свадебный подарок Мелодии Зудик? — спросил Мельхиор. Молодой человек с сожалением вспомнил красавицу Мелодию. Ах, если бы прошлым летом он был посмелее!
— Тот самый. Ювелира зарезали прямо в его мастерской. На Гранд-бульваре! Это же центр столицы! Куда смотрит полиция? Просто уму непостижимо!
Мартиниус опять спрятался за газетой, но через минуту швырнул её на стол.
— Вот ведь что удумали — установить на улицах электрические фонари! Помяните мои слова, Мельхиор, эти опасные опыты с электричеством до добра не доведут!
— Но вы же пользуетесь электрическим звонком для вызова меня в кабинет, доминус? — недоумённо произнёс помощник, оторвавшись от созерцания голубиного чучела.
— Да, но каждый раз боюсь, что весь дом взлетит на воздух! — пискливо заявил месьер Мартиниус. Раздражённо сморщив длинный острый нос, он опять уткнулся в «Гведский курьер». Значит, разговор окончен. Мельхиор вернулся к созерцанию чучела, думая о том, что с возрастом шеф превращается в закоренелого ретрограда и консерватора. Впрочем, приятельство нотариуса с дядей Мелодии доктором Зудиком — тощим адептом вегетарианства, совершенно нетерпимым к вкусной и полезной пище — никого не может довести до добра.
Мельхиор вспомнил, как, сидя у них в столовой прошлой осенью в День Близнецов, доктор Зудик разглагольствовал скрипучим басом: «Вы слыхали, уважаемый Бенедикт, что некие братья Вилем и Освальд Райчики с улицы Ста шагов основали общество воздухоплавания? Подумать только — воздухоплавания! Авантюризм! Якобы эти фантазёры прочитали сочинение другого фантазёра, какого-то Константина Целковика «Дирижаблеводство или поездки по небу и выше» и оно их вдохновило на постройку летательного аппарата. Авантюризм и баловство! Ну что может быть выше неба? А знаете ли вы, уважаемый Бенедикт, что братья Август и Людвик Ломтики проводят у нас в Квакенбурге опыты с каким-то дальневидением? Говорят даже, что эти самые Ломтики придумали передавать изображение на расстояние. Да ещё движущееся! Как вам это понравится? Это ли не подрыв устоев? Нет, в наше время такого баловства не было! Надо сказать, жители Квакенбурга вообще отличаются возмутительным легкомыслием и вольнодумством. Да и не мудрено. Ведь только здесь, в Королевском университете, молодые особы обоего пола учатся вместе. И это в королевском учебном заведении! Куда смотрит его величество?! Я убеждён, уважаемый Бенедикт, всё это баловство идёт от неправильного питания».
Слушая своего приятеля-брюзгу, месьер Мартиниус поддакивал: «Совершенно согласен с вами, уважаемый Эдуард. Куда катится эта страна? Недавно моей племяннице Барабаре родители купили так называемый ногокат — простую доску с колёсиками. Это поистине дьявольское изобретение. Теперь Барабара гоняет на этом гремучем ногокате по всему Зеленграду. А ещё девочка!»
Старики обменивались сочувственными взглядами, однако Мельхиор заметил лукавый огонёк, который светился в голубых глазках нотариуса. «Уж не подсмеивается ли он над доктором?» — мелькнула догадка в голове юноши. С месьером Мартиниусом ни в чём нельзя быть уверенным. Хитрюга, каких поискать.
Снизу послышался шум. Кто-то яростно колотил в дверь особняка. Нотариус опустил газету.
— Сходите, Мельхиор, узнайте, кто к нам пришёл. Хотя сегодня я никого не жду, но, если дело срочное, приму. До обеда есть ещё час. Надеюсь, этого хватит, чтобы помочь нашему неожиданному гостю.
Мельхиор торопливо спустился в прихожую и открыл дверь. На пороге топтался месьер Реофил Кристоф Валентин Деобальд и что-то там ещё Мантия — главный судья Гведской судебной палаты, живущий по соседству. Мельхиор невольно поморщился. Мантия был всем известным голубеводом, и именно он заразил нотариуса страстью к голубям. Сейчас главный судья нетерпеливо подрыгивал на месте, что при его солидной комплекции было делать нелегко. От волнения полное лицо Мантии пошло красными пятнами. В руках он держал клетку, накрытую куском ткани.
— Добрый день, Мельхиор! Надеюсь, ваш патрон месьер Мартиниус дома? Мне необходимо немедленно с ним увидеться! Мда-с, немедленно!
 

Глава вторая. Почтовый голубь
Затаив любопытство, Мельхиор проводил главного судью в кабинет и хотел оставить гостя и хозяина одних, но нотариус велел помощнику задержаться. Затем обратился к соседу:
— Чем обязан, ваша честь?
— Вот, взгляните-ка на эту птичку, месьер Мартиниус, — с этими словами Мантия поставил на письменный стол клетку и осторожно снял покрывающую её ткань. И что же? В клетке сидел нахохлившийся голубь. По мнению Мельхиора, самый-пресамый обычный голубь.
— Признаться, я не вижу в этой птичке ничего особенного, — произнёс нотариус, пристально вглядываясь в голубя. — Судя по величине, сильному телосложению и клюву, окружённому наростом, имеющему вид кочана цветной капусты, это так называемый каррьер — одна из разновидностей почтовых голубей. Могу добавить, что он выглядит умирающим от изнеможения. Видимо, этот почтарь преодолел изрядное расстояние?
— Превосходно, месьер Мартиниус! — воскликнул Мантия. — Мда-с, превосходно! Вы совершенно правы. Это почтовый голубь. Причём, великолепнейший почтовый голубь! А уж я-то, поверьте, повидал их на своём веку.
Мартиниус любезно предложил разгорячённому главному судье:
— Может быть, вы, ваша честь, поведаете историю этого каррьера? Прошу вас, займите то кресло. Там вам будет удобно. Я налью нам по бокалу замечательного портобельского муската, а Мельхиор даст птице корма и воды.
Пока нотариус ухаживал за главным судьёй, Мельхиор сбегал на чердак и принёс оттуда горсть смеси из ячменя, гороха, кукурузы и пшеницы. Он насыпал зерно в клетку, потом поставил рядом с голубем плошку с водой.
— Да будет вам известно, месьер Мартиниус, — отпив сразу полбокала вина, начал свой рассказ Мантия, — что я сегодня после завтрака проводил лётную тренировку со своими питомцами. Голубям полезен солнечный свет, поэтому летом я регулярно отпускаю их в полёт по утрам, пока не слишком жарко.
— И что же случилось на тренировке? — задал вопрос Мартиниус.
— На тренировке ровным счётом ничего не случилось. Погода стояла чудесная, и мои пернатые любимцы славно полетали в синем небе. Всё было превосходно. Мда-с, превосходно! Когда они один за другим возвращались в голубятню, я машинально их пересчитывал. Это у меня давно вошло в привычку. Я и вам советую всегда так делать, месьер Мартиниус. А вдруг какого-нибудь голубя недостаёт? Но оказалось, что моих птиц стало на одну больше! Представляете моё изумление, месьеры? На всякий случай я заново пересчитал голубей, но их по-прежнему было больше!
— Весьма любопытно, ваша честь! — потёр ладошки нотариус. — Значит, к вашим голубям прибился чужак?
— Именно так! — вскричал Мантия. — Мда-с, именно так! В моей голубятне я обнаружил вот этого самого почтаря! Да ещё с окровавленным боком. Видимо он совершенно обессилел и прибился к первой попавшейся стае своих сородичей. Но самое любопытное вы ещё не знаете, месьеры. К шее голубя был привязан мешочек с посланием! С голубеграммой!
Мантия торжествующе посмотрел на своих собеседников.
— И где же это послание, ваша честь? — спросил Мартиниус.
— Вот оно! — Мантия достал из кармана маленький кожаный мешочек. — Полюбуйтесь!
— Наверное, мы должны открыть мешочек и прочитать послание, — неуверенно сказал Мельхиор.
— Стыдитесь, юноша! — укорил Мельхиора главный судья. — Людям знатного сословия не подобает читать чужие письма.
— Но ведь тогда мы не узнаем, кому предназначалась голубеграмма, и не сможем доставить её по адресу, — вступился за своего помощника Мартиниус.
 — Эка беда, — пренебрежительно отмахнулся Мантия. — Мы просто дадим почтарю немного отдохнуть, после чего он спокойненько полетит дальше. Кстати, как он там, Мельхиор?
— Я прошу меня простить, ваша честь, но, по-моему, этот голубь уже никуда не полетит, — отозвался Мельхиор, указывая на клетку. Голубь, о судьбе которого рассуждали люди, неподвижно лежал кверху лапками.
— Похоже, что бедная птица скончалась, — огорчился главный судья.
— Зато теперь мы с чистой совестью можем прочитать письмо, — пропищал Мартиниус, не скрывая радости.
Мельхиор усмехнулся про себя. Он-то давно знал, насколько любопытен его шеф.
— Мда-с, теперь придётся, — вздохнул Мантия. Он развязал мешочек, вынул из него туго скатанный трубочкой тончайший пергамент, развернул послание, глянул и протянул его нотариусу.
— Читайте вы, месьер Мартиниус. У вас глаза поострее. К сожалению, я оставил свои очки дома.
Сначала Мартиниус быстро пробежал короткий текст, затем перевернул лист, чтобы убедиться, что на обратной стороне ничего нет. Остальные нетерпеливо ждали. Наконец, нотариус опустил послание на стол и разочарованно сказал:
— Письмо написано шифром.
— Какая неудача! — огорчился Мантия. — Надеюсь, вы сможете его расшифровать, месьер Мартиниус?
— Если вы оставите послание у меня, ваша честь, я попробую.
Когда главный судья отправился домой, нотариус вытащил дохлого голубя из клетки.
— Что вы хотите сделать с бедной птицей, доминус? — спросил Мельхиор шефа.
— Просто осмотрю.
Поместив голубя на стол, Мартиниус принялся внимательно разглядывать мёртвого почтаря.
— Глядите, мой мальчик. Месьер Мантия не ошибся. Эта несчастная птица была серьёзно ранена.
Мельхиор подошёл ближе и склонился над столом. Действительно, в боку голубя виднелась едва затянувшаяся рана.
— Видимо, поэтому каррьер и погиб, не долетев до цели, — заметил нотариус, осторожно трогая слипшиеся от крови перья.
— Какая же у него была цель, доминус? — спросил Мельхиор.
Мартиниус пожал плечами.
— Не знаю. Чтобы это узнать, нам необходимо расшифровать послание. Будьте так любезны, Мельхиор, подайте мне «Криптографию и шифрование» Хенрика Абсолона. Если мне не изменяет память, она должна стоять в том шкафу.
Мельхиор с трудом вытащил тяжеленный том с самой верхней полки и водрузил его перед нотариусом. Мартиниус улыбнулся своему помощнику.
— Спасибо, Мельхиор. Теперь вы свободны. Оставьте меня на время одного. Можете пока сходить погулять. Молодым людям вредно сидеть взаперти, когда на улице стоит такая чудесная погода. А я займусь этим таинственным сообщением.
 

Глава третья. Расшифрованное послание
Месьер Мартиниус настолько увлёкся расшифровкой голубеграммы, что даже пропустил обед. Обеспокоенная его отсутствием в столовой Саския пошла к нему, но нотариус, не поднимая глаз от заваленного исчёрканными бумагами стола, только что-то раздражённо пробурчал. Сконфуженно шепча: «Помилуй меня Деус!»,