Круги на воде

туда приводить и разных там туристов. Имя Саввы запомнят тысячи, а может, даже десятки тысяч людей. В Европе так делают. Можно будет и плату за вход установить. Так, чисто символически, но, если хоть по сто человек в день …  Можно со взрослых – рублей по тридцать, с детей – по десятке. Выходит, и Лизке будет занятие, его любимой дочке. Представляете?
– Представляю, – кивнул Дедушка, застегивая плащ и доставая из кармана кепку, – и очень даже одобряю.
– Ну! – обрадовался Николай. – Можно будет и фильмик небольшой забацать, минут на двадцать. В Европе так делают: музей, а в нем – фильм. С Саввой есть полно документальники – и с Жуковым, и с Хрущевым. И друзья там о Савве что-то скажут. Вы, например. Проведем презентацию, Вовку Путина пригласим. Он, конечно, не приедет, но министра прислать может запросто. А Зюганов с компанией точно припрется. Ну, и еще кто из тузов. И губернатор, конечно.
– Куда же они там все поместятся?
– Вот! Увидят, что тесно – выделят нам квартиру, а вся наша станет музеем. А что? У меня полно разных идей.
– Ну и отлично. Лично я – за музей. Так Путину и передай, – Дедушка постепенно протискивался в сторону выхода, между Николаем и стенкой.
– Спасибо, дядя Яша! Я в вас даже не сомневался. Вы – человек с головой, не то, что эти коммуняки.
– А кем был Савва – разве не коммунякой? И эти, которых ты ругаешь – его лучшие друзья.
– Так чего ж они, падлы, помочь мне не хотят – память друга увековечить?
– А какая тебе нужна помощь? У тебя же столько энергии!
– Ну, во-первых, нужен хоть какой-то начальный фонд. Но самое главное – пропали все его ордена, а без них – какой может быть музей? Ордена, дядь Яша, это – самый ценный экспонат! Вы же понимаете!
– Конечно, ценный, – Дедушка уже обошел Николая и стоял совсем близко к выходу. – Может, еще найдутся.
– Не найдутся, нигде их нет! К нам уже менты приходили. "Как такое может быть, что вам ничего о наградах неизвестно?" И я у них, конечно, самый первый на подозрении – кто же еще? Я же, бля, потом сам всю квартиру перелопатил – ну, ни хрена! Как корова языком слизала. Дядь Яша, я вас очень прошу – и от себя и от Лизы – вспомните, куда Савва ордена свои спрятал?
– Не знаю, – пожал плечами Дедушка. – Понятия не имею.
– Дядь Яша, давайте начистоту – в память о герое! Савва, бля, всегда любил "начистоту". Не какие-то там хухры-мухры, а четко, по-армейски, чтобы все было ясно. Не может быть, чтобы вы ничего не знали! Он же вам доверял, как никому. Подождите!
Николай схватил Дедушку за руку и, быстро обежав вокруг, стал между ним и выходом.
– Дядя Яша, вы просто обязаны мне помочь, в память о вашем друге. И учтите, это – в ваших же интересах.
Последние слова Николай произнес со значительностью.
– Мне надо идти, – сказал Дедушка.
Услышав свой дрожащий голос, он понял, что влип.
Какая глупость! Там, в зале, в десяти метрах – полно народа. Да и на кухне наверняка кто-то есть. Там уж точно должны услышать. Так что – кричать? Не будет ли это смешно?
– Дядя Яша, дорогой, любимый! – Николай гладил Дедушку по плечам, давя на него все сильнее и заталкивая обратно, в угол. – Дядя Яша, вы теперь просто обязаны мне помочь. Ясно? Сами видите, что у вас нет другого выхода! Так оно получается. Дядя Яша, вы должны мне сказать, где Савины блядские ордена! Ой! Ну, простите! Я же за это время, знаете, как перенервничал! Двадцать восемь лет в одной квартире с таким вонючим козлом! У нас же нищета! Кому говорю – никто не верит, все смеются. Лизка на работе надрывается, я как сценарист никому не нужен. Нам эти деньги – как рыбе глоток воздуха! То есть, наоборот.
– Какие деньги?
– Ну, эти самые … от музея. Там, где ордена лежать будут.
– Все, Коля, ты заврался, – сказал Дедушка, – никакой музей тебе не нужен. Тебе нужны Савины ордена. Для продажи.
– Ну, как вам не стыдно, дядь Яша? Как вы такое говорите? Ну, хорошо. Допустим, даже что и для продажи. Но – зачем? Чтобы его родной семье чуть лучше жилось – что ж тут плохого? Что-то Лизке на память оставим. И дальше – Игорю, и его детям. А что-то может, и продадим. Чем в Гохране на полке понапрасну пылиться, пусть лучше Саввины награды его родным послужат. Вы же сами сказали, что живым помогать надо! Лизка сможет на пенсию раньше уйти и не трястись над каждой копейкой.
– Так ты это для Лизы так стараешься?
– И для жены и для сына! Игорь давно о курсе по маркетингу мечтает. Не о нашей самопальщине, а о настоящем европейском курсе. Ему бы это столько дорог открыло! Ну, что скажете?
– Скажу, Коля: скромный ты человек. О жене волнуешься, о сыне. А о себе совсем забыл. Будто ты тут не при чем.
– О себе? Так я же … Ну, хорошо, дядь Яша, вы правы – я! Конечно, я во всем виноват. Я же главный злодей, правда? Cкажите, не стесняйтесь – вы ведь так думаете? И не только вы. Савва тоже так думал. То есть, он больше всех меня ненавидел. Лизку против меня накручивал. Вообще жизнь он мне испортил. Да – всю жизнь! А я, бля, только терпел и терпеливо его уважал. Ну, хорошо, допустим, я неудачник. Значит, нужно меня убить! Ну, пожалуйста: подойдите и убейте меня, если вам так хочется!
– Да я бы с удовольствием.
 – А что, все в мире должны быть удачниками и героями? Должен же кто-то и проигрывать тоже! Да, я проиграл, и не могу расплатиться. Думал, что устрою нашу жизнь – свою и Лизкину. Да мало ли что я думал. Ну, так не повезло мне! Не повезло. Думал, купим квартиру, чтоб с дедом в одном котле не вариться. Ну, не вышло, бля, поимели меня фраерочки, что теперь делать? А знаете, какие на мне долги висят? А счетчик, бля, крутится! Да, это некрасиво, это не геройство – орденами, бля, торговать. Но от этого зависит моя жизнь. Они же запросто кокнуть могут. И останется семья без отца и без мужа. Дядь Яша, мне бы только с долгами расплатиться! А так, для жизни – что мне надо? Я же не Игорь, мне Америка не нужна. Мне же, кроме хлеба …
– … и бутылки …
– И не стыдно вам, дядя Яша, на каждом шагу о слабости моей напоминать? Да, вы правы, числится за мной такой грех. Сколько раз уже бросал – вы не представляете, как это тяжело. Вот, будут деньги – пройду курс лечения от алко-зависимости. Мне же самому хочется стать образцовым мужем и отцом. Главное, Савины ордена найти – сразу, бля, все образуется.
– А на работу не пойдешь уже никогда.
– Эх, дядь Яша, дядь Яша. Не жалеете вы меня, ну, ни капли. По самому больному месту ударить норовите, как не знаю, кто. Сами всю жизнь на заводе с железом провозились – и что толку? Я не знаю, может, вы с Саввой ловили в этом какой-то кайф? Наверно же, ловили, раз утром вставали и за зарплату пахали. Но, поймите, не все устроены одинаково. Мне же, бля, как творческой личности, совершенно невозможно каждый день вставать в семь часов и хуячить на завод. Я, между прочим, учился на литфаке, и стал бы литератором, если бы не оказался в этой, бля, дыре – из-за моей бескорыстной любви к дочке вашего друга.
– Все, Коля – я должен идти. Владик сегодня приходит поздно, Собаку вывести некому.
– Да, конечно, вам собака важнее людей. И – каких людей: дочки вашего друга! Вы же знаете, где его ордена!
– Кто тебе это сказал?
– Не понтуйтесь, дядя Яша! Все вы знаете! Коммуняки, бля, сами кипятком ссут – найти их не могут. И если кто-то знает, где они, то только вы – потому что Савва вам доверял, правильно? Только вам он мог сказать, куда, бля, железяки свои засунул! Сами же говорили, что помогать надо живым – ну, так помогите! Пока еще не поздно, пока Лиза не овдовела. И учтите: когда меня прирежут за долги – моя кровь будет на вашей совести. Если она у вас еще есть.
– Все, Николай, надоело! Больше я тебя не слушаю. Отойди!
– Ну, скажите только одно: на кой хер вам Саввины ордена? Вы же никому их не продадите и в могилу с собой не заберете! На хрена они вам?
–  Мне Саввины ордена не нужны. Это – раз. И их у меня нет. Это – два. А ты – кончай уже бухать, да иди работать. Это – три. Все, будь здоров!
– Нет, я не буду здоров! Дядя Яша, я прошу по-человечески. Ну, бля, ладно. Вы, конечно, тоже хотите иметь память о друге. Это понятно, и я совсем не возражаю. Так давайте решим строго между нами: вы оставляете себе какой-то орден, например, Красного Знамени. Это будет справедливо. – Николай взял Дедушку за плечи.
– Убери руки! Я же ясно сказал: у меня ничего нет!
– Дядя Яша, я же прошу по-человечески. Но – последний раз! Не доводите душу до греха! У меня кончается терпение.
– У меня тоже. Убери руки! Завтра протрезвеешь, поговорим.
– Нет, бля!! Никакого завтра не будет! – крикнул Коля. – Будет только сегодня и сейчас! Ты, козел, последний у него был. Или колись на ордена, или …
Николай оглянулся и схватил Дедушку за горло.
– Пошел прочь, – сказал Дедушка. Получилось слабо и неубедительно.
– Удавлю, – зашипел Коля. – Мне терять нечего. Где ордена?
– Не дури, Николай. Кругом полно людей. Тебя расстреляют.
– Но тебе это уже не поможет. Говори, где ордена!
– И – что дальше? Что ты с ними сделаешь?
– Я же сказал: музей.
– Это ты из-за музея задушить меня хочешь?
– Надоело, кончай базар! Колись: где ордена? Быстро!
– Убери руки, свинья!  
– Где ордена? Удавлю, как собаку, – Коля стал сжимать руки.
Дедушка вспомнил Собаку и тут же услышал знакомый лай и голос Владика:
– Мока! Мока, стой! Мока, ты – куда?
 
 
 
4.
 
 
               Назавтра Дедушка опять сидел в сквере, на своем обычном месте. Отпущенная с поводка Собака гоняла голубей, а он, как ни старался, задремал с газетой в руке и не заметил, как с двух сторон на скамейку приземлились два подростка, а третий стал перед ним.
– Слышь, старикан, огонька не найдется?
Дедушка открыл глаза и, отходя от приснившегося сна, не сразу вспомнил, где находится. Вид у окружавших его был неприятный, просто отталкивающий. Он почувствовал, как по спине побежали мурашки, а горло сжалось.
– Дедок, зажги огонек, – предложил севший рядом.
"Просто балуются, или … – думал он, осматриваясь вокруг. – Неужели Николай подослал?"
– Ну? – напомнил тот, что стоял. – Я не слышу ответа.
– А здороваться в школе не научили? – спросил Дедушка.
– Нет, только курить.
– Может, ты нас научишь? – предложили сбоку. – Ну-ка, покажи, как надо здороваться.
Только теперь Дедушка заметил, что ни у кого из троих нет в руках сигареты. Значит, задираются. Скорей всего, хотят денег. Много у него с собой нет, но могут и ударить, и забрать сотовый. Могут и ножом пырнуть – с них станется.
– Я вам не учитель, – он старался говорить твердо и спокойно. – И огонька у меня нет.
Трое заговорили одновременно.
– Опа-на! Он – не учитель!
– Слышь, Черкес, дед – не учитель, у него нет огонька! Напрасно мы на него надеялись.
– Ну, ладно, дед, раз огня у тебя нет, нам его и не надо – мы тоже не курим. Это мы так, для понта.
– Мы и не курим, и не пьем. Мы вообще – самые примерные.
– Мы все отличники, с золотыми медалями.
– Ты понял, дед? У нас, у каждого ­– по золотой медали.
– А у тебя медаль со школы есть? Или орден с войны?
– А ну, засвети!
– Что, в коробку все запрятал?
Сидевший рядом схватил и дернул Дедушку за отворот плаща. Тут же и стоявший впереди потянул за шарф. А третий помахал перочинным ножом.
Дедушка молча отмахивался от наглых, сильных рук. Конечно, эти хулиганы – неспроста. Сразу начали об орденах. Не может быть, чтобы случайно. Значит, Николай их подослал. Вчера Дедушку