ФОМИН В. П.
От автора.
Замечания о том, что древние египтяне, в быту ,разговаривали не обычной речью, а исключительно словами из священных гимнов и молитв, автор принимает так, же, как и утверждение, что в Советском Союзе люди общались между собой, исключительно, словами лозунгов и плакатов о руководящей роли партии.
Утверждения о том, что у древних не было неформативной лексики, вообще не рассматривается.
Герои этой книги иногда говорят почти стихотворной формой, только записаной в строчку, но они нормальные люди и, в состоянии раздражения, могут и сквернословить.
Все тексты песен и гимнов подлинные древнеегипетские тексты.
Сей роман со «Священной Супругой» составляют дилогию.
ДЕМОНЫ ЕГИПТА (первые семь глав) А никаких семи глав - я передумал - только первая глава для бесплатного прочтения.
(египетский детектив)
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава первая Потерявший лицо – стр.9
Не глава Экспозиция места действия
Глава вторая Грабители мертвых – стр.24
Глава третья Маленькая девочка
с планом гробницы – стр.35
Глава четвертая Пропавшая банда – стр.45
Глава пятая Чудеса в ночи – стр.55
Глава шестая Храм Устрашающей – стр.69
Глава седьмая. Собачий вой и бойня – стр.77
Глава восьмая Размышления вечером под пиво. – стр.94
Глава девятая Танец паука – стр.109
Глава десятая Облава на рыжих – стр.133
Глава одиннадцатая Паук или лисица – стр.148
Глава двенадцатая Коллегия вельмож – стр.154
Глава тринадцатая Рыжеволосая – стр.167
Глава четырнадцатая Обвинение царицы – стр.185
Глава пятнадцатая Живые мертвые пришли – стр.196
Глава шестнадцатая Танцы Темной богини – стр.219
Глава семнадцатая Улыбка демона – стр.234
Глава восемнадцатая Слуга и господин –стр.244
Глава девятнадцатая Слезы демона – стр.255
Эпилог – стр.281
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПОТЕРЯВШИЙ ЛИЦО.
Господин Небку, достойный смотритель царских земель, чувствовал себя не хорошо, не очень хорошо. Сказать точнее, так чувствовал он себя очень плохо и чувствовал (ну, извините, так уж получилось), прямо на голубые фаянсовые плиты, устилавшие пол спальни господина Раджедефа, среди высоких и изящных зеленых колонн, изображающих плотные пучки папируса и подпиравших брусья третьего этажа.
Точности ради, надобно отметить, что началось это с достойным господин Небку совсем не сразу, потребовалось несколько мгновений, чтобы осмыслить увиденное и еще несколько, чтобы уложить это в сознании, ибо сделать сие было весьма сложно. Чтобы посреди всей этой роскоши, среди кресел из слоновой кости, изящных лакированных столиков, брузери, украшавших стены и такое … непотребство.
Такого он, господин Небку, еще не видел, хоть и нельзя сказать, что достойный Небку всю жизнь только и делал, что крокусы с гибискусами выращивал, да гладью вышивал. Совсем и нет. Тот еще был крендель. Уж вы поверьте
- Боги, да что ж это такое. Да сколько ж можно! - бормотал Небку. - О, отец Осирис, кто мог такое сделать с человеком. - Небку искоса взглянул на лицо Раджедефа и совершенно напрасно, ибо тут же желудок вновь скрутило в спазмах. - О, Осирис!
- Осирис здесь и не при чем.
Врач из храма Тота закончил, наконец, осмотр тела, и особой впечатлительности не высказал, но все же некоторая бледность в его сосредоточенном лике присутствовала, достойный слуга бога мудрости и покровителя ремесел, даже поднес какую-то деревянную баночку к носу.
- Ну, что? - выдавил Небку, вытирая свой облик салфеткой. - Что скажете, святой отец?
- Отвратительно! – невозмутимо произнес жрец.
- Точно, - справедливости ради не мог не согласиться Небку, - а? Что отвратительно?
- Ну, сами изволите видеть, достойный, - врач указал на господина Раджедефа, и Небку резко отвернулся, - у достойного вельможи содрали с лица кожу, других повреждений на теле я не обнаружил.
Небку сглотнул.
- И что? Что дальше произошло?
- Он, ну в том смысле, что господин Раджедеф, вставал с кровати, ходил по спальне, в частности подходил к зеркалу, то, что он там увидел, ему сильно не понравилось...
- И мне оно не нравиться. - прервал красочное описание Небке. - Клянусь богом Инпу и Осирисом. Да сколько ж можно! – господин Небку, отдышавшись, поведал честно жрецу Тота. – Ну, такого со мной давненько не бывало.
Ну, тут нельзя не согласиться – этого было вполне достаточно. Утеревшись, в очередной раз, он, господин Небку, спросил с некоторой надеждой:
- Но крики! Он должен был кричать!
- Должен. Довольно долго и до сих пор должен бы орать.
- Почему ж, никто из челяди не слышал? - задал логичный вопрос достойный смотритель царских земель, по рассеянности не вникнув в последнюю фразу мудрого служителя Тота. А вникнуть стоило.
- Это, достойный, вопрос не ко мне. Сообщайте начальнику полиции, или председателю судебной палаты, или уж прямо господину Уаджару - пусть учиняют сыск достойные вельможи. Дело не в моей врачебной компетенции. Тут уж, пожалуй, придется доложить и самому великому джати, «созерцающему тайны неба и знающему то, чего нет и то, что есть» и, наверное, и все остальное. Вот я, лично, такого ничего не знаю.
- Тут и я согласен. И еще надобно доложить…этой…ну, нашей повелительнице, жизнь, здравие и сила, ведь преступление совершено над государственным лицом, - смотрителем Белой Палаты. Ее величество должно, должна, ну в смысле должен она знать, то есть он. Тьфу, пакость!
- Кто, пакость? – несколько излишне безразлично спросил жрец Тота. – Вы сейчас это о ком?
- Да, нет, я просто хотел сказать…э-э…хотел спросить, когда это произошло?
- А, а то мне, вдруг, послышалось¸ что наша земная богиня, жизнь, здравие и сила! – пакость?
- Да, нет, ну как вы могли такое подумать о нашей царице! Как можно сказать такое, даже подумать, о Великом Доме и Мощном Быке.
- А как раз о ней я и не думал. – невозмутимый жрец в упор посмотрел на вельможу.
- Но-но, святой отец! Вот этого не надо! Не по чину ваше усердие такое. Я просто хотел спросить - можете сказать вы, когда его освободили от страданий?
- Кто освободил? – верховный жрец, несколько недоуменно взглянул на господина Небку. – Кого освободили? Вы о чем, достойный?!
- Смерть, кто же еще? Вот уж точно - « смерть придет ко мне, как освобожденье от тяжкой болезни»! – процитировал древнее сказание Небку.
- Вы, достойный, говорите языком мне не понятным - кого освободили от болезни? – поднял недоуменно бровь жрец Тота. – Не хотите ли понюхать?
Жрец Тота протянул баночку достойному Небку.
- Да Раджедефа, Сет вас забери, святой отец!? Когда он умер? Вы так умны, что сами ни финика не понимаете уже!
Жрец Тота очень внимательно посмотрел на Небку.
- А кто сказал вам, что он умер? Я разве говорил о том, что, достойный Раджедеф пока что мертвый? Он еще вполне живой.
- Что? - похолодел Небку.
- Вы можете с ним поговорить, если, конечно, захотите. – довольно-таки безразлично сказал служитель бога мудрости. – Или если он захочет. С содранным лицом. Ну, в смысле с кожей, содранной с лица.
Осторожно скосив глаза в сторону кровати, Небку увидел, что глаза вельможи вращаются и губы неслышно шевелятся, но тут взгляд Небку встретился со взглядом несчастного и от того, что он в нем увидел, господин Небку, вновь зажав рот ладонями, метнулся вон из спальни, словно демон тьмы, которого застал луч возрождающегося в образе скарабея Хепри.
Некоторое время он сидел, беспомощно развалившись в кресле, держась за горло, и трясся в ознобе. Затем, увидев выглядывающих из-за двери и до смерти перепуганных слуг, ткнул пальцем в управляющего поместьем и поманил к себе.
- Все, конец тебе, шелудивая мартышка. - обрадовал он испуганного слугу.
- Господин, я…
- Ты, конечно, ты! Ты! Ты, и я скажу тебе, кто ты на самом деле, ты - кусок ослиного навоза! Ты - вонь похотливого козла! Объясни-ка мне, зачем убил своего господина, отвратительная, мерзкая, и беременная подлостью гиена?!
Управляющий, стеная и дрожа, распростерся на полу. Господин Небку некоторое время с удовольствием наблюдал за ползающим у его ног слугой. Это было привычно, это было правильно и вроде бы ставило все обратно на свои места.
Так должно было быть, так есть, и так всегда будет, но…но, вот там, в своем собственном поместье, в стенах собственного дома и на своем собственном ложе…нет, это невозможно! И дело совсем не в нежных чувствах к Раджедефу. Да, Осирис с ним, с Раджедефом, проще сказать – да видел он его в саркофаге!
Но, убит в собственной постели вельможа - вот что значение имеет. Какое там - убит! Если бы! Даже и не убит, а омерзительно изуродован. Кто посмел к достойному вельможе прикоснуться?
- Теперь раскрой свои уши, зад гамадрила, и не пропусти ни звука, вылетевшего из моего рта. Всем вам конец - это, как коровий блин, просто и понятно, - господин Небку указал на всех пальцем, затем приподнял его вверх, - но есть, есть для тебя, некоторая, и очень малая, надежда, если сделаешь, все в точности, как я скажу. Ты понял, вошь вычесанная гиеной?
Управляющий перестал подвывать и замер, приняв стойку легавой, причуявшей куропатку.
- Так вот - всех рабов связать. Всех слуг согнать в амбар и запереть. Из поместья никому ни шагу. Послать гонца к господину Уаджару. И стражу! По всей окружности поместья!!! И что бы никто и никуда. Своей никудышней и никчемной, хоть и бритой, башкой отвечаешь, может ее, хотя бы, ты спасешь, всем остальным, быстрей всего…ну, в общем, понятно, рабам, по-крайней мере точно – кирдык полнейший. Конец им всем и все из-за одной какой-то твари. Если только здесь не сговор.
Достойный господин ясно намекал на древний и неукоснительно исполнявшийся закон – за убийство господина своим рабом – смерть всем рабам без исключений! То есть абсолютно всем, не взирая на пол и возраст. Общественное мнение очень часто протестовало против подобного изуверства, но судебные органы ни разу его, общественное мнение, не приняли во внимание.
(Может быть, кому-то стало и смешно от такого неожиданного факта, что в 2184 году до рождества Христова существовало общественное мнение? Тем не менее, существовало. А представьте, как бы хохотали бы они, предки, над нашей гражданской импотенцией, узнав какого общество добилось результата, за пять тысячелетий.
Ну, да ладно, все это еще не скоро, а пока будем посмотреть, что там будет дальше. Прим. Автора.)
Достойный Уаджар прибыл не один, а в сопровождении господина Аханахта - казначея бога, и господина Хнемредиу - казначея царя.
Небку сидел в зале перед спальней, и два глянцево-черных кушита обмахивали достойного вельможу огромными опахалами. Мягко колыхаясь, страусиные перья гнали непрерывную струю воздуха, но Небку, то раздраженно махал рукой, то вновь требовал прохлады - достойный, то усиленно потел, то, вдруг, его пробивал озноб.
Одеты вельможи были роскошно, бедра оборачивала широкая и длинная юбка-схенти тончайшего льна, подвязанная широким поясом, со свисавшими почти до
