Голова

уже не стало, чтобы вступать в борьбу с его совсем не хилым, не обещавшим лёгкой победы, туловищем. Закончив схватку с головой и не совладав с нею, ничего не добившись от неё, ни её пробуждения, ни её отрыва с плеч долой. Раздосадованный и огорчённый своим поражением милиционер, тем, что так и не смог одержать убедительной победы над головой – отбросить её с прохода; оставил её в покое, там же, где она находилась до него. На прощание, окинув её злобным, негодующим взглядом, едва удерживаясь от нового нападения на неё, чуть не надорвавшись от неё, он  стремительным шагом пошёл догонять своего товарища. А может быть, всего лишь, от скуки, он решил поразмяться и взбодриться так.

Так голова отстояла своё превосходство в силе и своё предназначение быть на том месте, где она есть, оставаться, не смотря ни на что, на плечах, а напавший на неё супостат ничего не добившись, был вынужден  отступить. Ну, нельзя же, на самом деле, отбросить с прохода голову, без органически прочно связанного с ней, остальной плоти – тела. Никто, из малочисленных пассажиров, с недоумением посматривающих на происходящее, не решался вмешиваться в этот процесс и подсказать рассвирепевшему милиционеру  очевидную истину, уведомить его, что, дескать, не гуманно так обращаться с головой, тем самым избавить голову от яростного нападения на неё.  Они боялись, возможно, попасть под горячую руку супостата, и оказаться на месте этой головы. 

        А голова и далее, так и продолжала свой путь куда-то в неизвестность, безжизненно, без выражения на лице свисать между сидениями,  как, ни в чём не бывало. Хотя с ней обошлись на этот раз не так бережно, как до этого обходились с ней проходящие по вагону пассажиры, будто не глумились над ней вовсе.

[/justify]