Произведение «Песни нашего двора» автора Михаил Акимов - Литературный сайт Fabulae (страница 1 из 2)

Песни нашего двора

                             Шутки у моря порою бывают жестоки…
                                                                    «Дочь рыбака».

           По-моему, дворовая песня очень точно отражает атмосферу и настроение общества. Она ничуть не меньше, чем литературное произведение самого высокого уровня способна раскрыть характеры и эмоциональные приоритеты людей своего времени. К примеру, 20-е годы: легендарная «Мурка» - и в стране разгул преступности. 30-е: эпоха грандиозного строительства, и одна из самых популярных – про шофёра Кольку Снегирёва. 40-е: наряду с любимыми в народе и действительно очень хорошими «официальными» песнями о войне и послевоенном времени – дворовые песни той же тематики; иногда на известные мелодии («На поле танки грохотали»), иногда на собственные («Гитлер – очень скверная фигура»).
           50-60-е. Самый романтичный период 20-го века, и среди героев дворовых песен – разбойники и пираты, отважные моряки, ковбои, испанские (почему-то) красавицы и идальго и – в невероятных количествах – Любовь, чаще всего, в различных трагических её проявлениях. Авторы этих песен – на 99% анонимы, но иногда, со временем выясняется, что среди них были и очень известные в литературе люди. Так, например, недавно я, к большому своему удивлению, узнал, что автор песни «Девушка с острова Пасхи» - Александр Городницкий, а «Сжальтесь, граждане,
посочувствуйте» написал Григорий Горин. Надо сказать, что и официально представленные на эстраде песни того периода полны романтики: «Бригантина», «Паруса «Крузенштерна», «Морзянка», «Талисман» - одними названиями легко можно заполнить целый лист А4.
           Но, конечно, дворовые песни не сводились к простому дублированию тематики песен официальных. В них пелось и о том, о чём последние загадочно – и очень порою странно - молчали. «Если где-то нет чего-то – значит, это где-то есть», - примерно так писал Михаил Ломоносов в письме к Леонарду Эйлеру, имея в виду закон сохранения и превращения материи. Особенно хорошо это проявилось в 70-е годы, когда
закончилась эпоха «оттепели». И хотя официально цензура в то время вроде бы не существовала, но на деле была просто жесточайшей – знаю об этом не понаслышке.
          «Я тут кое-что повычёркивала, но, думаю, всё равно бесполезно – и в таком виде цензура не пропустит», - откровенно призналась редактор литературного отдела газеты «Советская молодёжь» мне, тогда молодому студентику, возвращая мой рассказ. Да и Бог с ним, с этим рассказом! Никого бы он сильно не удивил и ничего не перевернул – так ему и надо. А вот то, что чудесная песня «Фантом» («Вновь бегу по выжженной земле») так и не сумела в то время прорваться на эстраду – лично мне очень и очень жаль. В этом проявилась ослиная сущность тогдашних идеологов: изо всех сил стремясь воспитать молодёжь в духе патриотизма, они тупо отвергали всё, что на деле могло способствовать этому. Почему эта песня была столь популярна? Да потому, что мы действительно испытывали гордость за то, что наш «храбрый лётчик Ли Си Цын» подбил во Вьетнаме американский «Фантом»! Однако – чш-ш! Нельзя об этом: никаких наших лётчиков во Вьетнаме нет! (Ещё одна архиглупость: скрывать от своего народа факты, широко известные во всём остальном мире).
           К счастью, подобные песни обладают одним замечательным свойством: чем суровее их запрещают, тем более они живучи. Примерно год назад на одном из сайтов я нашёл целый букет вариантов текстов «Фантома». Был среди них и текст, подтверждённый автором. И знаете: на мой взгляд, он оказался немного слабее того варианта, который слышал я. Вот уж поистине песня стала народной, раз совершенно другие люди стали её дорабатывать, улучшать.
           80-годы – последние годы жизни пионерских лагерей (в некоторых регионах они просуществовали и часть 90-х). Может быть поэтому напоследок снова попёрла жуткая романтика: с десяток хороших песен, написанных на красивые оригинальные мелодии; из них отмечу «Берег моря» и «Алый парус». Наверное, так всегда бывает: прежде, чем исчезнуть, явление ярко вспыхивает, чтобы показать, чего мы лишились.
           Может быть, я хожу не там, слушаю не то и вообще живу не так, но только с тех пор по настоящее время мне не довелось услышать ни одной новой интересной и хорошей дворовой песни. На всеобщее услышание нагло вылезла криминальная тематика (как, собственно, и везде: по радио, ТВ и пр.). И надо сказать, в отличие от «разбойничьих» песен 60-х, никакой романтики я в них не нахожу: сплошь пропаганда насилия, пьянства и садизма. Мне бы очень не хотелось, чтобы меня отнесли к разряду тех людей, которые вздыхают о том, как здорово было раньше и как плохо стало сейчас. Тем более, что это не так. Но всё же считаю, что дворовая песня испытывает кризис жанра: она полностью слилась с параллельным официальным направлением, причём, настолько, что отсортировать одно от другого стало невозможно.
           Интересная вещь, если рассматривать текст дворовой песни с точки зрения художественной ценности, то 99% не выдержат никакой критики: примитивные банальные сюжеты, гротескные герои, плохо слепленная интрига, стандартная развязка; в отношении формы ещё хуже: нечёткая, сбивающаяся ритмика, ужасная рифма (а то и вообще её отсутствие). Вот характерный пример:

Вдруг вдали огонек,             Шутки у моря порою бывают жестоки,
Кони резко заржали.             Жил-был рыбак с черноокою дочкой своей.
Это был кабачок                    Дочка угроз никогда от отца не слыхала,
Одноглазого Гарри.               Крепко любил её старый рыбак Тимофей.

Ярко свечи горят,                  Выросла дочка на славу – стройна и красива,
Виски лилось рекою.            Волны взрастили её, как родное дитя,
За дубовым столом               Пела, смеялась, резвилась, как чайка над морем,
Пировали ковбои.                 Только она всё равно от судьбы не ушла.

Входит банда парней,           Как-то зашли к рыбаку за водою напиться
Человек девятнадцать.          Четверо юных, средь них был красавец один -
И ковбоям они                       Чёрный красавец со злою и дерзкой улыбкой,
Говорят "Убирайтесь!"         Пальцы в перстнях, словно был он купеческий сын.
(Трое ковбоев).                                              (Дочь рыбака).

           Однако, парадоксальный, на первый взгляд, факт: эти и подобные им песни вы услышите из уст не только пэтэушника, но и академика. В чём же их притягательная сила, чем сумели они покорить сердца миллионов; почему они не умирают, а живут многие десятилетия?
           Для начала, они должны понравиться и запомниться. Чтобы это стало возможным, впервые песня должна прозвучать при определённых условиях. Вот эти условия: молодость, тёмное время суток (идеально – летний вечер; если луна – вообще замечательно), какое-нибудь романтическое место (скамейка во дворе дома, улица ночного города, пеньки у костра в лесу или тайге), в меру расстроенная гитара (которую каждый гитарист будет настраивать по-своему, но удачно не получится ни у кого), своя компания и – обязательно! – присутствие девчонок. Последний фактор вообще определяющий: а кому же всё это петь, другу Кольке, что ли? Нет, только для девчонок исполнитель будет стараться изо всех сил, только для них в его голосе отчётливо прозвучат все чувства и интонации да иначе и быть не может: ведь он сейчас полностью отождествляет себя со своим героем! Смотрите, вот его голос наполнен теплотой, потому что он «снял с коня уздечку, расседлал буланого коня» и решил остаться: «пришлась девчонка по душе» («Сыпал снег буланому под ноги»); вот прозвучала явная угроза: «Мы, Гарри, посчитаемся с тобой! – раздался пьяный голос атамана» («В нашу гавань заходили корабли»); а вот – грусть и разочарование человека, понявшего, что девушка вовсе не достойна его любви: «И я скажу: «Отдай её обратно: не для тебя она, Полярная звезда»! («Полярная звезда»); вот он – бесшабашный лихой гуляка, у которого «денег не водится в карманчиках узеньких брюк» («Сокольнички»), а вот – вообще вор, но наш, советский вор, отчаянный патриот, который не позарился на «деньги франки и жемчугу стакан» и не выдал вражескому шпиону «военного заводу план»: «Мы взяли того субчика и сдали в МВД, с тех пор его по тюрьмам я не встречал нигде!» («Стою я раз на стрёме»). Словом, театр одного актёра!
           Таких песен в устоявшейся компании будет звучать очень много, но только две-три из них навсегда останутся наиболее любимыми, войдут в «обязательную программу» и будут исполняться с несгораемым энтузиазмом. Они будут звучать и через годы на всех дружеских застольях ровесников, одноклассников и однокурсников, их будут постоянно слышать их дети и, в конце концов, запоют сами, обрекая, тем самым, на бессмертие.
           Да, но в этом ещё нет ответа на вопрос, почему коряво написанная и грубо сколоченная дворовая песня затмевает своих литературных причёсанных и приглаженных собратьев. А может, как раз потому, что те причёсаны и приглажены, а она взлохмачена и не брита, и её некрасивое, но яркое и грубоватое лицо запоминается «всерьёз и надолго»?
           Если это действительно так, то напрашивается странный вывод: чтобы твоё произведение полюбилось в народе, надо, ета, не напрегацца с сюжетом и сильно граматно не песать, штоп к народу паближе… Да нет же, такой вывод легко опровергается. Вот, скажем, как работал О. Генри: уже дописывает лист до конца, и не нравится ему всего лишь одно слово; так он весь этот лист комкает, выбрасывает и начинает писать заново… А уж его-то рассказы и потрясающая «Короли и капуста» в литературу пришли даже не на века – навсегда.
           В общем, непонятно всё это. Тыщу раз правы были «Серапионовы братья», приветствуя друг друга при встрече: «Здравствуй, брат! Писать очень трудно…».

                                Приложение:

С деревьев листья облетели (ветром сдуло),
Пришла осенняя пора (завяли розы).
Ребят всех в армию забрали (хулюганов и бандитов),
Настала очередь моя (главаря).
Пришла повестка на бумажке (туалетной, вся измята):
Явиться в райвоенкомат (сначала в рай, а после в мат).
Мамаша в обморок упала (с печки на пол),
Сестра сметану пролила (коту на морду).
Пришёл на поле ровно в десять (с утра пораньше),
Война давно уж началась (опоздал).
"А ну-ка, братцы-новобранцы, матерь вашу"! -
Сказал седой наш генерал (опять туда же).
Летят по небу самолёты (бомбовозы),
Хотят засыпать нас землёй (с червяками и навозом).
А я, молоденький мальчишка, лет семнадцать
(двадцать, тридцать? кто их знает, кто их мерил...),
Лежу с оторванной ногой (притворяюсь, будто больно).
Бежит по полю Ефросинья (морда синя от загара)
С большим термометром в руках
(чевой-то мерить, наверно, скорость).
А с нею рядом Афанасий
(семь на восемь , восемь на семь, рожа - во!)
В больших кирзовых сапогах
(сорок пятого размеру на босу ногу, оба левых).
Ползёт по полю санитарка (звать Тамарка)
С большой фанерой на плечах