Фройляйн для Филина

    В тот вечер в гаштете нам, артистам, гостям из Советского Союза, устроили настоящее пиршество. Угощали знатно, со всей широкой немецкой душой. Столы ломились: тут были и баварские колбаски с брецелем*, и свиная рулька, и копчёные ассорти, и сыр Лимбургер и Харцский сыр с тмином. Очень мне понравилось национальное  блюдо «мясо, запечённое в хлебе». Было много всего, и – конечно! – пиво. Крепкое, тягучее, и тёмное, и светлое. Вкусное. Хозяин кабачка, радушный Юлиус, стоял за барной стойкой и наливал янтарный напиток в высокие кружки. Его смешливая жена Эльза, кругленькая, пухленькая, с ямочками на румяных щёчках, с мелкими кудряшками рыжих волос, бегала, нет, перекатывалась между столиками:
    – Всё хорошо? Битте. Вкусно? Ещё пива? Юлиус! Ещё два пива на этот столик!
    И толстяк Юлиус уже спешил к нам.
    Добрые люди быстро находят общий язык. Весёлых людей притягивает, словно магнитом. И вскоре хозяин с хозяйкой и наши дураки (так мы любовно называем ребят из клоун-шоу) уже обменивались острыми шутками. Как мы понимали друг друга? Не знаю, но кабачок трясло от смеха. Хохотушка Эльза похлопывала Юлиуса по огромному животу и утверждала, что сюда войдёт бочка пива.
    – Я, я, – кивает она, а Матильда переводит: – Он эту кружку, – Эльза показывает на трёхлитровую ёмкость с ручкой, – выпивает на спор быстрее всех. Ни разу не проиграл! Да, да, да, он всегда выигрывает!
    Наша честь была задета. Да о нас, русских (а на наметчине мы все были русскими), легенды слагают! Да о том, как мы пьём, идёт слава по всему миру! И уж не Юлиусу её  останавливать.
    Паша, старший над маски-шоу, пристально смотрит на нас с Филиным. Он знает, кого отправить на боевое задание. Кто самый надёжный, кто не подведёт, кто с честью выдержит испытание.
    – Филин! – тихо, торжественно говорит он, – тебе выпала высокая честь! Не посрами! А после не ударь лицом в грязь. Мы тебя не забудем! Пример твоего мужества будет записан в букваре.
    Филин все эти «а давай на спор» не любит, он упирается:
    – Я не достоин, я не достоин! Пусть лучше Вовчик идёт, у него по утрам голова не болит.
    – Вова останется в резерве. Выполните задание – смоете с себя пятно.

    Тут надо пояснить насчёт пятна, не зря Пашка о нём заговорил.
    Прошлым летом сели мы в Одессе на теплоход «Леонид Собинов». Пришли в Ялту. Ну, все наши – на берег: кто город смотреть, кто по магазинам рыскать. А Филин нашёл для себя кое-что поинтереснее музеев. Он мне и моргнул на канистру с домашним вином литров на десять, которую  из дома захватил на всякий пожарный Паша.
    Ялту я видел.
    Договорились, что по чуть-чуть. Сидим в каюте, винцо попиваем, разговоры разговариваем. И чем меньше вина остаётся, тем умнее наши речи. За беседой мы и не заметили, как в канистре осталось всего ничего. Ай да молодцы, не всякий осилит! Конечно, мы устали, легли отдохнуть.
    Вскоре вернулись наши. Они шумят, они друг другу говорят, что хорошо бы в эту жару промочить горло. И они ищут вино. Я их слышу, но сказать ничего не могу, я не в силах шевелить губами. Мне очень хорошо.
    Паша побултыхал вино на дне канистры, не понял!
    – Где вино?!!
    Филин, не открывая рта, басит:
    – Вы-ли-лось…
    – А где пятно?!!
    – Высохло.
    И отключился.

    Вот это пятно Паша нам сейчас и припомнил.
    Выпихнули мы Филина. Сами барную стойку окружили, смотрим, как пиво в кружки льётся. Красивое зрелище, я вам скажу. Эльза сравнивает бочкообразного Юлиуса и высокого тощего тогда Филина, смеётся, раззадоривает. Мы интересуемся, а что будет победителю?
    – А ничего не будет! Условия всегда одинаковые. Если выигрывает хозяин, то проигравший просто платит за своё пиво. Если посетитель, то выпитое пиво, как и всё, что он  выпил за вечер, за счёт заведения. Только никто ещё у Юлиуса не выигрывал, – говорят наперебой Эльза с Матильдой.
    Тут соперники чокаются!
    Трёхлитровая кружка в руках Юлиуса кажется не такой уж большой. Он со знанием дела медленно без пауз пьёт. Силы его рассчитаны. Он стайер.
    Филин держит тяжёлую кружку двумя руками. Он жмурится от удовольствия. Наш товарищ натренирован. Во время прогулок по улочкам Германии мы из-за него вынуждены были останавливаться у каждой лавки.
    – Цвай бир! – поднимал Филин вверх два пальца. Так что спортивная игра литрбол ему хорошо знакома.
    И Филин не подкачал! Многократный немецкий чемпион едва допил до середины, как кружка Филина была уже перевёрнута вверх дном! Он вытер «усы» и произнёс густым басом свою знаменитую фразу:
    – А теперь можно и выпить. Сто грамм шнапсу для разбега!

    И тут началось! Русское протяжное ура! Буря оваций, радостные крики и на немецком тоже! Эльза кинулась Филина целовать-обнимать, довольный Юлиус  – Я, я, зер гут! Молёдець! – жал победителю руку и бил по плечу. Они немедленно захотели сфотографироваться с Филиным на память, чтобы потом повесить этот снимок на стену в гаштете. Им Филин очень по нраву: и его арийская внешность: красноватая кожа, пшеничные ресницы и брови, и добродушный нрав, и юмор. Тут хозяин с хозяйкой вспомнили, что у них есть дочка, юная Гретхен. Вот бы этот бравый юноша стал им зятем! Юлиус подмигнул жене, и та потащила нашего Филина куда-то на второй этаж. Матильду с собой не взяли – эти двое прекрасно понимали друг друга.
    Мы острили по поводу женского счастья красавицы Гретхен, мы поднимали бокалы с пивом и чокались за любовь без границ и за будущих киндеров. Мы по-новому, уже по-хозяйски осматривали гаштет и говорили, что он Филину подходит, это то, что нужно нашему другу – большому любителю пива. Сколько можно выходить ему на сцену, спрашивали мы друг друга, пора и остепениться. А мы, его бедные друзья-товарищи, может, когда и приедем к нему в гости, и Филин, стоя за барной стойкой, угостит нас кружечкой пива. Юлиус, уже почти освобождённый хозяин гаштета, улыбался и кивал, соглашаясь.
    Вернулся Филин, подсел к нам так тихо, что никто поначалу его не заметил. Он пил своё пиво и лишь улыбался, посмеивался и кивал:
    – Да, да. Конечно, конечно, – похоже было, что наши шутки пролетали мимо его ушей, а думал он о чём-то о своём.

    Уже в номере мне, наконец, удалось вывести его из состояния прострации. На вопрос, что он там такого увидел, Филин рассказал:
    – Вова, там такие апартаменты! Нам и не снились. У них квартира – весь второй этаж. Внизу – огромный гаштет и кухня, и комнаты для обслуги, а на верху живут Эльза с Юлиусом и дочкой. Эльза меня по всем комнатам водила, в каждой – большой новый телевизор. А мебель! Такой я у нас ни у кого не видел. Спальни королевские, кровати с завитушками, занавески там, шторы разные. Всё чисто. Два туалета! Блестят. Две ванные в разных крылах дома.
    – Так это хорошо! Сколько счастья тебе привалило! Ну, а Гретхен видел?
    – Нет её сейчас в городе, гостит у родственников. Эльза меня в её комнату завела, Вова, жаль, что ты там не был, какой у этой дочки музыкальный центр! На всю стену! Там колонки – впору у нас в ДК на сцену выставлять. Простор – хоть дискотеку устраивай. А Эльза меня в другую, соседнюю комнату тянет, такую же. Вот, говорит, Филин, это будет твоя комната. Здесь будешь жить.
    Филин вздохнул.
    – Что-то ты не рад…
    Филин помотал головой:
    – Нет, Вовчик, в Германии я не останусь. И гаштет мне не нужен, Понимаешь, там, на столе я увидел фотографию юной Гретхен, – Филин вздохнул, – Мне столько пива не выпить.





___________________________
Брецель* — немецкий соленый крендель. Его подают к пиву вместе с баварскими колбасками.