И никто не мог предположить, что именно она – интеллектуалка и «модель» станет предметом насмешек. И всё из-за Петра!
Остапенко незаметно жил на седьмом этаже со своими коллегами – художниками – дизайнерами. Но однажды он проехал с красавицей в лифте и …влюбился, но записываться в «молчаливые воздыхатели» не стал! С того «рокового» дня всюду и везде Олеся ходила только в сопровождении художника. Сначала и ей, и всем было смешно.
Грациозная, изысканная, ростом – метр восемьдесят пять, в обуви на тонких каблуках, казалось, она плавно летела над асфальтированной дорогой, не касаясь земли, а рядом, не отставая ни на шаг, шёл он - красавице - ниже плеча, худенький, со слегка вьющимися, не свежими длинными волосами, в вечной кожаной безрукавке и неизменных джинсах.
Кто только не отговаривал его от преследований Олеси! И ребята, и девчата, и вахтёры, и комендант! Бесполезно! Комическая пара стала визиткой нашей общаги...
А девушка страдала. Ей шёл двадцать пятый год, и уже полгода конвоир никого не подпускал к ней близко. Коллеги по работе, выглянув в окно в конце рабочего дня, часто подсмеивались над девушкой.
- Твой мини Ромео снова на посту!
В день рождения он принёс ей портрет, где красавица была изображена с распущенными светлыми волосами, а фоном были море, чайки, суровый утёс. В изгибе её бровей, губ, как и в ломаных линиях утёса, было что-то твёрдое, непреклонное...
В новый год мы со Светой – медсестрой заводской поликлиники, как самые трезвые, чинно – мирно сидели в холле нашего этажа и смотрели новогодний концерт по телику.
Когда рядом плюхнулся на диван Петро, мы испугались. Пьяный «в дым», разбитая губа с запекшейся кровью, растрепанные волосы, оторванный рукав рубашки и... слезы, катящиеся по щекам.
– Девчонки! – пьяно рыдал он. – Я удавлюсь! Она не любит меня!
– Петя! – заговорили мы враз. – Это давно всем известно! Ты один понять не можешь, что вы – не пара!
– Но я люблю её! Спать не могу! Работать не могу!
Сколько боли, отчаяния было в его голосе! Он откинул голову назад. И только тогда мы смогли рассмотреть, насколько тонки и красивы черты его лица. Какие выразительные карие глаза под густыми чёрными ресницами! Нос аристократа, изящные усики над алыми губами. Но более всего поразили пальцы художника! Тонкие, длинные, с красивыми ногтями, они двигались, сплетались, ломались, отражая внутреннюю боль хозяина. …Не сговариваясь, встали и увели художника в нашу комнату. Парня знобило. Уложили, обтерли лицо, обработали губу, напоили тёплым морсом, укутали двумя пледами. Потом мне надоело «плясать» возле него, ушла спать к подруге Ладе в соседнюю комнату, а Светка осталась ухаживать за гостем, успокаивать, когда он порывался бежать к Олесе...
******
Позже, в минуту откровения, Петро рассказал мне.
– Посыпаюсь, ни черта не пойму, где я. Что со мной? На стуле – графин с морсом. Выпил. В голове немного прояснилось. Смотрю, напротив, на кровати спит девочка. Кудряшки разметались на подушке. Щёчки красные, рот алый полуоткрыт. Длиннющие ресницы. Ну, кукла Мальвина! Я аж обалдел. И такое спокойствие от её ровного дыхания. …Одна рука из-под одеяла выскользнула и до пола почти опустилась.
Такая маленькая беззащитная ручка. ...Поверишь, захотелось опуститься на колени и поцеловать пальчики.
У меня дома – одни братья. В жизни никогда не видел, как девчонки спят. Да там не девчонка была! Ангел!
Я тихонько ушёл. Еле дорогу с бодуна в свою комнату нашёл. А потом три дня не выходил. Не ел, не пил, а может, что ребята приносили, не помню. Но написал спящего ангела! Он у меня получился, ты видела, на траве под яблоней цветущей. И золотистая пчёлка запуталась в волосах...
Написать – написал, а потом – анекдот! Где, в какой комнате спал? Где ангела видел? Ходил по этажам, в каждое девичье лицо заглядывал, не нашел, пока тебя не встретил. Ты спросила: «Как спалось на новом месте в Новый год?» Меня, как ударило. Смотрю, и не верю, что тебя там видел.
Ты же другая совсем, серьёзная. С тебя, не спящего ангела, а строгую мадонну можно писать! Но потом, когда к тебе подошла Света, я оказался на седьмом небе! Я нашёл своего ангела!
***
Когда Пётр Остапенко стал ходить с нашей медичкой Светой, всех счастливее были не они, нашедшие друг в друге столько бесценных достоинств, а Олеся. Она, наконец, смогла избавиться от Ромео, вздохнуть спокойно и начать мечтать о другом поклоннике.
А у Вас в рассказе так отлично распределилось...если б в жизни так чаще бывало. А в жизни, чаще развязка, как в песне старой:
"Совсем не та ко мне приходит,
Мне руки на плечи кладет
и у другой меня крадет..."(с)
И "другая" красть начинает
Так и живут люди...не зная счастья....довольствуясь "чужим"