Последнее волшебство

Слесарь Иванов был долбоеб. Жил трансцендентально и умер также. По словам супруги, заебала его молодая сучка. Рассказ о нем будет совсем короткий. Ах да… Заказал текст один панковский журнал. Просили написать поменьше, так как денег заплатить много не могут. Я подумал и согласился. Только сказал, что орфографию и пунктуацию за такую сумму проверять не буду. Они согласились. Дескать, свой корректор есть. Хоть и гот, но с кладбища иногда в редакцию ходит. Но только не заплатили в журнале, суки. Спонсор навернулся. Ну и хрен с ними. А рассказ вот.  
Кузьмич вышел из заводской проходной. Но вместо того, чтобы идти к автобусной остановке, как это делал  уже лет 45, побрел по улице. Ему было над  чем подумать. Утром он толковал со знакомой медсестрой Галей на заводском фельдшерском  пункте. Этот проклятый разговор Кузьмич помнил почти дословно. Начал он бодро:
- Слушай,  тут такое дело…
Но  тут силы его покинули.
- Давай, не тяни, что там у тебя? Простуда, отравление?
Кузьмич собрался с духом:
- В общем, понимаешь, как бы тебе и сказать… История-то невеселая…
Галя перестала разглядывать бланки.
- Ладно, выкладывай. Дома проблемы?
Иногда они обсуждали семейные дела.  Кузьмич отрицательно покачал головой и выпалил:
- Как мужчина я больше не могу.
Галя чуть покраснела. Он понял почему. Он ей нравился, да и она ему тоже. И если бы не семьи, глядишь, жили бы вместе.
- Ты это… Не знаю даже… Сказать, чтобы не переживал глупо. У каждого мужчины бывает. Давно у тебя это?
- Да вот с месяц. Не получается вообще.
- Я не специалист, конечно. Надо тебе к врачу сходить. Все-таки 60 лет тебе. Не шутка…А так.. Кури меньше и пей, физкультурой занимайся.
- Кузьмич задал главный вопрос:
- Думаешь, поможет?
Галя уставилась в стол.
- 60 лет… Сам понимаешь…
Вот этот то разговор и прокручивал Кузьмич, медленно шагая по улице.  С женой Нинкой давно не ладилось. Ни в жизни, ни в постели. Лет 10 ей уже ничего не надо было. Но в виде одолжения, она все же пускала мужа в постель. Кончено, Кузьмич мог бы завести любовницу, но что-то не позволяло это сделать. Что именно, мужчина не понимал. У него было мало интересов в жизни – еда, сбор грибов, да вот секс. «Странное слово «секс», -  подумал Кузьмич, – в моей молодости его и не было. Откуда взялось?».
В сложные моменты в жизни Кузьмич всегда обращался к книге «Как закалялась сталь» Николая Островского. Всю жизнь только ее и перечитывал и всегда находил ответы на все вопросы. Но в этот раз,  книга не помогла. Выходило, что ему следует самому стать писателем, раз такое горе приключилось и тупик полный впереди. Несколько дней Кузьмич думал, о чем бы ему написать. Несколько раз перебрав всю свою жизнь, он не обнаружил в ней ничего выдающегося.  Все как у всех – школа, ПТУ, армия, завод.
В задумчивости Кузьмич сошел с тротуара и стукнулся головой в забор. На нем было написано: «Летов жив».  «Хорошо этому Летову, - подумал мужчина, - живет и на заборах пишет об этом. А я вот, как помер, будто. Какая жизнь, если с бабой не могу. Вот у Летова-то все нормально». Кузьмич стал думать об этом человеке и решил, что это, наверное, человек его возраста, может даже слесарь, Может и его, всякие мысли грустные одолевают, а он не сдается. Кузьмич решил, что он не хуже Летова. Достал мелок и написал на заборе: «Кузьмич жив». Большие желтые буквы радовали глаз. Кто-то крикнул сзади:
- Ветеран, ты чего это пишешь?
Оглянувшись, он увидел парня и двух девчонок. Разговаривать Кузьмичу не очень хотелось, но он все же решил ответить:
- Да вот, написал, что живой. Чем я хуже Летова. Он же пишет,  а мне что, нельзя?
Компания странно посмотрела на него. Парень ответил:
- Знаешь, так ведь умер уже, Летов то.
Кузьмичу стало грустно:
- Добила, видать, мужика жизнь. Видать,  старше меня был.
Он подумал, что и сам скоро умрет.
- А ты Летов то кто будешь? Сын, родственник?  
Парень задумался:
- Да нет. Никто. Слышал его. Он песни пел. А потом умер во сне.
Кузьмич всегда мечтал тоже умереть во сне. Без мук.
- Не слышал. На Кобзона или Лещенко похож? Пел то о чем.
- Нет. На этих не похож. А пел про жизнь.
Парень задумался, а потом вдруг перешел на вы.
- Как бы вам… Про то пел, что многим живется тяжело, не всегда понятен смысл жизни. Вот такие песни.
Кузьмич согласно кивнул. Смысл жизни он не знал. Когда-то давно, думал, что он есть в работе, семье, детях. А потом понял, что нет его вовсе.
Кузьмич пошел дальше.  В павильоне купил бутылку пива. Пил его, смотрел на автобусы, небо, людей. Отвлек снова тот же парень. Вместе с девчонками он подошел к Кузьмичу и сказал:
- Пойдемте ко мне. Послушаете песни Летова.
Кузьмич задумался. Как-то странно было идти с молодежью… Но, все равно делать нечего. Жена в санатории. Телевизор сломан. Он скинулся с парнем деньгами. Покидав в пакет водку, хлеб, банку шпрот они двинулись на окраину города.
В квартире его посадили в единственное кресло. Он пил водку и слушал, про то, что все идет по плану, что при коммунизме все будет заебись, про тоскливые лица в плацкартных вагонах. Кузьмичу казалось, что эти песни про его жизнь. Девушки засобирались домой и Кузьмич тоже. Парень спросил, что он думает о песнях. «Честные», - ответил Кузьмич. Молодой человек ничего не ответил.  
Кузьмич шел по улице рядом с двумя красивыми девчонками и прохожие недоуменного смотрели на них - пожилого слесаря в поношенном пиджаке, мятых брюках, черными от работы раками и двух девушек-панков в кожаных куртках. Вскоре одна девушка попрощалась и зашла в свой дом. Вторая направлялась в беспокойный район и Кузьмич решил ее проводить. Около одного из домов девушка, сказала что они пришли и пригласила Кузьмича зайти. «Не боишься, - спросил он, вот так мужчину в дом приглашать». Девушка улыбнулась:
- Нет. Ты наш.
Кузьмичу показалось это странным. Как так? Разве он панк? Но в квартиру зашел. Устали ноги.  Ее звали Оксана. Они пили чай. Говорили. Он про жизнь свою, она про свою. А потом она предложила остаться ночевать. Автобусы уже не ходили. И он остался на диване. А ночью она пришла к нему. И все у Кузьмича получилось. Он подумал, что это, наверное, потому, что они хорошо поговорили, за жизнь.
Они встречались еще полгода. Гуляли, пили пиво. Болтали. О чем? Да мало ли о чем могут говорить два хороших человека. Кузьмич даже помолодел. Не внешне, а в душе. И пусть на них дико глазели на улицах.
Как-то Кузьмич  забыл у Оксаны куртку и не пришел за ней. А через несколько дней, она прочитала в газете некролог:
«Предприятие «Стройка-123» выражает соболезнование родным и близким Ивана Кузьмича Иванова (1947-2007) слесаря-ремонтника.  Много лет он…»
И так далее. Оксана подошла к куртке, провела по ней рукой. В кармане лежало что-то твердое. Это был мелок. На следующий день девушка пошла к забору, где они познакомились и обвела полустершиеся буквы. «Кузьмич жив».  Она посильнее размахнулась  и запустила мелок в небо.
И ни хуя никакого листопада тут не началось. И самолет ебучий не летал туда- сюда, оставляя белый след.