таскать тяжести. Оставалось только умыться с дороги, накраситься и подняться на лифте в кафе, где к восьми часам вся группа собралась на ужин.
«Воронята», сидевшие справа, с завистью вспоминали Андрея, которому посчастливилось в детстве лазать с ребятами в Маринкину башню. Надя, девушка из группы, выпытывала у Дарьи про интересные места, куда можно прогуляться вечерком. Храм с мощами Любушки-рязаночки, по-видимому, пришёлся ей по душе.
«В такой дождь ещё и гулять!» – думала Анжела, когда неугомонная путешественница, наскоро доев салат и глотнув чая, спешно удалилась.
Самой ей уже никуда не хотелось. Тем более, вблизи гостиницы не было достопримечательностей, кроме домов, уже закрытых магазинов, вокзала и супермаркета. Последнюю из них девушка после ужина всё же посетила. Баночка липового мёда, молотый имбирь – прекрасное дополнение к чаю, который заказала прямо в номер. Дождливая и ветреная погода вполне располагала к простудам, а беременным это вредно. После – завести будильник и спать.
Снилась Анжеле сущая фантасмагория. Скульптор Голубкина, Воронов и его бывший дружок в гусарских мундирах.
«Хочу Вас, Владимир, скорее запечатлеть, пока время не изгладило в Вашем облике перенесённых страданий. А Вас, Виктор, лепить не буду – нечего перед царём на коленях ползать!».
«Травиата!» - вскричал рассерженный Виктор, за что тут же получил по голове вазой «Туман» от вошедшей незнакомки в старинных уборах. Лица её Анжела не помнила, но что-то подсказывало ей, что это Евпраксия.
Утром следующего дня за завтраком туристы окружили Надю, расспрашивая: как вчера погуляла? Та с удовольствием показывала фотографии: выкрашенный в розовый цвет храм, два конных всадника, заснятые в разных местах, часовня с цветочной клумбой и скамейкой, бронзовый мужчина с тростью, грибы с человеческими лицами.
К двум последним автобус и подъехал в первую очередь, прокатившись по улицам с плотной застройкой позапрошлого века. Погода в этот день была более милостивой. Вместо усердно текущего с неба дождя и свистящего ветра рязанское небо побаловало путешественников ясным солнышком. Мужчиной с тростью оказался академик Павлов. Устыдившись, что забыли почтить память столь известного земляка в его юбилей, рязанцы переделали памятник Ленину – изменили лицо, добавили трость. Попробуй докажи, что это не Павлов!
В парке возле скульптуры гриба с бородой и его деток – боровичков – Татьяна Витальевна, местный экскурсовод, рассказывала, отчего «в Рязани грибы с глазами». Давным-давно местные монахи подвозили женщину на телеге с грибами. Желая проверить бдительность стражи, они повелели ей спрятаться. Стража не заметила ничего подозрительного – пропустила телегу с женщиной в монастырь. Когда к ней подошёл подслеповатый настоятель, то заметил, что грибы на него смотрят.
Но возможно, дело в заповедной зоне неподалёку. Местные знали, что там нельзя собирать грибы-ягоды, рубить деревья. Татары же, не зная о запрете, рвали всё, что им было нужно, ломали и вытаптывали всё, что им мешало. И по чинимым ими безобразиям жители узнавали о приближении врага.
Правда, это не спасло Рязань от разграбления ханом Батыем, как не помогли и дары Фёдора, им принятые. Боярин Евпатий Коловрат, один из всадников, оказавший Наде честь запечатлеть его статую на своей цифровой камере, был в Чернигове, когда Батый грабил и жёг его родную землю. Узнав о несчастии, он со своим войском догнал хана у Суздаля и вступил с ним в неравный бой. Евпатий был убит, но сам Батый был так восхищён его доблестью, что распорядился похоронить воина по христианским обычаям.
Другой всадник, стоявший на городской площади – рязанский князь Олег Иванович. Скульптор Церетели сделал такой подарок славному городу. Татьяна Витальевна сетовала, что историк Карамзин оклеветал рязанского князя по заказу царской семьи, обвинив в предательстве. А ведь он был блестящим дипломатом. Да и куда ему было деваться, когда с одной стороны татары (а Рязань – территория приграничная, если что, ясно, кому достанется в первую очередь), с другой – Москва, норовившая всё прибрать к своим «долгим» рукам. К тому же, сам Дмитрий Донской не имел к Олегу претензий по поводу «предательства». Его воины, хоть и без самого князя, всё же были на Куликовом поле.
Часовня с Надиной фотографии была построена в честь доблестных воинов земли Рязанской – от Евпатия Коловрата до наших дней. Правда, ни одного дня она не прослужила по назначению. Скамейка около неё называлась скамьёй примирения.
- Если кто-то вчера поссорился, - сказала Татьяна Витальевна, - можете сесть на эту скамейку и помириться. Есть среди вас такие?
К счастью, ссор в группе не случалось. Но Миша с Петей быстро решили проблему – показали друг другу языки и тут же побежали на скамейку – мириться.
Это было последнее чудо земли Рязанской на Надиных вечерних снимках. Горизонтального памятника Есенину, словно вырастающему из земли, на них уже не было. Не было на них и моста через укрытую в кустах речушку, ведущего прямо к трёхъярусной колокольне (как выяснилось, построенной тремя разными архитекторами).
Рязанский Кремль встретил туристов собором из красного кирпича с красивой белой лепниной. О нём экскурсовод расскажет позднее, когда после осмотра длинного белокаменного здания – дворца Олега – группа будет целых полчаса дожидаться окончания колокольного звона.
Следующие тридцать минут ушли на посещение сувенирного магазина, где Анжела после долгих раздумий купила на память большой горшок из скопинской керамики. В таком хорошо тушить жаркое на всю семью.
Покидая этот славный город, девушка думала о том, что неплохо было бы задержаться здесь ещё хотя бы на денёк – посмотреть его получше. А то ж прогоняли галопом по Европам!
- Будь побольше времени, я бы, допустим, сходила в музей Кремля, - поделилась она своими мыслями с Вороновыми.
- Да, это было бы интересно, - откликнулся Владимир.
- И ещё посетить собор, - добавила Марина. – Да и к Любушке неплохо было бы заехать. Интересная-то какая у неё жизнь! Исцелилась от болезни и пошла юродствовать.
- Всё же лучше, чем прикованной к постели, - ответила Анжела.
- Конечно, лучше. А вообще, города интересные. Я до последнего не знала, куда едем. Володя купил путёвки и нам сказал только за день. Я даже, признаться, слегка обалдела.
- Хотел вам сюрприз сделать, - оправдывался тот.
- Мне тоже папа сюрприз сделал. Только постфактум узнала, что, оказывается, куда-то еду.
- Но вижу, это к лучшему, - сказала Марина. – Сегодня у тебя даже глаза повеселели. А то вчера была просто Несмеяной.
- Так вчера погода была какая! – ответил за девушку Владимир.
Анжела была ему за это благодарна. Рассказывать о своих горестях малознакомой женщине ей совсем не хотелось.
В посёлке Шилово, знаменитом своим плетением из лозы, туристы первым делом пообедали в кафе. У этнографического центра «Заряна» их уже ждали. Сотрудники центра, одетые по-старинному, встретили дорогих гостей хлебом-солью, песнями и поклонами в пояс. Затем в горнице, украшенной плетёными вазами, хлебницами, домиками с заборчиками, их усадили за большой дубовый стол и дали вымоченные ивовые прутья. Попробуйте, мол, сплести плетень.
«Самим плести? – подумала Анжела. – Как странно! Хотя, почему бы и нет?»
Прутья ложились неровно, часто ломались. Ну уж извините, господа, никто вам не обещал мастерицу!
Самый высокий плетень получился у мальчишек Вороновых. Вот что значит работать сообща!
В соседней комнате, где стоял ткацкий станок, русская печь, и висели на стенах предметы повседневного обихода, сотрудник центра рассказывал, как эти самые предметы древние женщины использовали в магических целях. По крайней мере, теперь Анжела знала, что делать, если ребёнок, не дай Бог, родится слабеньким. Посадить его на лопату – и в жарко натопленную печь. Не затем, чтобы хоть в пищу сгодился, а для того, чтобы через пару минут вытащить его оттуда «заново рождённым» и поменять ему имя. А заодно желательно и пояс на него надеть, дабы уберечь от нечистой силы.
После лекции гостей пригласили в большую горницу с длинным столом и лавками. На столе стоял самовар, чаши с молочной кашей, мёдом и вареньем, лежали деревянные ложки. По жребию выбрали «хозяина» и «хозяйку». Ими стали супруги Вороновы, первые отгадавшие загадку. Владимира усадили в «красный угол», дали длинную ложку (длина позволяла бить по лбу расшалившихся деток). На Марину надели платок и посадили у самовара. Остальные расселись по лавкам: мужчины – под окном, женщины – с противоположной стороны. Ближе всех к «хозяйке» сели Анжела и Надя, напротив них, в пределах досягаемости хозяйской ложки – «воронята». Прежде чем угоститься кашей, Анжела попросила музейную работницу сфотографировать их всех. А Черновы-Чернышёвы и прочие «поклонники Верди» пусть застрелятся!
Кроме каши, потчевали гостей медовым взваром, свежими яблоками, малиновым вареньем. «Хозяйка» наливала из самовара сбитень на травах, который гости с радостью закусывали баранками. От взвара Анжеле, правда, пришлось отказаться – нельзя ей сейчас спиртного.
- Хорошо посидели, душевно! – сказал полный мужчина из группы, когда туристы прощались с сотрудниками «Заряны».
Рядом с центром располагался краеведческий музей – богатство, которым немногие посёлки могут похвастаться. Гостей встречали выстрелом из настоящей пушки. Предупредили заранее, за что Анжела была весьма признательна. Хотя гид уверяла, что открыть рот будет достаточной мерой, девушка предпочла ещё и зажать рукой уши. На всякий случай. Бабахнуло-то и впрямь будь здоров!
Когда-то на месте посёлка простиралось бескрайнее море. Об этом говорил камень у самого входа. Морские волны оставили на неё красивый рисунок. Потом по этой земле бегали динозавры и мамонты, достигавшие роста с потолок музейной комнаты. В витрине стояли древние люди: вооружённый топором мужчина в красной рубашке и женщина в белых одеждах с обилием металлических побрякушек. Она была буквально обвешана ими с головы до ног. По рассказам музейного сотрудника, «прикид металлистки» восстанавливали по захоронениям. За стеклом была видна вырытая яма с человеческим черепом и разбросанными вокруг украшениями.
- Это захоронение принадлежало женщине лет двадцати – двадцати пяти.
- А от чего она умерла? – поинтересовалась Надя.
- Тогда было много причин: болезнь, тяжёлые роды…
Анжела вдруг почувствовала себя обречённой.
«А ведь я тоже могу вот так умереть через девять месяцев», - подумалось ей.
И ничего уже не сделаешь, ничего не вернёшь. Она уже носит внутри себя того, кто, может быть, убьёт её.
Сотрудник музея рассказывал и показывал много интересного про историю родного края, но Анжеле уже ни до чего дела не было. Перед глазами так и стояла погибшая при родах женщина. Которая тоже наверняка хотела жить.
Когда туристы, насмотревшись на диковинки, стали задавать вопросы, девушка поспешила выйти на улицу. И там, не выдержав, расплакалась.
- Анжела, что случилось? – услышала она голос Марины.
- Я не хочу умереть, как эта женщина! Что мне делать? Я жду ребёнка!
При этом она смотрела на Марину с такой надеждой, словно та могла что-то сделать.
- Ну ты
