Произведение «Собачья жизнь.» автора Тиана Каракада

Ну, Сеню вы знаете. Не человек, а подарок для писателя. Вздумал он как-то завести собаку. Старенький Шарик-то его издох, стащивши мясца и, забыв про свой слабый желудок, наелся сверх меры свежатинки, дай бог, всем Шарикам такую добрую смерть. Но Сеня – человек с подвохом, лишь бы взять простую собачку – это, конечно, нет. Притащил откуда-то щенка сенбернара. Говорит, подарили. Врёт, наверное. Ну, да ладно, не об этом речь.
Растёт щенок не по дням, а по часам. Клава ворчит, мол, такой-то и всю свинью съест – не подавится, Шарика добрым словом поминает. А пёсик – дура такая радостная – бегает, курей гоняет, доброму человеку во двор зайти невозможно: лапы – на плечи и морда жаром дышит в лицо. Скушно стало Сене, выпить-то не с кем, вот он свою собаку на цепь и посадил. А тому на цепи – ну совсем неинтересно. Мотанул шеей – порвал цепь. Сенька другую достал – покрепче, той хватило на два рывка – выдернул Ральф колышек, за который цепь привязана, и помчался искать, что он ещё не перевернул в этом дворе.
Ну, так или иначе, завязал его Сенька. Будку новую смастерил – в Шариковую эта псина уже не помешалась, на ней написал «Пошив брюк». Не сразу – пришлось повыть пару дней-ночей (и соседям тоже), но стал Ральф привыкать к такому житью. А тут ещё развлечение появилось. Нет-нет, да пробежит за забором какая-нибудь цилюлявка:
– Тяф-тяф-тяф – режущим голоском на Ральфа.
– На меня?!! Раф-раф-ррраф! Ах, ты паршивец этакий! Поймаю, гадёныш, порву как грелку!
– Ой, напугал! Тяв-тяв! Дубина! Прридуррок! Рррр!
– Раф-раф-раф! – закройте уши, дети, Ральф ругается матом.
– Это ты мне? Чей я сын? Ща я тебе покажу! Тяф!– и мелкая кривоногая псюнька кидается в дырку или щель, чтобы загрызть этого волкодава.
Конец истории, как и собачки, вы додумаете сами.

Уважаемые писатели, особенно дамы! Не держите на старика камня за пазухой и бросьте булыжник на место – под забор, где ему и положено лежать. Мне самому до слёз жалко съеденных Ральфом шавок, но что поделаешь – такова правда собачьей жизни!
Вы скажете, а Сеня?... Да что только он не делал: и щели в заборе латал, и цепь Ральфу укорачивал, чтобы его башка над забором не маячила, но вы же знаете этих кривоногих, везде снующих собачек! Нет-нет, да какая-нибудь найдёт Ральфа. А Клаве потом ругаться с соседками. Да и с Сеней скандалы. Повадился Ральф – видно давно к нему никто не прибегал с улицы – уток трепать. Клава вечером их загонять, а одной и нет. И завра нет, и послезавтра двух. Напала на Сеньку, потрясла его маленько, тот – в будку – точно! Так и есть – утиные пёрышки. Улика! Ну, он Ральфа тоже маленько побил – передал от Клавы привет. Но сам понял, тут без мер не обойтись. Привязал к лапе селезня проводочек, отпустил эту утку во двор, а сам в засаде. Ральф тоже в засаде – притаился в будке. Подпустил птицу ближе, ещё ближе… Хапэц!... А Сенька на кнопочку нажал. Аж будка затряслась! Выпустил Ральф добычу и больше – ни-ни, уток, как родных, не трогает, только смотрит на них грустными-грустными глазами. Эх, собачья жизнь!

Прошло несколько лет. Ральф повзрослел, заматерел, стал красивым и даже для своей породы преогромным псом. Сеня его к столбу приковал, иначе на цепи его было не удержать. Прыти у пса поубавилась, и кроме безмерной любви к хозяину и хозяйке, в глазах стали мелькать и философские мысли. Что-то думал он о нас, людях, о животных, о природе и о своей собачьей жизни.
Как-то пригласили Сеню и Клаву родственники на свадьбу. В город. В ресторан. Тогда ещё свадьбы гуляли в палатках через весь двор. А тут ресторан! На ночь номера в гостинице забронированы. Клава на «Седьмой километр» смоталась – платье новое купила, Сеньке – нарядную рубашку. С Галиной моей договорилась, чтобы та присмотрела за хатой, скотину покормила и козу подоила. Пришёл день – уехали они. Вечером Галя, как положено, управилась с их хозяйством и домой пошла. Спали мы – ничего не слышали, всё вроде тихо было. Но только когда Сеня во двор вошёл, сразу понял, что-то не так, неладно что-то. Клава сзади напирает, интересуется, в чём дело?
– Сень, а чё это у нас огород виден? Раньше-то что́ у нас тут стояло, что мы наши грядки не наблюдали?
– Так заборчик и стоял, а к нему – столб прижимался, а к столбу Ральф был привязан. А теперь – огород, как на ладони!
Видимо, услышав своё имя из уст хозяина, где-то залаял Ральф.
Сеня с Клавой, чуя беду, помчались к нему. Ральф стоял в конце огорода и передними лапами упирался в какое-то бревно. Вдруг «бревно» зашевелилось, и псина, яростно на него лая, ещё сильнее прижала к земле:
– Лежать, я сказал! Ещё раз шевельнёшься – защёлкну зубы на горле! – перевёл Сеня с собачьего на русский.
Услышав у соседей возню, подбежали и мы с Галиной. Смотрим, а там мордой в помидорах лежит какой-то хмырь. Ральф передними лапами стоит на его спине и то предупреждающе рычит на него, то смотрит на Сеню и радостно виляет хвостом.
Освободили мы этого воришку.
Оказывается, прознали они с товарищем, что хозяевов не будет дома, решили грабануть Сеньку. Дождались полночи. Про собаку им было известно, но она ж на толстенной цепи к столбу привязана. А они тут, со стороны огорода прямо в курятник, потом в саж и дальше…ничего, проскочат! Вначале всё было нормально. Сокрушались только, что придётся ходки три, не меньше, делать, столько тут было живности: и гуси, и куры, и кролики, и подросшие поросята, да ещё коза!
Ральф честно предупредил своим злобным рычанием, кто здесь кто. Но потревоженная добыча сонно хрюкнула, закудахтала, крякнула, и воры уже не могли остановиться. Не смог и Ральф. Даже ему, верному псу, хозяин не разрешал трогать уток! Значит, они очень ценные, утки эти! Пёс метался и рвался изо всех сил. Столб расшатался, Ральф в гневе рванул, чтобы познакомиться с наглецами поближе, посмотреть им в глаза. Он нёсся тяжёлыми прыжками, а за ним, сметая грядки и молодые деревца, тащились цепь, столб и пролёт забора.
Грабители – бежать, псина сзади. Где-то по пути Ральф потерял столб вместе с забором, догонять стало легче. В это время любители уток и свиней вырвались на простор огорода и разделились. Помчались, как зайцы, в разные стороны. Этому не повезло. Очень не повезло. Ральф мощным прыжком опрокинул его на землю и не давал шевельнуться до тех пор, пока на следующий день не вернулись хозяева.
Сеня, освобождая заложника, пригрозил ему тюрьмой и Ральфом, если он не приведёт подельника. Тот в мокрых штанах просил у Сеньки прощения, клялся и божился, что больше никогда не будет. Так грабителям и пришлось до конца лета отрабатывать Сеньке моральный ущерб.

А у Ральфа продолжилась счастливая собачья жизнь. Он был тут же награждён, но не скажу чем, а то дамы вновь возьмут в свои ручки острые кам… перья, чтобы меня, грешного, обвинить во лжи (такого же быть не может, чтобы собачка…) и изгнать из писателей, кем я, впрочем, не состою, не состоял и теперь, видно, состоять не буду. Кому нужна правда?!