Из тягостного сна её вывел детский плач. Подумалось — галлюцинация, но прогонять не стала. Почему-то эти звуки показались божественной мелодией.
Совсем недавно она, дочь любящих родителей и жена весьма успешного бизнесмена, в радужном ожидании долгожданного и желанного сына, ехала на очередную консультацию к врачу. Впереди ДТП. Машина осталась цела: водитель вовремя вывернул руль, чтобы не влететь в кучу металлолома, но крутой разворот швырнул её тело в дверцу. Крик боли заставил содрогнуться всех присутствующих. Она потеряла сознание, но каким-то невероятным образом «видела», как её тело бережно вытащили из машины, слышала ужасный вой сирены, потом куда-то летела, а глаза ритмично слепили огни, пока не погрузилась в небытие.
Очнулась — рядом осунувшийся муж. Боль за потерю ребёнка слилась с болью израненного тела, но погружение в спасительный сон сглаживало остроту. Но услышанные случайно слова — как жаль, такая молодая, ей бы рожать и рожать, а теперь никогда...
Никогда! Истерика и глубокая депрессия. Зачем жить ей, никчемной, не сумевшей сохранить своё дитя. Отказывалась есть, но предательское тело хотело жить. Боли голодного желудка заставляли хоть что-то проглотить.
Мешали постоянные утешители со своими глупыми речами, с уговорами — их сочувствие бесило. Вид мужа острее напоминал о беде. Любовь как бы испарилась, оставалось только мириться с положением негодной супруги.
Приходил врач, делающий операцию, осматривал бережно и убеждал, что всё прошло удачно, заживает быстро, и след от шрама почти не будет виден, как будто это так важно. Какая разница? Незаживающий рубец в душе — это было пострашнее. Она делала вид, что эти слова успокаивали, чтобы потом рыдать в подушку, хотя хотелось вопить на весь мир от невыносимого страдания. И забота окружающих, и сиделка, и эта просторная отдельная палата со всеми удобствами были только в тягость.
Плач ребёнка окончательно вывел из забытья. Села, огляделась. Сиделка спит блаженным сном. Вот и славно. Тихо вышла в коридор и направилась на зов младенца. Палаты, коридоры, двери-двери, запутаться можно, но ориентир вёл в нужном направлении. Удивительно, но никто не встретился на пути. Глубокая ночь, все спят. Только где-то далеко тоскливо вопит роженица.
Плач привёл её в палату, где в крохотных кроватках лежали новорожденные, одни спали, другие издавали жалобные звуки. Его она определила сразу. Довольно крупный, с открытыми чёрными глазами, с пушком на голове, он не то что плакал, он гудел на низкой ноте в безнадёжном отчаянии. Она наклонилась над ним, взялась за крохотную ручку, и он замолк. Ею овладело неведомое блаженство. Груди странно напряглись, внутри что-то зашевелилось, и рубашка намокла. Она нажала на грудь, из соска — струйка белой жидкости. Молоко? Откуда? Материнский инстинкт взял верх над разумом. Взяла на руки малыша, села поудобнее и попыталось вложить сосок в рот младенца. Оказалось — нелегко совместить жадный ротик и сосок, но удалось, аж голова закружилась от соприкосновения.
- Что вы делаете? И как вы здесь оказались? Это запрещено: здесь же младенцы!» - молоденькая медсестра стояла перед ней с широко раскрытыми от непонятного ужаса глазами. Что ей отвечать, разве не видит. Только усмехнулась и вновь погрузилась в исключительно важный процесс кормления.
- Илона Аркадьевна! Вы меня слышите? Почему вы здесь? И зачем вы кормите младенца?» - слова врачихи доходили медленно, как бы издалека.
- Он плакал! Он звал меня! Он мой, вы слышите — мой. И я буду его кормить!»
- Тихо, тихо, голубушка! Конечно, будете, но посмотрите — он сыт и спит. Не разбудите остальных! И вам тоже надо отдохнуть. Завтра утром его принесут вам. Непременно! А теперь — положите его обратно.»
Илона, поцеловав малыша, уложила в кроватку и послушно, с чувством выполненного долга, дошла до палаты, легла в постель и мгновенно уснула. И ничего больше её не волновало.
Тем временем в клинике поднялась суматоха. Вызвали главного, заведующую отделением, стали обсуждать невероятное происшествие. Над некоторыми сотрудниками нависла угроза выговора — в лучшем случае.
И что предпринять — это была сложная задача. Всё дело в том, что днём раньше, вернее ночью прямо с улицы привезли молодую женщину. Стремительные роды, здоровый малыш — всё было бы отлично, но утром матери и след простыл. Мало того, оказалось, что документы поддельные, вернее, украдены у одной девушки, ожидающей ребёнка. Подключили полицию, но новорождённый как бы повис в воздухе ни матери, ни отца, ни фамилии.
И что предпринять с этой несчастной Илоной Аркадьевной, которая попала в сложную ситуацию. Может, просто случайный сдвиг психики, и утром всё забудет. На всякий случай вызвали психотерапевта.
Тем временем, Илона проснулась в прекрасном настроении, выполнила без возражений все процедуры и потребовала принести ей сына. Для начала, естественно, осмотрел врач и убедился, что, как ни странно, в груди действительно было молоко. Отлично понимая, как рискованны их действия, тем не менее новорожденного принесли и позволили покормить. На это чудо исподтишка сбегались все, кто мог. А сама Илона была безумно счастлива. У неё сын!
Покормив его, она сама с отменным аппетитом позавтракала и погрузилась в сон. Какое ей дело до всех — у неё был свой мир, мир счастья!
А суматоха в клинике продолжалась. О случившемся были извещены родители и муж Илоны, а также вышестоящие органы, которые провели экстренное совещание. Что делать с этим брошенным ребёнком, о котором, собственно, ничего неизвестно? Даже в Дом малютки отправить его проблематично. Найти мать- преступницу — дело почти безнадёжное. И скорая помощь, подобравшая роженицу среди ночи, ничего не могла прояснить.
Первое, что услышал муж от Илоны, были торжествующие слова:
- Ник! Милый! У нас сын! Ах как он хорош! И я его кормила! Он больше не будет плакать?
Разве он мог что-то возразить? Да, весьма возможно, что она не осознаёт сложности положения, не понимает, что это не её ребёнок. Вместе с психологом как можно осторожнее попытались объяснить Илоне, что это не тот, которого она должна была бы родить, что это несчастный подкидыш и...
- Вы что — думаете я с ума сошла? Конечно, не я его родила, но он меня позвал. Он плакал, и я пришла. И не зря же молоко появилось. Да, может и мистика, но он послан мне свыше. И я его никому не отдам. Ник, тебе вовсе не обязательно его усыновлять, заставлять не стану, но его не оставлю. Решайте сами — как быть, по закону или нет, мне неважно, но отсюда я выйду с ним на руках, или не выйду вовсе. Как вы не понимаете, что это подарок мне от судьбы. Я за него готова пойти на плаху.
Впрочем, кто и чем могли возразить на такие слова окружающие. Неизвестно, кем и на каком уровне решался вопрос о подкидыше, только через несколько дней сотрудники клиники торжественно провожали счастливую пару с сыном на руках.
И о дальнейших событиях история умалчивает.
