Луч света в темном царстве

Кругом такое!.. Хоть иди, участвуй.
/Н. Резник/

Пригласила Демина в свой кабинет – Мозжерина, Михайленко и меня. Тема такая – коммунист Клипа Сергей Борисович, он же главный архитектор района, он же секретарь первичной партийной организации райисполкома, по выходным в ДК «Горняк» проводит дискотеки. Наша задача – установить: уплачивает ли упомянутый Клипа партийные взносы с этих поступлений.
Упс! Сбылись худшие опасения моего пребывания в райкоме. Я попал в западню синдрома Павлика Морозова: что дороже – родственные связи или дело партии? В данном случае вопрос стоит – дружба или партийная дисциплина? И это тоже было ловушкой. Я оказался загнанным в темный тесный угол самоуничижения и беспомощности, потому что не было возможности провести расследование (пусть тайно) и остаться другом (а мы водили дружбу с Клипой со времен футбольной секции в ДЮСШ).
Я не знал, как взять и объяснить самоотвод, не рассердив секретаря по идеологии. Но ковыряться за спиной приятеля в его белье не мог.
- Людмила Александровна, можно мне отказаться от участия в этой операции?
- Почему? – главный идеолог района вскинула на меня удивленный взгляд. – Я не ослышалась?
- Нет! – ответил я. – Мы с Клипой близкие друзья. А в таких случаях даже судью отводят на суде.
- Вот как! – обожгла меня Демина взглядом. – Судью можно, нас нельзя!  
- Я не смогу быть объективным.
- Сможешь! – усмехнулась Людмила Александровна. – Причем еще и не такое – у тебя нет выбора.
Я набычился:
- Выбор есть всегда.
Вот он – печальный конец недолгой карьеры партработника.
Демина, кажется, поняла, что я в своем упорстве готов идти до самого конца и криво усмехнулась; но сказала ровным голосом:
- Знаете, пожалуй, соглашусь с вами.      
И махнула мне рукой на дверь.
Долго потом сидел за своим столом, раздумывая о случившемся, и меня понемногу охватывала все большая досада на собственную глупость, подставившую мою персону под начальство. Надо было промолчать, Клипу предупредить, и делать вид, что все ништяк.
Вошел Кожевников.  
- Снова жжешь корабли свои? – поинтересовался он. – Старик, ты не нуждаешься в посторонней помощи, чтобы разрушить собственную карьеру.
Пал Иваныч смерил меня хитрым взглядом.
- Насколько понимаю, вы хотите сообщить мне нечто важное, - холодно так шефа осадил.
- Ага. В комиссии по Клипе ты не участвуешь. Но мог бы на рожон не лезть: сказал бы мне – я все уладил.
- Спасибо. Но таки скажи – что это, если не сведение счетов?
Пал Иваныч безукоризненно изобразил удивление:
- Кто с кем сводит счеты?
- Так уж важны для казны партийной копейки с дискотеки? Просто Клипа где-то и когда-то Деминой не угодил. И появилась вдруг возможность дать пинка. Так?
- Похоже. Но партийную дисциплину никто не отменял и производственную тоже. Тебе отдан был приказ – изволь исполнять.
- А ты бы смог повторить подвиг своего тезки отмороженного?
- Нет, старик. Я постарался бы переиграть своих врагов.
- Враги в райкоме партии?
- Они везде, где пересекаются интересы.
- А мои с твоими совпадают?
- Я поработал бы с тобой еще.  
Мы пожали друг другу руки.
Потом я горько усмехнулся:
- Получать желаемое любыми средствами? При этом ломать судьбы людей, не зная горя. Пал Иваныч, как это вяжется с «облико морали»?
- А в этом вся интрига – жить, работая в дерьме, и не испачкаться.  
- Но ведь с такой философией ты и себе оставляешь право на дерьмовые поступки.
- Конечно! – рассмеялся Пал Иваныч. – Но мне приятно поступать с дерьмом дерьмово!
Разговор был откровенным, но я забыл тогда спросить: как же мне с Клипою-то поступить – предупредить, что под него копают или не стоит? Потом подумал и решил: причем здесь Пал Иваныч? – это вопрос исключительно моей чести.
Итак, на весах – честь моя, мужчины, офицера, моряка, против партийной дисциплины, интересов райкома партии в лице секретаря идеологии, нравственного кодекса строителя коммунизма и прочей пропаганды; собственной карьеры, в конце концов. Быть или не быть? – Гамлет отдыхает.
Остаток рабочего дня пытался найти выход из сложившейся ситуации. И понял, что не существует ни одного приемлемого решения, при котором и волки были б сыты, и овцы целы. Надо выбирать: на чьей стороне играть – отсидеться молча не удастся, не уронив при этом своего достоинства.
Домой пришел без единой путной мысли в голове. За все время нашего знакомства Клипа ни разу не скомпрометировал себя в моих глазах – мне не в чем было его упрекнуть. В конце концов, он не сделал ничего плохого, став ди-джеем – семье приварок, молодежи развлечение. Кстати, таким, как Сергей Борисович, смело можно доверять дело воспитания подрастающего поколения – он плохому не научит. И еще не факт, что с музыкальных гонораров он уклоняется от партийных взносов.
Но дело вобщем-то не в Клипе – дело во мне. Если промолчу насчет проверки, смогу ли сохранить с ним приятельские отношения? Не факт, что инцидент в кабинете Деминой не стал уже достоянием гласности – таки было два свидетеля. Не факт, что Клипа не в курсе дела и не ждет от меня объяснений.  
После ужина собрал спортивную сумку и двинул к стадиону.
Словно почувствовав, что я весь день только о нем и думаю, Сергей поджидал меня в воротах. Пожимая руку, взглянул ему в глаза, пытаясь разгадать – знает или нет?
- Слушай, Анатолий, анекдот. К пенсионеру-режиссеру во дворе народ обратился – давай, организуем самодеятельный коллектив, спектакли будем ставить. Организовались, поставили «Отелло» по Шекспиру, собрали зрителей. С душой играют – бабы плачут, девки слезы утирают. А он берет ее черными руками за белую шею и говорит: «Как же я без тебя жить буду?» Пьянчужка дворовый из рядов подсказывает: «А ты япи, пока живая». Скандал! Артисты со сцены убежали, зрители пьянчужке накостыляли. Участковый приходит к режиссеру: «Афишу видел, на премьеру не попал – дела. Как прошла?» «Да плохо», - отвечает режиссер, и рассказал. «Приду и помогу, - обещает участковый. – Вешай афишу». Снова собрались, снова играют – девки плачут, бабы слезы утирают. А он берет ее черными руками за белую шею и говорит: «Как же я без тебя жить буду?» Тут мент вскакивает и грозит зрителям «макаровым»: «Я вам пояпу!». Опять скандал!  
Я похихикал. Знает или нет? Наверное, не знал – я взял и рассказал.
Клипа рукой махнул:
- Пусть копают – там все в порядке.
У меня гора с плеч. Не потому, что друг порядочным оказался вдруг, а я решил вопрос от Гамлета – быть! … на его стороне.
Новый период отношений с Сергей Борисычем можно было бы определить как взаимное подстраивание. Клипа оценил мое откровение, как самый дружественный шаг. А мне нужна была его поддержка в одном амбициозном плане – я хотел возродить футбольную команду Увелки до уровня областного первенства.
Однажды посвятил его в эту задумку и потребовал, чтобы он высказал свое мнение.
Мы наматывали круги легкой трусцой по гаревой дорожке, то приближаясь, то удаляясь от группы молодых людей шумной компанией расположившейся на травке в углу стадиона.
- Видишь? – кивнул Сергей в их сторону.
- Дембеля гуляют, - догадался я.
- Когда-то в ДЮСШ эти ребята стали чемпионами области.  
- Ну, вот и костяк будущей команды.
- А пойди, попробуй, подними.
Я не рискнул.
- Дай время. Сначала надо расшевелить наших толстопятых.
И Клипа подсказал, как это можно сделать.
- Вон видишь мужика за тем забором? Это ваш босс.
- Какой босс?
- Пашков Александр Максимович.
- Первый секретарь райкома партии – для всех босс. А что он там делает?
- Живет, а сейчас, наверное, копает грядки.  
Помню, зимой ездили к Фетисову на пельмени с олениной – в двухквартирный коттедж где-то здесь.
- Не галдеть! – за стеной у меня Александр Максимович, - тогда он повелел.
Все верно: этот мужик в шароварах и майке со штыковой лопатою в руках – самый главный начальник в нашем районе.
Упс! Есть в этом что-то – стадион, моя задумка и Пашков под боком.
Думал, думал и придумал.
Первой жертвой мистификации стал Кожевников.
- Пал Иваныч… вчера мы с Клипою пузырь гоняли… на стадионе… глядим, Александр Максимович круги наматывает по гаревой дорожке… потом подходит… в футбол с нами рискнул сыграть… нормально, между прочим, мяч пинает... чувствуется школа.
- Да ты че?! – очки завотделом агитации на лоб взметнулись.
- Мало, грит, народишка на стадионе – как расшатать? Давай вопрос на бюро подготовим – а, шеф?
- Да какое бюро! – Пал Иваныч к себе метнулся.
После обеда подходят ко мне Чудаков, Александров, Чемякин.
- Точно Александр Максимович вчера с вами в футбол играл?
- Побожиться? Чесно пионерское!
- Тогда так, - говорит Чудаков. – После работы все на стадион – явка обязательна. Форма спортивная – играем в футбол. Да, еще – обзвоните всех знакомых мужиков, в райисполком брякните, в РАПО (районное агропромышленное объединение), куда еще…
Собралось человек двадцать. Разделились на две команды и сыграли в большой футбол. «Дембеля» с газона перебрались на лавки трибуны и болели, лечась водкой с пивом. Пашкова не было. Не было его и в последующие вечера, а народ таял. В пятницу Клипа остался там один. Но возможно не пришел и он – ведь я говорил ему: в конце недели мы в гараже пируем.  
Я рисковал – в пьяном базаре да в присутствии Фетисова (как соседа, который знает – бывает ли Пашков на стадионе) меня могли вывести «на воду чистую». Но отступать уже нельзя – надо только наступать.  
Чепурной опоздал, а когда явился, я ему:
- К здоровому образу жизни нас призывает партия. Вот мы всем аппаратом решили ходить на стадион в футбол играть. Александр Максимович похвалил. И еще спросил: «А где же наши доблестные органы?»  
Чепурной поперхнулся:
- Зачем ему милиция?
- Вот те раз! – встрял Фетисов. Ему показалось, что я прикалываюсь, и довольно остроумно. – Как же народ от пьянства отвлекать, если не личным примером?
И, кстати, выпил – протянул пустую тару Чепурному. Чудаков налил и фразу вставил:
- Так что, Владимир Алексеевич, приводи весь свой личный состав в понедельник к семи на стадион – мы вам жопу надерем.
- Не боишься ментов драть, Игорь Филиппович? – поддел Кожевников. – Может, на ничью договоримся?
Замполит РОВД, опорожнив стакан, раздраженно вздохнул, затем, случайно заметив свое отражение, нагнулся к боковому зеркалу УАЗика, чтобы лучше в себя вглядеться.  
- Ну, крысавец! – поддел Чудаков. – В футбол играем?
- К чему этот сарказм, Игорь Филиппович? – с обидой фыркнул гость из РОВД. – На поле выйдем и там вам все покажем.  
Александров втянул воздух сквозь стиснутые зубы: он был потрясен услышанным.
- С чего бы тебе говорить подобные вещи, а, Владимир Алексеевич? Получается, ты райком не уважаешь – так что ли?
- Райком я уважаю, - огрызнулся Чепурной. – Но футбол – это игра, и побеждает сильный.
- Какой идиот тебе сказал, что вы умеете играть?
- Время покажет.
Молчать мне надоело:
- Если проиграем, то нет на свете справедливости – считай, неделя тренировок.
- Да порвем ментов, как тузик грелку! ….
Короче, хвастовства больше было, чем борьбы на поле.
В понедельник белодомцев пришло на стадион лишь восемь человек, считая Клипу. Ментов в два раза больше, и все горели страстью наказать. Дело принципа – мы не стали складываться и делиться для равных составов: вышли восемь на одиннадцать и