Неотправленное письмо

 Паровоз протяжно завыл, состав заскрежетал тормозами, судорожно дернулся и замер.
  - Стоянка до вечера, - в приоткрытую дверь «теплушки» просунулась голова командира роты капитана Смирнова, - Командиру взвода выставить посты и получить горячий обед в вагоне-кухне. От состава не отходить дальше ста метров.
  - Есть выставить посты! – младший лейтенант Попов, вчерашний курсант ускоренных офицерских курсов, в новенькой  шинели, ловко соскочил со второй полке. Для него, как и для всех бойцов его взвода, война только начиналось. – Первая смена Селезнев и Воронов.
  Иван Тихонов первый номер пулеметного расчета, его на пост не поставят: значит, есть время написать письмо домой. Станция большая, наверное, есть почта, можно сразу и отправить. Иван достал лист бумаги, химический карандаш, сел поудобнее на верхней полке. Тихонов, по сельским меркам, грамотный: до войны окончил шесть классов, но писать Иван не любил. В школе пулеметчиков под Тамбовом, где он проходил обучение на курсах, старшина Громов заставлял курсантов писать письма:
  - Сынки, матери ваши глаза выплакали, ждут от вас весточки: не ленитесь, пишите домой.
  Что писать? Жив, здоров, служу? Даже о том, что едут они на Ленинградский фронт, где скоро начнется большое наступление, командир роты писать запретил. « Здравствуйте, мои родные: мама, бабушка, сестренки Нина и Маняша» - старательным подчерком вывел Тихонов. Принесли термоса с горячим обедом, второй раз за третий день пути. Красноармейцы дружно загалдели, загремели котелками и кружками.
  - Иван я тебе взял обед, - второй номер пулеметного расчета Янов, с улыбкой на веснушчатом лице, протянул Тихонову котелок с дымящейся пшенной кашей. – Ешь, пока не остыла.
  Иван аппетитно поел, вытер котелок корочкой хлеба, ложку спрятал в вещевой мешок. Надо продолжать писать: « У меня все хорошо, служу.  Вторым номером пулеметного расчета у меня земляк с села Лосева Семен Янов». Тихонов посмотрел на улицу в приоткрытую дверь вагона. Скоро Новый 1944 год, но погода совсем не зимняя: низко над горизонтом ползут свинцовые тучи, воздух насыщен  влагой, даже когда нет дождя сыро и неуютно. За стеной, на соседнем пути, протяжно засвистел паровоз, загремели сцепки вагонов.  « Погода у нас плохая. Каждый день идут дожди, тепло и зимой совсем не пахнет». – Продолжал письмо Иван, - « Как там у вас в колхозе? Как мои лошади Буян и Ночка? Мама ты скажи деду Никанору, пусть бережет их и лучше кормит.  Я скоро вернусь, спрошу». Тихонов положил бумагу и карандаш, лег на спину, стал смотреть в деревянный потолок вагона.  Когда закончится война? Третий год говорят скоро, скоро. Сейчас Красная Армия наступает.  Их состав идет не север, где скоро начнется большое наступление. Иван закрыл глаза. Родная деревня, любимые кони, что еще осталось в памяти за девятнадцать лет жизни? Даже девушки у него нет, не успел завести. Ему нравится Зина, но сказать ей об этом он так и не решился.  На проводах было много деревенских девчонок, все обещали: «Будем ждать», но так говорят всем кого провожают в армию. Сейчас главное – победить врага.  Все остальное обязательно будет потом. Тихонов не заметил, как задремал. Его разбудил крик команды: «По вагонам!».            Почти сразу состав тронулся, и медленно пополз, качаясь на стыках рельс. Опоздавшие бойцы на ходу запрыгивали в открытую дверь вагона. Иван сложил письмо и положил в нагрудный карман гимнастерки: «Потом допишу».  
   Не знал красноармеец Тихонов, что погибнет через три недели, в первом бою, у города Красное село, при штурме высоты 112,0 он закроет своим телом вражеский дзот. Недописанное письмо, пробитое вражеской пулей, залитое кровью найдут его товарищи. Из тридцати двух бойцов их взвода только пятеро доживут до светлого дня Победы. По всей Европе разбросает могильные холмики солдат, часто безымянные. Не мог знать Иван, что через пятьдесят лет после Победы их станут называть не освободителями, а  оккупантами, в тех странах, за свободу которых они отдали свои жизни. Всего этого не знали солдаты. Они ехал на войну. Они ехали за Победой.