Плавное скольжение параллельных миров

я про себя, радуясь такому развитию диалога. Давно подметил: если, общаясь, девушка называла меня «Владимиром», то на  развитие знакомства можно было не рассчитывать. Такое обращение было, как официальная черта, отсекающая любой флирт и даже намёк на него. А тут, - не только «Вова», но еще и «смешной»! Характеристику "смешной" я расценивал, как "интересный".
 
Я рассказал Марине про своё сегодняшнее приключение на склоне. Не забыл отметить, что это был знак свыше, и, что именно поэтому она сегодня, в день нашего знакомства, надела этот чудесный оранжевый свитер. Все шутки мне удавались, Марина благодарно смеялась, а я замучил бармена бесконечными «повторениями» и на радостях сунул ему десять долларов чаевых . Мы договорились с Мариной встретиться завтра на склоне. Я пообещал взять видеокамеру, чтобы запечатлеть на память необычное природное явление. Уже возле дверей номера, прощаясь, я неуклюже поцеловал девушке руку и хотел продолжить, но она вывернулась и скользнула в проём, заговорщицки прижав палец к губам.

Я вернулся в свой номер возбуждённый и радостный, невольно разбудил уже дремавшего Вадима, и ещё добрых минут сорок порхал по комнате вдоль и поперёк, расхваливал свою новую знакомую и рассыпался в благодарностях судьбе, неожиданно пославшей мне это оранжевое счастье. Сонный Вадим наблюдал за мной как за сумасшедшим, а, дождавшись паузы в моём театральном выступлении, скромно попросил дать ему выспаться. Я погасил свет, поставил видеокамеру на зарядку, принял душ, и улёгся в постель; но долго ещё не мог сомкнуть глаз, прокручивая все детали сегодняшнего знакомства, а, главное, рисуя в  воображении всё новые и новые фрагменты ещё не случившегося романа...

Утром, во время «шведского» завтрака, лавируя с тарелками между длинными столами, уставленными блюдами, я вертел головой по сторонам, выискивая Марину, но её нигде не было. «Наверное, спит ещё, - успокаивал я себя, - главное, что мы обменялись телефонами и договорились встретиться в половине первого на вершине склона, в кафе». Вадим заметил моё беспокойство и предложил кататься вместе. В номере я проверил зарядку камеры, вставил новую кассету и, уже надевая лыжный костюм, лишний раз окропил себя туалетной водой.

Поднимаясь с приятелем на кресельном подъёмнике, я всматривался в фигурки скользящих под нами лыжников, пытаясь разглядеть среди них Марину.
- Ты не знаешь, в чём она катается? – спросил я Вадима.
- По-моему, в жёлтом комбинезоне, - отвечал он. – Пару дней назад я видел, как она сдавала лыжи на хранение.

Под нами проплывали заснеженные хвойные верхушки, а между ними петляли разноцветные крошечные силуэты лыжников. Сказочный зимний пейзаж украшали выступающие из-за снежных завалов причудливые каменные изваяния. Белое покрывало весело искрилось на солнце, заставляя прищуривать глаза. Зрелище это увлекало моего соседа по креслу, но только не меня. Теперь я выискивал все жёлтые точки вокруг и несколько раз мне уже хотелось крикнуть: «Марина!». И, лишь когда мы с Вадиком сошли с подъёмника на вершине склона и покатились вниз, я забыл обо всём на свете, кроме чувства свободного скольжения.

Было минут двадцать первого, когда мы с Вадиком, воткнули лыжи с палками в большой сугроб возле входной двери условленного кафе и стучали ботинками, сбивая с протекторов прилипший снег и лёд. Расстегнув верхние застёжки тяжёлой обуви, мы заковыляли внутрь походкой космонавтов, слегка приседающих с каждым шагом. В центре кафе пылал большой круглый камин, с нависавшей над ним на цепях медной вытяжкой. Мы присели за свободный стол, я обернулся к барной стойке, поднял вверх руку с двумя растопыренными пальцами в виде буквы «V», и официант, понимающе кивнув, тут же принёс нам два бокала горячего красного вина, от которого сразу пошёл пряный аромат гвоздики и лимона. Мы сделали по глотку. Приятное тепло растеклось по всему телу и морозная усталость начала постепенно таять. Я расстегнул комбинезон до пояса и выложил на стол чехол с видеокамерой.
- Расслабься, Вовчик, - обратился ко мне Вадим. – Никуда твоя барышня не денется. Будем заказывать обед или её подождём?
- Будем ждать, - ответил я, глянув на часы.

Прошло около получаса, мы выпили ещё по бокалу вина, потом ещё, но Марины не было. Вадим заметно нервничал и заказал у официанта порцию картошки-фри. Настроение моё стало портиться, я достал телефон, и хотел было набрать заветный номер, как вдруг входная дверь распахнулась и на пороге показалась моя принцесса в ярко-жёлтом костюме с чёрными молниями по бокам. Я живо поднял руку и приветственно замахал. На лице моём сразу нарисовалась улыбка, сердце забилось чаще.
- Ну, наконец-то мы похряцаем! - радостно выдохнул Вадик и сделал знак официанту.
- Привет всем, - улыбнулась Марина, переставляя тяжёлые ботинки к нашему столику. В её исполнении эти широкие шаги, на полусогнутых, казались мне пронизанными чувством какого-то загадочного космического эротизма.
- Внизу на подъёмник была жуткая очередь, - объяснила Марина, снимая шапочку и расстёгивая комбинезон. – Вы уже что-нибудь заказывали?
- Нет. Ждали тебя. Знакомься, это - Вадик, - радостно представил я приятеля.
- Очень приятно! Марина! - И она опустилась в кресло возле меня, наполняя всё вокруг лёгким ароматом духов и морозной свежести.
- Предлагаю пирзолу из баранины и картошку-фри, - засуетился Вадим.
- Отлично, - снова улыбнулась Марина, добавив: - и по бокалу горячего вина!
- Кто бы возражал! – Вадик повторил заказ официанту и начал задавать Марине навязчивые вопросы по поводу подруги.

На часах было четверть третьего, когда мы втроём, сытые и захмелевшие, поправляли комбинезоны и вглядывались в сверкающий белоснежный обрыв. В такие минуты отчётливо понимаешь, что любые доводы сноубордистов про их лихие доски - ничто, по сравнению с простой возможностью горнолыжника гордо стоять на вершине склона, опираясь на палки, и любоваться сказочным пейзажем долин и горных вершин.
- Нет, ребята, я не сумасшедший, - покачал головой Вадик и стал, переступая лыжами, пятиться к более пологому "красному" спуску.
- А мы сумасшедшие, - как-то одновременно вырвалось у нас с Маринкой.

Мы рассмеялись и, оттолкнувшись палками, полетели вниз. Я едва поспевал за своей техничной подругой и молил судьбу только об одном: чтобы не упасть и не опозориться в такой важный момент жизни. Возле обозначенной ели, одиноко растущей посреди склона, Марина сделала крутой вираж, и, высекая высокий сноп снежной россыпи из-под кантующихся лыж, резко затормозила. Я подлетел через секунду, едва не сбив ожидавшую меня лыжницу, и, будто так и было задумано, невозмутимо поднял очки и слегка поправил шапочку.
- Молодец, Вова, - улыбнулась Марина.
- За тобой не угонишься! Где ты так хорошо научилась кататься?
- Мы с мужем раньше по два раза в год ездили на лыжные курорты. Да и у нас, под Москвой, тренировочных баз полно. Ну, где же твоё оранжевое небо?

«Стоп! Приехали! С мужем….» - я пытался понять: с бывшим или настоящим, но, посмотрев на часы, торжественно произнёс:
- Через семь минут. Можешь ложиться на снег или устраиваться, как удобно.
- А, стоя, нельзя этого увидеть? – спросила Марина, приподняв очки и вглядываясь в мои глаза.

Я воткнул палки в снег, расставил ноги пошире, достал из-за пазухи видеокамеру и стал снимать Марину на фоне склона. Она охотно позировала и кривлялась, делая палками какие-то загадочные пассы, виляла бёдрами и приседала, имитируя быструю езду, а потом вдруг взяла и послала мне воздушный поцелуй. Я почти физически ощутил жар этого поцелуя, потому что он внезапно превратился в пылающий оранжевый факел. Я убрал голову от камеры и снова испытал это жгучее ощущение пожара посреди ледяной снежной пустыни. Ель так же, как и вчера, вспыхнула всеми оттенками от жёлтого - до пурпурного. На этом фоне Марина в своём комбинезоне, показалась мне воспламенившейся инопланетянкой. Через мгновение всё волшебство так же быстро растаяло, а я показал обалдевшей Марине на щит вдалеке, играющий отражением заката. Удивление и восторг застыли на её лице, глаза наполнились слезами: то ли от яркой вспышки света, то ли от переполнявших её эмоций. Я, переступая лыжами, приблизился к девушке, обхватил свободной рукой её голову и впился в полураскрытый рот страстным поцелуем.

«Замужние так не целуются», - думал я и покрывал поцелуями каждый сантиметр её лица, закрытые глаза и распущенные волосы. Когда, спустя целую вечность, мы отлипли друг от друга, солнечный диск больше чем на половину опустился за горный хребет, и стало заметно меньше света вокруг.
- Надо съезжать вниз, - сказала Марина, глядя на меня каким-то совершенно новым взглядом.
- Ты знаешь технику параллельного соскальзывания? – спросил я.
- Конечно, - ответила она как-то отрешённо.
- Давай так скатимся, а я буду тебя снимать на фоне заката. Я буду ехать чуть позади и ниже.
- Давай, - сказала Марина, и подровняла носки лыж.

Этому техническому приёму учат новичков для преодоления страха перед крутыми спусками. Нужно поставить лыжи рядом, поперёк склона, выдвинув верхний носок чуть вперёд и, хорошо упираясь кантами в снег, развернуть колени к склону. А затем, распрямляясь, слегка повернуть носки в долину и лыжи сами понесут вас поперёк склона, по касательной к крутому спуску. Если же при этом чуть ослабить канты и стать всей плоскостью лыж на склон, то получится общее соскальзывание вниз. То есть появятся два вектора движения: поперёк склона и вниз. Комбинируя эти два движения, можно самому выбирать скорость и плавность скольжения и почти парить над склоном.

Мы с Мариной могли считать себя опытными лыжниками и потому покатились синхронно, я - чуть ниже и позади, а она, - немного опережая меня, и выше по склону. Багряная половинка диска солнца, выглядывавшего из-за горного хребта причудливой формы, служила изумительным фоном для съёмки на видеокамеру, а лыжница в ярко-жёлтом комбинезоне, похожем на космический скафандр, плавно скользящая по широкому склону, казалась мне пришелицей с другой планеты. Вокруг не было ни души, и только далеко внизу, в долине, постепенно стали зажигаться разноцветные огоньки отелей, приютившихся между сосен и елей.

Через несколько минут мы решили поменяться: я отдал ей камеру, поцеловал в ледяную щёку, и теперь уже Маринка скользила ниже меня, пытаясь поймать на фоне горы мой силуэт в объектив. Зачем-то я совсем по-детски стал махать ей палками, потом приподнял одну лыжу, чуть не потеряв равновесие. Постепенно мы спустились к подножью склона и выехали на широкую поляну, где ещё работали одиночные бугели и щлифовали технику неутомимые лыжники и сноубордисты.

То ли эта оранжевая вспышка так подействовала на нас, то ли долгий поцелуй на склоне под елью, а потом ещё этот затяжной плавный спуск, во время которого мы параллельно скользили, словно пришельцы из других миров, но мы с Мариной шли к отелю, как в тумане, не замечая никого и ничего вокруг. Оставив лыжи в хранилище, мы поднялись ко мне в номер, заставив заметаться полуголого Вадика, который мирно валялся на кровати, глядя в телевизор, но, увидев наши одержимые лица, поспешил деликатно