- Следующая остановка - улица Советская.
«Еще минут двадцать ехать», - автоматически отметила Нина.
Переполненный автобус благоухал туалетными водами, дезодорантами и потом - иногда вполне благопристойно, иногда не совсем. Какие-то технические запахи периодически вплывали в открытые окна вперемежку с постоянным - раскаленного асфальта.
Нина сидела у самого окна с солнечной стороны, изнемогая от палящих лучей. Но желания встать и влиться во взмокшую массу стоявших пассажиров – она бросила взгляд в проход - тоже не хотелось. Такая перспектива казалась совсем уж неприемлемой. Эти все тетки, наглые и толстые. Все время ворочаются, не замечая того, кто стоит рядом. А она, маленькая и хрупкая, похожая на девочку-подростка…
«Ой, прости Господи, - Нина все время пугалась, когда приходили мысли, которые она считала недостойными себя, а потому постаралась как-то сгладить их, - Здесь хоть какое-то личное пространство имеется, а там… бр-р».
Звук двигателя и жара навевали сон. Но сон не мог прийти полностью, а потому Нина как бы впадала в прострацию, в трансовое состояние, где очень четкими образами приходили воспоминания. Скорее всего, это даже не воспоминания, а какие-то творческие акты, где прошлое могло изменяться в зависимости от желания режиссера, которым она в этих видениях была. Случалось иногда такое. Она шутила по этому поводу - говорила, что снит себе сны.
Сейчас «приснила» свадебную ночь.
Чуть больше года прошло с тех пор. Также давила июльская жара. Как раз в это время по ночам в прошлом году зашкаливало за двадцать пять. Комнатушка их - на пятом этаже хрущовки - за день раскалялась так, что ночью – жарче, чем на улице. Не меньше тридцати уж точно. А еще – любовь. Они с Димкой просто плавали в постели. Простынь, которой они поначалу пытались прикрываться, прилипала к телу, неприятно щекоча и отравляя существование, пока не пришла мысль - сбросить ее на пол. Природную стеснительность пришлось забыть. Раза три ходили за ночь в душ - обливались прохладной водой. Под утро заснули, изнеможенные не столько сексом, сколько жарой.
В ту ночь она узнала, какой ее Димочка ласковый и несмышленый: тыкался, как кутенок мордочкой, губами в нее, хотел поцеловать каждый сантиметрик. В душе от этого даже сейчас прокатилась теплая волна нахлынувших чувств…
- Следующая остановка - улица Мельникова.
«Моя». Нина поднялась, обтянув прилипший к спине и ногам льняной сарафан. Почувствовала неприятно отозвавшуюся в затылке неловкость - «как это выглядит сзади». Стала протискиваться между разгоряченными телами к выходу.
Такое облегчение при выходе из автобуса можно сравнить разве что с глотком воды, когда до невозможности хочется пить. Настойчивый ветерок, пусть даже такой теплый, все же приносил несказанное удовольствие. На глазах высушивал влажную сзади ткань сарафана, холодил, пусть и не очень, кожу лица и шеи. Задувал под подол, приятно щекоча ноги.
Нина перебежала улицу и пошла в сторону частного сектора, немного приподняв плечи, чтобы не так жарко было под мышками. Идти далековато – метров пятьсот. Может даже и больше. Но на улицах в большинстве случаев можно спрятаться в тени деревьев, и от этого путь становится чуточку легче.
Ноги привычно повторяли натоптанный маршрут. Ветерок и тень давали страждущему телу хоть и небольшое, но все же отдохновение. Нина расслабилась и снова ушла в раздумья.
«Трое суток не была дома, соскучилась ужасно». Командировка в областной музей на курсы повышения квалификации закончилась. Закончилась утомительная обратная дорога: сначала в «парилке» железнодорожного вагона, затем - с вокзала – в еще худшей атмосфере автобуса. И вот здесь под деревьями – просто рай. «Вот уж поистине: жизнь познается в сравнении». Счастье, наполнившее ее, было безмерным. Она «летела домой на крыльях» этого счастья, ощущая в середине груди радость от скорой встречи с любимым.
Вот, наконец-то, зазеленел впереди их с Димой забор. Нина подошла к калитке, с замиранием сердца вошла в аккуратный дворик, вымощенный кирпичом, открыла дверь веранды.
Дверь в дом полуоткрыта, и оттуда слышится разговор. Один из голосов – мужа, но какой-то вялый и противный. «Вот так встретил». Разговор мужчин – сплошной мат. В груди вспыхнула и стала разрастаться обида. Она так летела домой, так радовалась предстоящей встрече. «И вот на тебе…»
Остановилась перевести дух. В дом входить не хотелось - терпеть не могла такие мероприятия. Дима вообще-то не пил, но иногда такое случалось. И тогда он, маленький и тихий, становился таким противным, что не приведи господь. «Может уйти? Пойти к Машке в гости сходить, пока все уляжется?» Мысль промелькнула спонтанно, как шанс, который судьба посылает каждый раз, и который редко кто использует. «Нет, еще рановато для гостей».
Нина вошла в дом. В большой комнате за столом сидел муж с незнакомым мужчиной. На мгновение в атмосфере комнаты повисла тишина. Нина выдавила из себя «здрасьте», и собиралась уже уйти в свою комнату. Но встретила сопротивление мужа.
- Не-ет, ты… подожди, - он казалось, окончательно был пьян, его язык заплетался, и складывалось впечатление, что если ему вздумается подняться, то он грохнется, - Пызнакомься… - чуть выговорил, - мой друг… Ка-лян. Калян, дружище, этта… моя Ниночка, - он сделал жест правой рукой, как будто собирался пойти в пляс, и с расстановкой добавил, - Моя любимая девочка.
Колян что-то хмыкнул, кивнул головой Нине, и, обращаясь уже к Диме, бросил:
- Одобряю, Димон, красивая девочка. Где ты такую себе откопал?
Говорил он так, будто Нины нет рядом, или будто она - вещь какая-то, которую один показал, второй похвалил. Кровь ударила в лицо - настолько этот человек ей стал неприятен. Голос в нос, засаленные, давно не мытые волосы, отвратительные руки, исколотые уголовной символикой с именем «Коля» на пальцах. Он старше и намного крупней Димы, а потому, наверное, и не так пьян. Нина даже внутренне содрогнулась: «Отвратный типчик». Почувствовала, что боится его. «Вот еще, - подумала, - Откуда такое неприятие? Он же мне ничего плохого не делал».
Колян, налил еще по полстакана водки и стал настаивать на том, чтобы Димка выпил, что он не мужик, не может выпить с другом.
Нина молча ушла в свою комнату. Села на край кровати. Обида бушевала в ней океанским штормом. Хотелось сорваться, выкричать свою боль. Но в теле ощущалось мерзкое бессилие и пришедшее вдруг безразличие ко всему.
Голоса за дверью резко оборвались. «Может ушли? - приходя в себя, подумала с надеждой, - Хоть бы ушли уже». Она машинально стала раздеваться. Сняла сарафан, расстегнула лифчик…
Колян не вошел, ворвался в комнату.
Она от неожиданности села на кровать, прикрывая грудь руками. Все оборвалось в ней, внутри образовался вакуум, мышцы в руках и ногах стали ватными.
Он схватил ее за плечи и грубо повалил. Она почувствовала как стринги впиваются в низ спины и промежность, услышала треск ткани. Страх и невыносимая обида на мужа сковали все тело, лишили последних сил. В лицо ударило перегаром и нестерпимой вонью. Попыталась еще рвануться, но не почувствовала тела, только смогла отвернуться.
Комната поплыла и исчезла.
