Егор упёрся спиной о кирпичную стену и ударом ноги вышиб хлипкую чердачную дверцу. Сразу повсюду забарабанили тяжёлые струи дождя и пронизывающий ветер вихрем ворвался в затхлую темноту, заставив Егора поёжиться и передёрнуть плечами. Но всё уже было решено. Теперь ничто не могло остановить смельчака.
Егор переступил высокий подгнивший порог и оказался на крыше дома.
Холодные ручейки стекали по его возбуждённому лицу, ржавые куски оцинковки высекали под ударами капель торжественную барабанную дробь, гремел гром, шумели ветки высоких тополей, а с неба, из-под мрачных очертаний туч, срывались остроконечные молнии.
Непогода только подчёркивала демоническую значимость происходящего и добавляла Егору веры в свой выбор и способ достижения цели. Он шагнул по направлению к центру крыши и двинулся дальше, переступая через провода, доски и прочий хлам, в сторону возвышавшейся конструкции громоотвода. Приблизившись вплотную к невысокой кирпичной площадке, на которой была укреплена железная мачта, принимающая разряды молний, Егор поднял лицо вверх, навстречу хлеставшему ливню, словно в последний раз хотел получить от небес подтверждение своему замыслу. Он достал из-под полы плаща начатую бутылку водки, вытащил зубами пробку и сплюнул, а затем сделал несколько больших глотков и откинул бутылку на кирпичи. Горячительный напиток подпитал воспалённый мозг экспериментатора и разнёс приятное тепло по всему дрожащему от озноба телу. Егор экспрессивно раскинул руки в стороны и, что было сил, закричал в ночную бездну:
- Прощай, Земля!
Чёрный плащ его трепетал в порывах ветра, как магическое знамя и если бы кто-то со стороны смог наблюдать эту картину, то подумал бы, что сам Бэтмэн сошёл со страниц ужастиков и опустился на дырявую крышу пятиэтажки. Егор поднялся на кирпичную площадку и двумя руками твёрдо вцепился в холодный ствол громоотвода. В это же мгновение тучи разверзлись и весь небосвод вспыхнул, пронзённый изломанной яркой стрелой, всей своей мощью вонзившейся в ржавую мачту на крыше. Егор не почувствовал ни боли, ни страха, а только какую-то невообразимую лёгкость и головокружение, быстро перешедшие в забытьё…
Самым позорным воспоминанием о юности был экзамен по основам электротехники. Егору тогда достался первый билет с простым вопросом: электрический ток. Студент решил козырнуть своими глубокими познаниями и удивить стареющего профессора, исписал экзаменационный листок всевозможными формулами, уравнениями, ссылками на известные опыты великих учёных. Он первым поднял руку и, стараясь произвести впечатление, лил на профессора поток научной информации, которая совсем не требовалась в рамках экзамена. Подняв очки, экзаменатор с любопытством слушал студента, хотя выскочек в науке, да и в жизни, не любил. Он задал пару каверзных вопросов и заставил Егора растеряться, смутиться, а самое главное, - почувствовать хлипкость своих познаний, не смотря на кажущееся владение темой. А потом из уст профессора прозвучал и вовсе простой вопрос:
- Так что же такое, электрический ток?
Если бы Егора попросили изложить основы волновой или корпускулярной теории тока, рассказать об электромагнитном поле или рассчитать любую электрическую цепь, - он бы сделал это детально и без запинки. Но ответить односложно на такой лёгкий вопрос, особенно после выкладок множества формул и теорий, которыми он исписал весь экзаменационный листок, Егор оказался не в состоянии.
- Я знал, профессор, знал, но… забыл, - выдавил студент в растерянности.
И тогда грузный профессор неожиданно поднялся, шумно отодвигая стул, и, постучав дужками очков по графину с водой, громко и отчётливо произнёс:
- Прошу всех встать!
Тут же посыпались на пол учебники и конспекты, мирно лежавшие на коленях студентов, зашелестели шпаргалки, и, ничего не понимающая, испуганная аудитория зашевелилась, постепенно приподнялась.
- Я объявляю минуту молчания! - с пафосом продолжил профессор. – На свете был лишь один человек, который знал, что такое электрический ток! Да и тот забыл!
Дружный хохот прокатился по аудитории, отдаваясь гулким эхом в ушах Егора и нанося болезненные уколы самолюбию...
Прошло много лет, Егор уже работал в НИИ, женился, обзавёлся квартирой и машиной, стал отцом чудной дочурки, но тот публичный позор приклеился к нему несмываемым клеем на всю жизнь. Бывало, соберутся однокашники в баньке, потянут по бокальчику холодного пивка, и кто-нибудь вдруг залихватски так, хлопнет Егора по плечу: а что, братец, не вспомнил ты случаем, что такое ток?
Со временем жизнь обыкновенных людей стала вообще скучна и не интересна Егору. Он начал тяготиться работой и семьёй, возненавидел поездки к тёще на дачу и летом на море. Женщины перестали его интересовать совсем, а редкий секс с женой превратился в унизительную повинность, во время которой, однажды, он и придумал свою теорию возвышения над всем этим пошлым мещанским укладом.
Дело в том, что все эти нескончаемые насмешки друзей и коллег заставили Егора с маниакальным упорством изучить всю литературу, какая только была доступна в интернете и библиотеках, по проблематике электрических зарядов. Он хотел доказать всему миру и, прежде всего, себе, что лучше других разбирается в этом вопросе, и уж если и пристало кому смеяться над другими, так это именно ему, Егору, над всеми остальными. Единственный стол в их семейном гнезде был завален схемами, книгами и тетрадями. Вся свободная память старенького компьютера и три флэшки были забиты файлами об электромагнитных полях и строении атомов. И только возле этих схем и файлов слегка оживал Егор, глаза его начинали блестеть, а взъерошенные волосы безошибочно указывали на интенсивную работу мозга. Один раз, когда во время такого погружения в науку жена сделала попытку осторожно протереть пыль на столе, Егор, словно разъярённый лев, набросился на неё с истошным воплем:
- Пошла вон! Скотина!
Двенадцатилетняя дочь его, уютно устроившись в единственном кресле, занималась в тот момент ногтями, и испуганно вздрогнула с этим окриком, понимающе переглянулась с матерью, скривила губы и покрутила пальцем у виска.
Незаметно Егор обрюзг, полысел и расстался с семьёй, которая перебралась сначала к тёще, а потом - к преуспевающему банкиру. Последнее обстоятельство скорее обрадовало гения-самоучку, поскольку теперь ему никто не мешал и он мог спокойно трудиться над созданием новейшей теории поля. Изюминкой этой смелой теории было то, что вся наша Солнечная система, являлась лишь одним из атомов, в котором Солнце было ядром, а вокруг него вращались планеты-электроны. Множество таких галактик и создают материю, считал Егор, из которой состоит вещество другого, неизмеримо большего мира, в котором мы являемся всего лишь песчинкой. И наоборот, наше тело и вся материя состоит из атомов, которые, по сути, являются микроскопическими галактиками, со своими Солнцами и планетами. Слабые возможности наших микроскопов и всей измерительной техники не дают реальной возможности это увидеть, но ведь и движение планет когда-то Галилей предсказал только лишь на основе расчётов…
Собрав воедино все свои революционные открытия, Егор сделал простой вывод о том, что теперь сможет перескочить в другое измерение, на другой материально-энергетический уровень. Для этого достаточно было попасть в очень мощное электромагнитное поле и стать проводником электрического разряда. И тогда часть молекул организма обязательно будет захвачена вместе со своим генетическим и биологическим кодом, то есть душой, и перенесена на новый уровень. Егор был абсолютно уверен, что люди, которых все считали погибшими во время грозы, на самом деле были теми немногими счастливчиками, которым удалось перескочить в иные миры. Об этом говорили и закрытые данные взвешиваний трупов, подтверждающие некоторое уменьшение массы тел, поражённых молнией.
И доморощенный учёный стал готовить себя к главному эксперименту своей жизни. Теперь он даже был благодарен старому профессору, поднявшему его на смех перед сокурсниками, и разбудив тем самым научную злость исследователя. Смущало Егора лишь то обстоятельство, что слабые и старые организмы оказывались, после прохождения по ним сильных разрядов, более обугленными, чем молодые и здоровые. Поэтому, чтобы наверняка исключить фактор риска, Егор стал по утрам качать пресс, ходить на спортплощадку и даже сократил ежедневное потребление водки до трёхсот граммов.
Наконец, в этот холодный, дождливый день со штормовым предупреждением и тревожными грозовыми прогнозами наступил момент истины. Крепко сжимали пальцы подкачавшегося учёного ржавую мачту громоотвода. Все его молекулы и атомы, из которых состояло бренное тело, напряглись в ожидании исторического мгновения… И вот - ослепительная вспышка! Сумасшедший разряд! Даже никакой боли! Потеря сознания…
А потом, цветы, нежные большие цветы с лиловыми и голубыми лепестками, по которым стекают блестящие капельки росы… Воздух свеж и наполнен озоном, и всё проникнуто мягким, нежным светом, приятно заполняющим пространство вокруг… Тишина и только звонкие колокольчики вдалеке и какая-то едва уловимая приятная музыка... Вот они, другие миры… Как жаль только тех, кто остался на Земле, - они никогда этого не узнают...
Через два дня после описанных событий монтажники спутникового телевидения, устанавливая тарелку на крыше одной из хрущёвок, обнаружили сильно обгоревший труп мужчины средних лет в чёрном плаще. Рядом с почерневшим телом на кирпичной площадке лежала недопитая бутылка водки.
- Если бы всю бутылку саданул, мог бы и выжить бедолага, - заключил со знанием дела один из монтёров.
|
Недопитие - это всегда хуже перепития