отреагировало сознание, но он тут же поймал себя на автоматизме, - Все, все, все… успокойся. Расслабься. Сейчас это некстати». Мысли роились в голове, перескакивая с собственной персоны на Сашеньку и обратно. И чувства - вслед за ними – то будоражили душу, то умирали в ней на мгновение, застигнутые пытавшимся восстановить свой прежний статус прагматизмом. Двадцать минут казались непреодолимым барьером между ним и его любовью.
Когда стукнуло одиннадцать, он вдруг осознал, что она может не прийти, и от этого ход мыслей резко изменился. К чувствам примешалась горечь, неизвестно откуда взявшаяся. Он уже не вспоминал о пиджаке, не испытывал неудобства «искусственных» поз, не выстраивал логических цепочек из сомнений и догадок. Все его существо, все мысли и чувства, все догадки и домыслы ютились около одной пронизывающей неприятным ощущением фразы: «Не пришла!»
Вчера Саша, неожиданно для себя согласившись на предложение Александра встретиться, завороженная его низким бархатным голосом, весь вечер провела в раздумьях. Были и сомнения и любопытство. А что? Вдруг это ее суженый-ряженый? «Если не буду встречаться – не узнаю». Что-то ведь в этом парне привлекает ее. Наверное же, все не просто так. По крайней мере, такого еще с ней никогда не было. Бывало, естественно, что кто-то нравился, но без этого непонятного чувства в груди. Без желания получить успокоение в человеке. Здесь все по-другому. Как-то не так.
Сомнения, конечно, периодически напоминают о себе, но невнятно и тихо, особенно сейчас, когда полночь уже назначила встречу следующему дню, и одиночество взывает к справедливости, понятной только ему.
Саша откинула легкое одеяло, забралась под него и еще долго лежала без сна. Постепенно сомнения ушли. Остались лишь ожидания и надежды – смутное, но прекрасное будущее.
Ей что-то снилось. События переплетались и уходили, приходили другие, то четкие, то расплывчатые, то ясные и конкретные, то вдруг уносящие в невероятные дебри символизма, где разобрать быстро меняющиеся образы было просто невозможно. Что-то помнилось наутро, а что-то просто напоминало о себе щемящими грудь эмоциями, непонятно на что намекающими и о чем говорящими. Одно только было очевидным - и приятным, и неприятным одновременно. Во сне она не могла никак понять: то ли это отец ей снился, то ли Александр. Они постоянно менялись местами. То она разговаривала с отцом, и вдруг понимала, что это – Александр, то – наоборот. И от такого вот коллажа чувствовала себя не в своей тарелке. Все виделось до одури ненормальным. А с другой стороны - ведь это был сон. А во сне все нормально. Там все может быть. Сон как сон. Но он принес раздвоение. Как будто отец – это Александр. Вот где скрывалась ненормальность. Она уже после этой ночи не могла по-другому воспринимать ситуацию. Не могла по-другому чувствовать этого человека. Такая вот подоплека и мешала - подспудно меняла целостность ее субъективности на полярность, на раздвоенность чувств. Это вносило страшную смуту в мысли, которые шарахались из крайности в крайность, не предвещая ничего хорошего.
Сегодня пятница. Небо тоже затянуто. Но не так, как вчера. Это еще довольно высокое небо, в перистых облаках, как бывает и летом в прохладные дни. Только летом эти облака, обычно очень разрежены, они сияют белизной, вопреки логике даже добавляя синей холодной глубине теплоту, обретаемую за счет контраста с еще более кажущимся холодным цветом. И летом чистота облачного покрова не привносит угнетенности, которую добавляют сероватые осенние тона. Сегодня эти тона, вкравшиеся в пусть еще высокий, но уже с редкими проблесками синевы небосклон, уже не создавали ощущения величественной красоты и необъятности окружающего космоса. Все это приземляло мысли, говорило о скором наступлении холодов, о будущих дождях со снегом, ветрах, пронизывающих своей влагой насквозь душу и сердце.
Саша шла бесцельно по городу, то отдаваясь мыслям, то впадая в счастливое созерцание окружающего мира, в очарование прелести пушкинской осени.
Как-то мгновенно стали появляться вдоль улиц, в скверах и парках отдельные деревья, раньше других почувствовавшие неизбежность завершающегося циклического движения. Они еще не были совсем желтыми или красными, но их зелень начинала блекнуть - то здесь, то там переходя в присущую их природному статусу осеннюю цветовую гамму. Растительность, после подаренной ей в самом начале сентября временной отсрочки, наконец-то начала готовиться к окончанию годового цикла.
Саша шла своей каждодневной дорогой. И - о чудо – ее вдруг осенило: мысли перестали мешать видеть окружающий мир. Мысли как-то, прекрасно сочетаясь между собой, парили в ее существе, словно в танце, кружа друг друга в постоянной смене предписанной им полярности. Они, казалось бы, поправшие все законы вселенной, на самом деле выполняли положенную им функцию, ни в коей мере не нарушая ее законов. Они творили мир во всем его прекраснейшем многообразии.
Саша шла, как случалось с нею и раньше, видя и не видя всего вокруг. С одной стороны, как бы ничего не замечала, с другой – все ею отмечалось и фиксировалось. Заносилось во всевозможные отделы памяти на любом уровне восприятия окружающего мира. Разницу между собой до того, и после она уже начинала ясно видеть, отмечая про себя все преимущества и недостатки. Недостатков, в итоге, получалось уже меньше, чем преимуществ. Хотя недостатков оказывалось так же много.
Завтра она встречается с Александром. Все ее существо наполнено неописуемым словами будущим, которое ждет. Обязательно ждет. По-другому и быть не может. Разве не для счастья природа так долго ее взращивала? «Саша, Сашенька – наивный ты человечек». Она улыбнулась. Но без горечи критики. Просто так. Легко и спокойно. Как будто вспомнила что-то.
Дорога от работы до дома заняла около часа. Получив запас бодрости, пообщавшись с красотами теплой осени, она весь вечер провела в мыслях и подготовке к завтрашнему свиданию. А то, что это должно было быть свиданием, она «нисколечко» не сомневалась.
Она немного опаздывала – подвел транспорт. Минут на десять. «Дождется или нет?» - мысль, пульсируя, заполняла собой сознание. «Не дождется – значит, не судьба».
Идти в туфлях на высоких каблуках быстро крайне неудобно. Шажки маленькие. Ноги еле поспевают за устремляющимся вперед телом. Ощущалось неудобство от ходьбы, неудобство от того, что опаздывала, от волнения по поводу предстоящей встречи. Но все же на сердце от этого не становилось хуже. «Все хорошо, все прекрасно», - твердила она про себя в такт движению, быстро и поверхностно дыша. «Ну вот! - она резко остановилась, - Не хватало мне еще вспотеть!» Она даже испугалась этой мысли. «Уж лучше опоздать окончательно, чем прийти мокрой и пахнущей потом». И она попыталась спокойно продолжить путь.
Он узнал ее издалека. Даже не узнал – понял – это она. «Все же пришла. Моя Сашенька». Он снова разволновался, хотя уже почти успокоился, смирился с тем, что не увидит ее сегодня. О том, чтобы вообще не увидеть, у него даже и в мысли не закрадывалось. Мысль только констатировала «сегодня». По-другому его эго уже даже и представлять отказывалось. Только «сегодня», и то «может быть».
Александр встал. Смотрел, как она приближается, наслаждаясь ее легкими движениями. В районе сердца пробуждалось теплое чувство единства. Чувство разрасталось, разливаясь по всему телу, заполняя каждую клеточку, и волнами уплывало навстречу приближающейся Сашеньке. «Вот уж поистине, - подумал он, - принцессу видно по походке».
- Здравствуйте, Александр, - Сашенька подошла, виновато улыбаясь, разгоряченная быстрой ходьбой, от чего лицо ее разрумянилось и казалось еще более красивым, чем в прошлый раз, - Извините, ради бога, за опоздание.
Он уловил ее благоухающий запах. Без преувеличения, защемило сердце. Оно как будто сделало паузу, после чего заколотилось с новой силой, обрекая на волнение в голосе. На каких-то несколько секунд даже онемел, боясь подвоха. Боялся, что, если вот в это мгновение заговорит, его голос сорвется. Он медленно, почтительно кивнул, отодвинув рядом с ним стоящий стул, жестом приглашая сесть.
Сашенька села, вопросительно взглянув на него, как бы удивляясь, что он сам не садится. Спохватившись, Александр сел, осознавая, что ведет себя неестественно, но ничего не мог поделать с волнением, вводящим в ступор.
- Суббота… - Сашенька решила помочь – поняла что происходит. Стало жаль его: «Уж слишком взволнованный какой-то», - … троллейбусы редко ходят. Не сориентировалась я как-то. По привычке, как в будний день, пошла. А в выходные промежутки между рейсами другие…
- Да-да, сегодня суббота. Сегодня транспорт ходит реже…
Он спопугайничал, и от этого разволновался еще больше. Самое отвратительное - прекрасно осознавал нелепость своих поступков, но ничего не мог с этим поделать. Тело пошло в оппозицию, оно отказывалось подчиняться хозяину. Надо было что-то делать. Надо сконцентрироваться на чем-то привычном, чтобы машинальность вернула туловищу привычный алгоритм поведения.
Глубоко вздохнул и как-то сразу стал успокаиваться.
- Сашенька, вы, наверно, уже давно завтракали. Давайте что-нибудь закажем. Посмотрите меню.
Она и вправду проголодалась, тем более, что не имела привычки рано есть. Только чашечка кофе и все.
- Давайте, - сказала она просто.
Александр подозвал студента, исподволь за ними наблюдавшего.
Они заказали кофе с круассанами и взбитые сливки с шоколадом. От сливок Сашенька пыталась отказываться. Но Александр настоял ненавязчиво, и она согласилась.
Потом достаточно долго они гуляли по городу. Потом сидели в парке на скамеечке. Александр не обманул: ей было интересно с ним – он так много знал всякой всячины, о чем она даже не имела представления. А самое главное: в нем - ни капли пошлости, которая бывает от недостатка ума, той пошлости, что прячется в людях, не получивших нормального воспитания, но пытающихся показать себя изысканно воспитанными. Александр – совершенно прост в отношениях. И эта простота – не нарочита, она – его суть, его отношение к миру и к самому себе. Такое качество подкупало Сашеньку. Она уже совершенно не вспоминала об отце, слыша голос Александра, не думала о позавчерашних сомнениях. Как-то незаметно для себя стала называть его Сашей, поняв при этом, что все изначальное напряжение испарилось бесследно. Захотелось рассказать о себе, довериться этому приятному и уже близкому человеку, но она помнила, что сегодня только первая встреча и не хотела навязываться – тем более что он почему-то и не спрашивал.
Через неделю они встретились снова. Так случилось, что ни у него, ни у нее не получалось этого сделать посреди недели. Пригласить же Сашу к себе она не решалась – некрасиво еще. Хотя желание такое приходило не единожды. «Нет. Что он обо мне подумает?».
Неделя тянулась долго и для нее, и для него – сказывалось ожидание, желание ощущать друг друга. Они перезванивались, но это полноты чувств не давало, да и в телефонных разговорах от Саши снова исходило напряжение. И хотя в нем не отмечалось той первоначальной остроты, но напряжение
