ПАНТЕРА
Человек занимает среднее место между богами и животными, временами достигая божественных высот, временами уподобляясь зверям. Большинство же так и остается посредине.
Плотин
- Осторожнее, - тихо, но очень чётко произнёс Иванов и придержал Станиславского за рукав дорогущей камуфляжной куртки, купленной перед самой поездкой, - Здесь – скользко.
И действительно: ещё шаг и нога профессора поехала бы вниз на скользкой почве. Если бы не поддержка маленького охотника, неизвестно, куда бы съехал нескладный высокий учёный. Скорее всего уже бы барахтался в подтопленных манграх, где шумно хрюкала какая-то местная живность. Плюс всякие ползучие твари и чёртовы насекомые. Нет, идея поехать с Ивановым на Малакку уже не казалась такой уж хорошей, тем более, что никакой реальной помощи ни флегматичному Фёдору, ни его помощникам, Станиславский оказать так и не смог.
Почему Иванов вообще согласился взять его с собой, да ещё и доверил оружие, вот этого учёный вообще понять не мог. Впрочем, кто поймёт этого низкорослого молчаливого аборигена Чукотки? До этой экспедиции Станиславскому редко приходилось общаться с внештатным сотрудником, обеспечивающим институт необходимыми образцами. Да и сейчас большая часть разговоров свелась к лаконичным инструкциям и паре вопросов. Ответ на последний: «Почему потребовалось именно дикое животное?» Иванов выслушал очень внимательно, пожал плечами и в очередной раз напомнил об осторожности.
Охотник опустился на колено, и осторожно достал из чехла оружие. Потом бросил взгляд через листву туда, где под сплетёнными корнями выбранного дерева лежала истекающая свежей кровью тушка маленького кабанчика. Приманка должна была быть обязательно свежей, поэтому её приходилось менять уже второй раз. Вчерашним вечером хищник, оставивший глубокие царапины на коре дерева, так и не явился.
Смуглолицые помощники Иванова, непривычно молчаливые, неотрывно смотрели перед собой, время от времени, перекладывая дробовики из руки в руку. Инструкции для них, насколько понял профессор, ничем не отличались от пожеланий Иванова, адресованных ему: в случае неудачи – стрелять на поражение. Единственное, что оставалось непонятным: почему Фёдор не пожелал взять с собой солдат, которые остались у вертолёта. Автоматическое оружие всяко лучше медленного дробовика.
Где-то в отдалении истошно заверещала обезьяна и тут же умолкла, словно ей зажали рот. Иванов поднял голову и прислушался. Потом кивнул головой и раздвинул тонкие губы в слабой усмешке. Маленькие пальцы, медленно вложили в казённик странный патрон с матовой белой пулей и затвор тихо щёлкнул.
Кто-то глухо кашлянул совсем рядом и Станиславский покрутил головой в поисках неизвестного, однако наткнулся на пронзительный взгляд Иванова и палец, прижатый к губам. Убедившись, что его предупреждение понято, охотник указал на приманку и поднял оружие, всматриваясь в окуляр массивного прицела.
В этот раз кашель сопровождался странным звуком, напоминающим визг пилы. Поднимая дробовик, Станиславский обратил внимание на помощника-малазийца, который нервно вытер лоб рукавом рубашки. Второй тоже сильно потел, но не рисковал отрывать взгляд от прицела ружья.
Кашель раздавался всё ближе и в подползающих сумерках этот, вроде бы обычный звук, наполнился необычайной тревожностью. Не хватало только угрожающей музыки, чтобы ситуация превратилась в эпизод из напряжённого фильма-ужасов. Только сейчас учёный обратил внимание, что все остальные звуки умолкли: исчезло тихое хрюканье, треск веток над головой и даже вездесущие насекомые куда-то удалились.
Фигура Иванова внезапно обратилась в неподвижное изваяние, указывающее стволом оружия на смутный силуэт, словно плывущий сквозь вечерние тени к окровавленной тушке. Кто-то из помощников шумно сглотнул и этот звук показался Станиславскому громыханием грома. Дробовик превратился в тяжёлую неудобную палку, которую хотелось бросить и бежать, куда глаза глядят.
Чёрная тень замерла, издав тихий кашель и длинный хвост нервно метнулся из стороны в сторону. Зверь точно предчувствовал нечто неладное, не решаясь приближаться к данайскому дару. Профессор услышал, как охотник выдохнул и в тот же момент винтовка в его руках тихо щёлкнула. От неожиданности Станиславский едва не нажал на спуск, удержавшись в последнее мгновение.
- Отлично, - Иванов выпрямился и опустил оружие. Потом повернулся к малазийцам, - А вам что, особое приглашение нужно? А ну – бегом!
На смуглых физиономиях появились довольные улыбки, во все четырнадцать целых зубов. Забросив дробовики за спины, помощники подхватили брезентовые носилки и начали спуск вниз, по склону.
БОГИ
1.
В нынешнее проклятое утро всё пошло через известное место. Начиная с дождя. Синоптики в этот раз отожги по полной. На экране продолжало красоваться весёлое солнышко, а на лобовом стекле уже появились первые пятна от дождевых капель. Называется: не верь глазам своим. Чагов ошарашенно уставился на полупрозрачные разводы, а потом даже опустил боковое стекло и выставил голову наружу. Поучил ободряющий шлепок по лбу и спрятался обратно.
Одинокие дождинки, мало-помалу превращались в настоящий водопад, совершенно скрывший дорогу от взора водителя. Пришлось включить дворники.
«Вот дерьмо! – озадаченно подумал Чагов, - А зонт-то я не взял. Придётся шлёпать под всем этим безобразием. Вымокну до трусов!»
Вид полицейского, лихорадочно натягивающего дождевик, лишь немного улучшил настроение, все показатели которого устремились в отрицательную область. Мысль о том, как он входит в лабораторию, похожий на мокрую курицу, а Розова смотрит на него и комментирует приход в своей обычной, бесстрастно-саркастической манере, доводила до депрессивного исступления.
Нет, телепатия всё-таки существует. Не успел Леонид представить печальную сцену, как телефон сыграл ему похоронный марш. Розова. Его начальник.
- Чагов, - бесстрастно лязгнуло в ухе, но шестое чувство подсказало: женщина в ярости, - Я отлично знаю все ваши идиотские привычки. В том числе и желание совать нос в неположенные места. Это вы взломали доступ к отчёту по седьмому эксперименту?
- Н-нет, - испуганно пискнул Чагов, лихорадочно вспоминая, где он мог проколоться, - Почему вы решили, что это – я? Да и зачем мне это нужно?
- Потому что вы, это - вы, - язвительно-любезно сообщила Розова и Леонид прямо-таки увидел ехидную ухмылку на её тонких губах, - Да и некому больше заниматься подобной ерундой. Ещё одна подобная выходка и вы пожалеете, что на свет родились, поверьте. Вы скоро?
- Уже подъезжаю.
- Очень сильно на это надеюсь. Чагов, ваше безответственность и разгильдяйство начинают меня утомлять. Постарайтесь не усугублять. Результат вам сильно не понравится.
«Проклятье! – подумал Леонид, отбросив телефон на соседнее кресло, - Какого она именно ко мне привязалась? Потому что я – самый молодой в группе? Или это такой извращённый способ привлечь внимание? Но Костя вроде упоминал, что эта хладнокровная жаба специализируется по женщинам. Или пошутил?»
Леонид осторожно припарковал, видавшую виды Мазду, рядом с абсолютно чёрным Виано, парочка подобных которому мокла около Гелика директора института, в элитной части парковки. Кроме минивэна, рядом с машиной Чагова, стоял Прадо Розовой, напоминая о грядущем неприятном разговоре с начальником.
Заглушив автомобиль, мужчина с надеждой посмотрел на небо, но проклятый ливень вполне определённо показал, что ему глубоко плевать на все просьбы несчастных двуногих и хлынул ещё сильнее. Пришлось накинуть пиджак на голову и бежать к дверям института, шлёпая дорогущими итальянскими туфлями по лужам, невесть откуда взявшимся на абсолютно ровной площадке парковки.
Около самых дверей Чагов едва не врезался в Жаркова из пятой и мимоходом позлорадствовал, что коллега вымок не меньше. Впрочем, судя по отрешённому взгляду сослуживца, проблема мокрой одежды волновала его меньше всего.
- Привет, - бросил Чагов, проскальзывая внутрь, - Как делишки, как детишки?
- Здравствуйте, - Жарков точно не узнал собеседника и остановился, отрешённо уставившись в пространство. Капли дождя бежали по небритой физиономии, но мужчина и не думал стряхивать влагу. На негнущихся ногах, он подошёл к вертушке и остановился, тупо уставившись на блестящий турникет.
- Ваш пропуск? - охранник выглянул из будки, внимательно изучая задумавшегося учёного, - С вами всё в порядке?
Жарков дико уставился на него, потом достал карточку, зачем-то показал её охраннику и лишь затем приложил к сканеру. Чагову пришлось едва не пропихивать коллегу, чтобы пройти вперёд, но перед дверью лифта на того вновь напал столбняк и пожав плечами, Леонид нажал на кнопку.
Мысль о странном поведении знакомого вертелась в его голове вплоть до того момента, когда дверь лаборатории, мягко загудев, отрезала Чагова от приглушённого синего света коридора. На миг ослепнув от ярких ламп офиса, учёный обнаружил перед собой чью-то необъятную спину, обладатель которой возвышался над немаленьким Леонидом, по меньшей мере, на целую голову. Гадать, кто именно преградил путь, не приходилось.
- Орлов, не будешь ли ты столь любезен, - начал Чагов, выговаривая слова раздельно и чётко, чтобы тот сумел понять сказанное.
Гигант, как раз пытался что-то втолковать Розовой, которая с кислым выражением тощей физиономии, делала вид, будто ей интересна речь здорового идиота. Услыхав голос Леонида, тот повернул лысую голову и на плоской физиономии появилась радость, какую можно увидеть только у довольного жизнью пса. Пересечённые давним шрамом губы плямкнули и выдали неразборчивое:
- Чагов, дружище, мы дождались. Его доставили! И профессор вернулся!
Слегка задержавшись на дешифровке бормотания, Леонид застопорился на смысле сказанного. Профессор вернулся, это – хорошо, значит Розова слегка сдуется и даст ему немного покоя. А вот кто такой ОН? Кого доставили? Поэтому Чагов не удержался и спросил, глядя в прозрачные серые глаза:
- Кого – его?
И тут же встретил презрительный взгляд Розовой, который вместе с поджатыми не накрашенными губами, создавал впечатление, будто женщина увидела дохлую крысу. Тут же захотелось хлопнуть себя по лбу. Как он мог забыть такое! Даже такой тупица, как Орлов, уловил иронию ситуации и громко расхохотался, похлопывая Леонида по плечу.
В этот момент великан, как никогда, напоминал Шрека, как за глаза его называл Костик. Лысая, точно бильярдный шар, голова составляла единое целое с бычьей шеей, а покатые плечи едва позволяли владельцу протискиваться в проём дверей. Если бы Чагов не знал историю гиганта, то мог бы запросто решить, что природа решила сэкономить на его уме, чтобы пустить всё в мощное тело.
- Чагов, дружище, - проворчал Орлов, с добродушной миной на физиономии, - Ты переработался, перенапряг мозг.
«Хорошо, хоть кто-не перетрудил содержимое своей лысой башки», - насмешливо подумал Леонид, понимая, что сердиться на придурка он просто не может.
Мимо Чагова, пискнув едва слышимое приветствие, протиснулся Северцев, прижимая к боку свою неизменную потрёпанную папку. Его вечно виноватый вид
