5стен.
Пролог.
Близкий горизонт сложен из блоков многоэтажных домов; возвышается над балконом, где стоит мужчина в махровом халате. Он держит за ушко стеклянную чашку с зеленым чаем, и взглядом сквозь очки смотрит на окна – на выкрашенные закатом стекла, раскаленные докрасна. Пылающие небеса уловимо быстро угасают, темнеют до синеватой серости. Сумерки покрывают двор. Ветерок приносит запах ранней весны. Не отвлекаясь от вечерней картины, мужчина глотнул стылого чая; остатки с чаинками слил в горшки с комнатными растениями, расставленными на лоджии. Поступать так не следует, если нет намерения обзавестись выводком дрозофилов; но мужчина мало что понимал в цветах, о которых печется жена.
Проводив солнце до последнего луча, мужчина толкнул балконную дверь. За плотной шторой – чертог темноты гостиной. Люстра не зажжена; зато монитор светится у дальней стены, будто маяк. Здесь тише, чем на сонном дворике под балконом. Мужчине кажется, что сейчас во всем мире он один. Или же, – на промежуток времени, – он создал собственный мир – уютное пристанище, подсвеченное прямоугольником манящего нетбука. Хозяин стряхнул тапки, позволяя ворсинкам ковра согреть стопы; плотнее запахнул полы халата и затянул пояс под валиком живота. Он прошел к креслу на колесиках, примерился и плюхнулся; сдавлено крякнул поршень ножки, жалобно визгнула пружина спинки. Пальцы вцепились в край столешницы; мужчина притянулся вместе с офисным стулом, сближаясь глазами с экраном нетбука. Ладонь интуитивно примагнитилась к мышке, которую в шутку он называл эспандером с критически ограниченной нагрузкой на кисть.
Таких скабрезных приколов придумал немало: про осанки программистов, про мучения с излишним весом, про гипоактивность, про ущербное зрение, и даже геморрой. Циничный юмор не раз выручал, но все же, мужчина позволял себе роскошь утешаться надеждой когда-нибудь “встать на ноги”. Невзирая на отметку в 35 лет, он выглядит моложе и чувствует себя так же. Все дело в том, что жизнь радует светлыми чувствами к жене и ее взаимностью. Пустяковые неурядицы лишь подсаливают блюдо под названием счастливый брак. И если продолжать эту аналогию, то два повара, – он и его женщина, – сотворили кулинарный шедевр. Сытный и сладкий.
– Да что ж я все о еде-то!.. – мужчина засмеялся.
Мимолетная греза закончилась, оставляя послевкусием тихую радость. Улыбаясь, он помассировал шею и поводил мышкой. Беспрекословно отдаваясь воле длани, белая стрелочка забегала по ту сторону экрана; действуя в виртуальном измерении, помогла завершить работу. Программист закрыл все активные окна и рассоединил связь с интернетом; раскинул руки, потянулся, и, конечно же, не удержался от заливистого зевка. Посмеиваясь над дурашливой беззаботностью, он облокотился на край стола, водрузил подбородок на ладонь, прикрыл глаза и будто задремал. Монитор подсвечивает безмятежное лицо; компьютерный слуга терпеливо ждет дальнейших указаний.
Ладонь легла на стол. Пальцы простучали, затем паучком поползли за крышку нетбука, пока не коснулись лакированной шкатулки. Странным образом мужчина поймал себя на мысли, что предмету неприятно прикосновение чужака; но пальцы продолжают гладить ребристый узор деревянных стенок. Качнулся маленький замочек – хлипенький, игрушечный, какие бывают на девичьих дневниках с пестрыми обложками и сердечными откровениями на страницах. Надежность замка символическая – он предупреждает о том, что в ларчике хранится нечто особенно личное, сокровенное. Деревянные стенки таят секрет, который принадлежит только владелице жестяного ключика. По той же причине ларчик становится уязвим – разжигает любопытство.
Мужчина вздохнул. Внутренняя борьба разрывает надвое; но зачем тянуть, если уже известно, какая половина одержит победу? Да, это нечестный поступок, и да – опасно приподымать завесу тайны. Случается так, что в конце концов подавленно скажешь: «Счастье в неведении», – и посетуешь на запоздалость дельной мысли. А прежняя жизнь бесповоротно перечеркнута. Бесспорно – счастье в неведении. Но интрига презирает рассудительность. И тогда за дело берется азарт.
Пальцы выстучали короткую трель по крышке и цапнули шкатулку. Чтобы разглядеть ее получше – включена настольная лампа. Супруг затаился и прислушался, будто супруга могла внезапно появиться в комнате. Но сейчас ее нет в доме, а тихая квартира будто отрезана ото всего мира.
– Полный дисконект, – программист хмыкнул, показывая совести улыбку раскаяния, и достал отмычку.
Тоненькая отвертка припасена заранее; поджидала своего часа в кармане халата. Действительно, зачем было тянуть время сомнениями, если решение принял заведомо? Сплющенный кончик отвертки вероломно юркнул в замочную скважину, поскребся; пустяковый механизм щелкнул, отпуская дужку. С возбужденным сердцебиением, взломщик отворил крышку. Вскрытый тайник безраздельно заворожил рассудок.
На дне ларчика припрятано красное сердечко из мягкого пластика. Мужчина бережно извлек его и отставил пустую шкатулку. Когда он потянул сокровище в стороны, вещица распалась надвое, оголяя USB-штекер. Сердечко оказалось флэшкой.
Подключенная к нетбуку, она выдала на экран архив под названием «Истинная Я». Два щелчка правой кнопкой мыши – и секрет распахнулся перед непрошеным гостем. Внутри папки оказались текстовые документы и звуковые дорожки, именованные по датам. Пошарив в ящике стола, программист достал наушники, в последний раз прислушался к тишине, перед тем как окончательно погрузился в тайные помыслы супруги.
От наигранной беспечности не осталось и следа. Курсор, наведенный на первый текстовый документ, дрожит. Страхи и комплексы тараканами повылезали наружу, когда секрет жены поставил знак вопроса в убеждении о счастливом браке. Ни разу прежде он не сомневался, но теперь предчувствие измены доминирует. Особенная женщина, родная и любимая, с которой все несчастья преодолели вместе – в один миг стала чужачкой, когда забота показалась лицемерием, нежность – коварством, а искренность – блефом. “Мы” распалось на две единицы. И теперь, один на один с правдой, мужу суждено выяснить – окажется ли счастье иллюзией?
Взяв себя в руки, он открыл файл.
01.06(вечер).doc
Что же тревожит меня? Вот я села с чашкой чая перед компом, почитать письма, поболтать с подругами, посмеяться над глупостями… Но, почему-то, в сеть выходить не хочется. Меланхолия?
За двадцать лет своей жизни, мне не доводилось прежде вести дневник, но раз не хочется делиться терзаниями с посторонними, я решила пообщаться с собой. Надеюсь, это не перерастет в шизофрению? (улыбка).
Но как мне разобраться с тревогой, если я не знаю по какому она поводу? Наверное, следует попробовать отнестись ко всему проще. Что ж, расскажу тогда, что произошло со мной сегодня.
Сегодня был последний день моего учебного года, конец второго курса. Прямо из университета я отправилась загород, на выходные…
Только что звонила мама. Она совсем заработалась, и дел так много, что остается в городе на неделю. А то и на две.
Может мне одиноко? Поэтому я пишу?
Мои летние каникулы начались с сегодняшнего дня. Сессия позади, все экзамены – автоматом. Но защита курсовой вымотала по полной. К моей, – без ложной скромности, – идеальной работе по теме «Динамическая теория личности Зигмунда Фрейда», училка прицепилась, как клещ. Все дело в том, что тетка – явная невротичка. И просто скандальная баба, хотя лет ей, пожалуй, всего-то 32-33. Доведенная одиночеством женщина – первозданное, чистое зло.
Боже, о чем я пишу?! Это так смешно, если вспомнить, что около недели назад я рассталась с Антоном.
Эх, разбираться – так разбираться. Да, подозрения мамы оказались правильными. Больше не буду сомневаться в ее интуиции. Или правильней сказать – в жизненном опыте.
А ведь какой грамотный парень! Ну да неважно – перехитрить меня ему все равно не удалось, не стала я его девушкой. Но и он не растерялся, быстренько нашел с кем покувыркаться.
До чего же это грязно. В итоге все остались при своем. Для него все это в порядке вещей и, не заполучив меня, восстановил звание ловеласа раньше, чем признал поражение. А я его не любила. Ведь я не чувствую и капли сожаления, только отвращение.
Но самое, мерзкое и вместе с тем шокирующее – это то, как я узнала о его измене. На прошлой неделе, в субботу, его подружка меня подкараулила и заявила, чтобы я не лезла к ее молодому человеку, что у них все замечательно. К сожалению, ее фразы сильно отличались от того, как мягко и тактично выразилась я только что. Поэтому, она поставила меня в тупик – я порывалась оттаскать грубиянку за волосы, но ведь тем самым осчастливила бы мерзавца Антона. Без сомнений, он потерял бы голову от восторга, что девушки дерутся из-за него. Ничто не разубедило бы его в этом.
Вот так вот, нежданно и негаданно, оказалась я второстепенной актрисой второсортной мыльной оперы. Ничего кроме отвращения и неприязни на душе не осталось. Делиться с подругами новостью не хотелось – от стыда бросало в краску от одной только мысли, что об этом кто-нибудь узнает. А девчонки, как назло, интригу чуют за версту. Вся неделя была ужасно напряженная.
Когда сегодня приехала в загородный дом, недолго думая, отправилась в лес: гулять, думать, “очищаться” (это слово звучит слишком мистично, но очень подходит). По дороге не повстречала никого из знакомых (что несколько странно), а если вспомнить, то проходя по главной улице своего коттеджного поселка, не повстречала вообще никого. Но тогда это ускользнуло от моего внимания; я полностью отдалась размышлениям. Главное о чем думала: почему я испытываю стыд от происшествия с Антоном? Ведь я не совершила ничего аморального. Может, мне стыдно, что не предугадала такого поворота событий? А вдруг это не стыд, а что-то иное?
Множество мыслей бередило мою душу; я заблудилась в них, не видя дороги по которой шагали ноги. Но мне было хорошо, дышалось легко и внутри становилось… м-м… прибраннее.
Себя нашла на «пятаке» (самое высокое место в нашем лесу), будто пришла в чувства. Сразу ощутила ласковое тепло ветерка (на самом верху нет деревьев, и ветер свободно носится по холму). Я глубоко вдохнула, и воздух ворвался в мои легкие, чистый и свежий. Солнце выползло из-за крохотной тучки, стрельнуло лучиком по глазам, и тогда я вспомнила, что умею улыбаться. Внизу, метрах в шестистах, течет Москва-река, загрязненная, ослабшая, но все еще река, и какая-то волшебная сила источается от нее. Вокруг зелено и радостно, величественно прекрасно, напоминает о вечности, о безмятежном покое.
Я постояла немного, вглядываясь в далекую линию горизонта; там виднеются пористые от окон коробочки многоэтажек. Мой взгляд переместился правее: по мосту через реку снуют машинки, не крупнее игрушечных. Взглянув еще правее, я увидела краешек поселка, отстроенного во времена советской власти; его пятиэтажные дома донельзя похожи на спичечные коробки, поставленные на бок – черный гудрон крыш выглядит как чиркаш.
Потом мне захотелось погулять в лесу; казалось, что я обдумала не все и, передохнув, приготовилась снова копаться в себе. Если бы я пошла прямо, то по склону высокой
