Грустная философия

ГРУСТНАЯ ФИЛОСОФИЯ

  Перед тем, как взять серебряную, с богатой чеканкой рюмку с водкой, Петя подцепил на вилку тонкий пластик розового маринованного имбиря.
  - Ну, - начал он, как обычно. – Чтобы не нам и не тем поросям… - Изрёк, лихо опрокинул рюмку и закусил маринованным корнеплодом.
  Женщины в вечерних красивых платьях медленно, намеренно развязно через вставные мосты и челюсти, цедили из тонких высоких фужеров красное полусладкое вино и шампанское, изредка перебрасываясь между собой скупыми, ни к чему не обязывающими фразами. Мужчины в однообразно-рафинированных костюмах-двойках серого непритязательного цвета деловито расправлялись с тяжёлой артиллерией – мясорыбными деликатесами – щедро поливая российско-импортную снедь вкуснейшими соусами.
  - Друзья, - произнёс Петя перед второй, как известно между первой перерыв небольшой, рюмкой, сияющей в свете неоновых ламп загадочно и утрированно. – Собрал я вас всех здесь по одной причине…
  Зал ресторана, украшенный празднично и богато, затаил дыхание.
  - Проститься…
  Собравшиеся вдруг шумно и не вполне трезво загудели, как мухи под воздействием антипестицида.
  Петя властно поднял вверх раскрытую правую ладонь. Шум тотчас утих.
  - Да, вы не ослышались – проститься. Я уезжаю.
  Раздались редкие крики:
  - На кого оставляешь, отец родной?
  Петя игнорировал пьяный лепет и повторил тоном, не требующим повторений:
  - Я – уезжаю…
  Последовавшая пауза не внесла ясности.
  - Уезжаю навсегда.
  И снова никто из приглашённых не проронил ни звука.
  - Так сложились звёзды…
  Петя взял коктейльный стакан, наполненный водкой по самый «мениск».
  - Друзья… Настала пора подумать о будущем…
  Гости не сдвинулись с места. Не притронулись к бокалам.
  - Оно в моём видении бесхитростное…
  Ни одна рука не дёрнулась к вилке. Ни один нерв не исказил лицо неприятной гримасой. Застывшие фигуры приглашённых являли простейшее представление не искушённым в искусстве персонам восковых манекенов Мадам Тюссо.
  Петя продолжал.
  - Дай бог памяти, сколько же лет мы с вами вместе топчем нашу родимую земелюшку?        
  В духе предшествовавших традиций никто не отозвался.
  - Уж коли память мне не изменяет, более полчетверти века… Скажу по секрету, срок наиприличнейший! Верно? Многие из вас сродни народной мудрости поднялись из грязи в князи…
  Тишина.
  - Большинство и не мечтавшие о буженине и знавшие, о брынзе понаслышке насытились ихними забугорными репликантами хамонами и маскарпоне по самое не балуй…
  В тишине проявились электрические искорки.
  - Да что уж бога-то гневить… Все вы, не знавшие вкуса лучше самой паскуднейшей свекловухи, литрами хлещете изысканный шотландско-ирландский распиаренный по всему белу свету по секрету самогон, как больные микстуру, с утра до ночи…
  Тишина висит, ничем не нарушаемая…  
  И только ветерок, пролетающий через приоткрытые створки, колеблет шторы, букеты цветов, ленты праздничных украшений.
  - Давно ли вы, все мои друзья, по-старинному – клевреты, вылезли из старых поношенных джинсовых двоек в приличные костюмы драгоценных материй с отливом? А ваши женщины… Грызшие сухарики, сейчас давятся лобстерами и устрицами…
  Тишина давит на уши, как каток на улитку.
  - Мы создали огромную финансовую империю. В наших руках сосредоточены ниточки, коими управляются все, почти все чиновники, получающие мзду.
  Тишина становится всё более напряжённой.
  - Ну, дорогие мои, хоть бы слово молвили, что ли…
  - Пётр, - отозвался-таки кто-то из второстепенных подручных. – Мысль изложи чётче…

                                                       ***
  Утром неприметный лайнер сине-красно-белого цвета «Пшёлнаавиа» взлетел с аэродрома N.

                                                       ***
  Из свидетельств, почерпнутых из газет и журналов, а также от источников спецслужб, оставшихся в неизвестности: поиски свидетелей перестрелки в ресторане аэропорта N не увенчались успехом.

                                                                                       Якутск. 27 марта 2016г.