язву? Подожди, подлечат, выпишешься, тогда.
- Ох, не скоро это будет, Витя! Ты знаешь, мне предлагают оперировать язву? Начали уже готовить.
- Но может оно и лучше. Сколько раз тебе залечивали, а она вновь открывалась. А вырежут и все будет нормально.
- Боюсь я очень! Не за себя, за вас. Как вы там с Ирой управитесь?
- Ничего, управимся! Она у нас большая и самостоятельная. Главное, ты ни о чем не думай, а старайся настроиться на выздоровление.
- Товарищ посетитель! Пора! Нельзя так долго!
Виктор встал, поцеловал жену в щеку, и проговорил:
- Будем с тобой надеяться только на хорошее. Договорились?
- Договорились! – слабо улыбнулась Валентина.
Домой вернулся, когда стемнело. Разувшись, и, повесив костюм в прихожей, прошел в комнату, сел на диван и устало закрыл глаза.
- Как там мама? – спросила Ира, осторожно присев рядом с ним.
Виктор рассказал все, что знал. Она тяжело, не по-детски, вздохнула и, вставая с дивана, заботливо проговорила:
- Пойдем ужинать. Ты ведь сегодня целый день
голодный.
Услышав эти слова, Виктор почувствовал, как что-то невыносимо тяжелое отлегло от сердца, словно на него плеснули чудодейственный бальзам. Дочь всегда была для него утешением. Когда ему делалось особенно тяжело, он вспоминал о ней, как о чем-то светлом, чистом, возвышенном, и невольно улыбался. Вот и сейчас, забота дочери тронула его сердце, и он почувствовал, как губы расползлись в ласковой улыбке.
- Спасибо, дочка, - проговорил он, следуя за ней на кухню.
Дочка хлопотала, накрывая на стол, а Виктор, глядя на нее, вспомнил, как после ее рождения он сказал жене:
- Давай воспитывать ее так, чтобы выросла она у нас сильным и самостоятельным человеком, чтобы не пугалась и не терялась при любых жизненных обстоятельствах.
С пятилетнего возраста он воспитывал ее в духе независимости, без всяких предрассудков, прививал любовь к физическому труду, каким бы он ни был. Валентина, вполне полагаясь на мужа, не только не противодействовала этому, но и во всем помогала.
Девочка ни минуты не оставалась в покое. Она постоянно была занята и не понимала, как это иные девочки и мальчики не хотят помочь родителям помыть посуду или подмести пол. Что касалось школьных уроков, задаваемых на дом, то с первого класса девочка была приучена к правилу: после школы - два часа отдыха, а затем садилась к письменному столу и не отходила до тех пор, пока не ставила последнюю точку.
Еще была у нее черта - это отсутствие застенчивости. На всякого нового человека Ира смотрела широко открытыми глазами, с интересом, и без всякого стеснения изучала его, смело вступала в разговор и безбоязненно говорила то, что думала. Виктору нравилось, что дочка не выносила лжи. Он сам был справедлив и высоко ценил эту черту в других.
Продолжение следует.
