присутствия в Зоне. Он заставил себя вернуться и очень осторожно, прислушиваясь к своим ощущениям, выглянул из-за косогора. Действительно, там, за березой, где начиналась злополучная тропинка, теперь был девственно чистый косогор, без листьев, цветов и сухих травинок, как в английском парке – подстриженный, ровный и ярко-изумрудный. И все-таки морок затаился, он звал и манил жгучей тайной, словно оставил после себя приманку для людей. Быть может, он даже раскинул невидимую сеть, чтобы кто-нибудь из них в ней запутался, как запутываюсь я, думал Костя, окончательно теряя остатки страха. Не в силах противиться своим желаниям, он сделал шаг и услышал:
– Не ходи…
– Я только загляну, как тогда, на мосту, и вернусь, – объяснил он лесу.
– Ты не вернешься, как и они, – ответил ему лес.
– Гляну одним глазом, – канючил он. – Что в этом плохого?
– Он заманит тебя!
– Кто?
– Сам увидишь, но будет поздно.
Костя словно очнулся: на обрыве сидел полицай, свесив ноги, и болтал ими, как ребенок.
– Ну что, понял?
Ах ты, гад, подумал Костя и вернулся на косогор.
– Ты чего?! – спросил он.
– Я-то ничего, а вот ты чего?
Костя вмиг остыл.
– Спасибо… – буркнул он в сторону.
– Бывает, – сказал полицай. – Заманивает он тебя. Заманивает.
– Как это так? Я думал, он ушел.
– Даже я струхнул. А мне как бы и не полагается.
– Почему?
– Я же полицай. На мне уже и так не мерено, – и тряхнул плечами, на которых действительно все еще не высохла кровь.
– Ладно, – сказал Костя, окончательно приходя в себя, – я пошел, – и закинул винтовку на плечо.
– Погоди…
– Ну? – он оглянулся.
– Возьми меня с собой?
– Не могу.
– Возьми. Я не подведу.
Костя вопросительно посмотрел на него. Я сам не знаю, куда идти, подумал он. Зачем он мне?
– Надоело с ними бегать. Убьют они меня рано или поздно, – пожаловался Бараско.
Врет, наверное? – подумал Костя и спросил:
– А ты откуда знаешь?
– Гестаповец выстрелит. Пуля вот сюда попадет. – Бараско показал на шею, которая была обвязана грязным бинтом.
– Да откуда ты знаешь?!
– Я уже сотни раз умирал. Надоело. Больно очень. Психика не выдерживает. Хочу судьбу изменить. – И добавил, видя, что Костя смотрит с недоверием: – Пусть меня Зона сожрет, если вру!
– Ты что, давно здесь бродишь? – удивился Костя.
– Да с самой войны, с сорок третьего, – уточнил Бараско. – Не веришь?
– Верю, – пожал плечами Костя. Какая мне разница, подумал он. – Только странно все это.
– Я понимаю: полицай, и современный человек. Полицаи – маленькие люди. Нам ничего не объясняют. Пришел офицер и отдает команды.
– Ну и что ты от меня хочешь?
– Возьми меня с собой. Я тебе пригожусь. Я здесь все места знаю. Хотя, сам понимаешь, Зона каждый день другая.
– Ну хорошо, – неохотно согласился Костя, не представляя, что из этого может выйти. – Только «шмайсер» мне отдай!
– Конечно! – радостно воскликнул Бараско, – все равно от него толку мало.
И действительно, что с ним делать против «дровосека», молча согласился Костя.
Они пошли, беседуя, как два товарища, Бараско при этом старательно отдирал с рукава значок с тремя буквами ОУН. Костя на него косился и расспрашивал:
– Так что ты видел?
– Практически, ничего, – отвечал Бараско. – Мясорубка. Мне повезло, что я шел последним. Он до меня просто не дотянулся.
– Кто «он»? – пытал его Костя.
– Да этот, как ты его называешь?
– «Дровосек»?
– Ну да, «дровосек». Точно сказано.
– А как он выглядит?
– Да я понять не успел. Рука у него в виде ковша.
– Он что, быстрее человека движется?
– Точно! – сказал Бараско. – Быстрее глаза!
Ага, с удовлетворением подумал Костя. Теперь есть хоть за что-то зацепиться. Теперь можно и приспосабливаться.
– Как же нам его избежать?
– Для этого есть старый испытанный способ.
– Какой?
– Гайка и бинт, – Бараско похлопал по карману твидового пиджака. – Только у меня вместо бинта бечевка привязана.
***
Тропинки были «холодными», но Семен Тимофеевич все равно остерегался каждого поворота, каждого склона и куста и вывел сталкеров к городу без приключений. Они благополучно избежали ловушек: трех «капканов», пары «вихрей» и «рока судьбы». Ловушки средней паршивости, хотя последняя была по-настоящему опасна, потому что в виде бочки-контейнера двигалась по периметру определенного района, и никто этих маршрутов не знал, кроме, разве что, самого «рока судьбы». Смельчаки же, которые охотились за бигхабаром, сколько ни пытались, а взять «рок судьбы» не могли. Не шел он ни в сети, ни в электронные капканы, не реагировал ни на выстрелы из АКМ, ни на гранатомет, ни на лазеры. Казалось, ему все нипочем. Но знатоки поговаривали, что раз в год «рок судьбы» раскрывается и из него сыплется хабар. Причем такой редкий, что выследив, когда распахнется «рок судьбы», сталкер после этого мог спокойно бросать свою профессию. Главное – уловить момент, и ты богат на всю жизнь. А убивал «рок судьбы» очень просто – электричеством, молнией – иногда совсем не того, кто находился рядом, а на выбор, того, кто ему приглянется. Поэтому большинство сталкеров при виде «рока судьбы» разбегались кто куда.
– Все! – сказал Семен Тимофеевич. – Дальше я не пойду.
Они находились перед промзоной, состоящей из разрушенной теплостанции и сети коммуникаций, за которыми среди пирамидальных тополей высились девятиэтажки. В третью справа и нужно было попасть.
– Ты что? – удивился Калита. – Ты же обещал довести до квартиры?!
– Помню, – очень спокойно ответил Семен Тимофеевич. – Я свои обещания держу. Только и ты обещал не приносить людей в жертву.
– Но ведь все обошлось?! – напомнил Калита и сжал губы.
– Если бы не обошлось, я бы с тобой и шага не сделал. Только ты не забудь, что так проклятия не снимаются, что «Великая Тень» все равно придет и никого не пощадит.
– Зато мы прошли и знаем, что журналист везунчик, что он прирожденный сталкер в лучшем смысле этого слова.
– Но все равно пропал!
– Ну, знаешь, отец! – возмутился Калита. – Это Зона, а не детский сад!
– А ты сам вспомни, как я тебя натаскивал?
– Тогда было другое время. И вообще!..
Прибежал Жора Мамыра:
– Андрей Павлович, Дубасов кличет!
– А по связи нельзя?
– Да он боится по связи.
– Вообще-то, правильно, береженого бог бережет. Не дай бог нас подслушивают. Вот что, Семен Тимофеевич, ты меня подожди, не уходи, мы еще с тобой не договорили, – и побежал вслед за Жорой.
Однако, как только они приблизились к протоке, поросшей тростником, то сбросили темп и пригнулись, хотя Калите можно было идти, не таясь – броня «булат» окрасилась в желто-зеленый цвет камыша. Но былые привычки сталкера взяли верх.
– Я здесь… – отозвался Андрей Дубасов из-за кустов ивы.
Оказалось, он поменял дислокацию. И правильно сделал.
– Путь закрыт, – сказал он.
– Как закрыт?! – воскликнул Калита и заскрипел зубами.
– Юра по «планшетнику» усек снайпера.
Калита принялся разглядывать теплостанцию. Крыша была проломлена упавшим краном, и его проржавевшие конструкции торчали, как сломанный тростник на болоте – хаотично и бессмысленно. А за теплостанцией возвышались две трубы. От одной из них осталась только половина, а вторая, как шпиль, служа прекрасным ориентиром окрест. За трубами высились массивные градильни АЭС.
– Может, ошибся?
– По «планшетнику-то»? – удивился Дубасов. – Я потом еще одного обнаружил чисто визуально. Да они и не очень-то маскировались, словно не ждали нас.
Это не понравилось Калите, как будто у него были другие соображения.
– Стоп! – воскликнул он. – А не подстроил ли это все наш лесник? А? Завел на засаду и бросил! Точно! Я всегда говорил, что меня обдурить нельзя!
– Да ты что?! – изумился Дубасов. – Он тебя маленького на руках носил!
– Люди, как и времена, меняются, – буркнул Калита. – Леонид… Леонид… придержи Семена Тимофеевича, – включил он связь. – Как «ушел»?! И ты отпустил?! А ну быстро за ним и верни! Но без фанатизма! Все, амба! Нас предали, – сообщил он, ни на кого не глядя.
Тяжелая снайперская пуля, посланная из разбитой теплостанции, ударила Калиту в шлем. Будь на нем не комплект «булат», а что-нибудь попроще, и попади пуля не по касательной, а перпендикулярно, валяться бы Калите с дыркой в голове или со сломанной шеей. А так он всего лишь отделался контузией, и через минуту они все втроем благополучно отступили под защиту леса. Правда, Калиту мотало из стороны в сторону, но к этому он был привычен. Хороший глоток водки привел его в чувства, хотя левый глаз налился кровью и стал плохо видеть.
С высокого берега хорошо были видны многочисленные коммуникации труб, с проложенными между ними и метелками камыша ветхими мостками. До сегодняшнего дня этот проход считался самым безопасным: загруженные хабаром сталкеры пройти здесь не могли, а желающих попасть в город попросту не находилось. К тому же этот район был чист от радиации. Многочисленные дожди за много лет смыли все изотопы в реку, и теперь они лежали в ней под толстым слоем ила и грязи и тоже способствовали появлению монстров, но земного, белкового типа, и потому менее опасных.
Стало быть, прикрывали район теплостанции чисто случайно. А кто – неизвестно. То ли вояки, то ли какие-нибудь бандиты.
– Может, они черного сталкера ждут? – предположил Чачич.
Но ему никто даже не возразил, потому что черный сталкер был хорош для анекдотов, а не для реальности.
Через полчаса поиска с помощью «планшетника» и наблюдения были выявлены два снайпера с прикрытием из двух автоматчиков и гранатометчика, спящего в глубине теплостанции, который выдал себя тем, что не нанес на лицо маскировочную краску, и оно белело, как клочок ваты.
Пока разбирались с теплостанцией, Калита совершенно забыл о Семене Тимофеевиче, а когда вспомнил, то кинулись искать Куоркиса и не нашли.
– Черт! Черт! Черт! – в сердцах крикнул Калита. – Всем искать! Всем!!! – Но тут же отменил свой приказ: – Стоп! Я сам пойду! Жора! За мной!
Это была не самая лучшая мысль. Искать человека в Зоне втройне опасно. Это не по правилам. Если человек пропадал, значит, пропадал. Такова его судьба. В лучшем случае его находили случайно, в худшем – никогда. Некоторые ловушки, реагируя на чаяния и надежды человека, раскидывали невидимые сети, другие притягивались к сталкеру, как железные опилки к магниту. Иные Зоны, говорят, дружелюбнее к нашему брату сталкеру. А здесь, похоже, собрались настоящие монстры со всего света, думал Калита. Вообще, у него была своя теория и он страстно хотел поговорить с одним ученым, который положил жизнь на изучение Чернобыльской Зоны. Этот человек безвылазно жил в ней и общался с миром только при помощи Интернета. Звали ученого Александр Ген. А Калита знал его как Шурика Гена, потому что они оба выросли в Севастополе, на одной улице и в одном доме.
Но на этот раз Зона отдала сталкера. В пронизанным солнечном светом лесу они вовремя заметили брызги крови на траве и жуткий предмет, заброшенный на сосну – правую руку в кевларе. Она так и сжимала АКМС – любимый калибр Куоркиса, семь и шестьдесят два сотых миллиметра.
Что явилось причиной его гибели, Калита доискиваться не стал. Бывало так, что неизвестная ловушка пропускала первого сталкера, а второго сжирала. Поэтому по знаку Калиты они с Жорой прежним путем не пошли, а двинули каждый по отдельности прямо
зараз не прочитать