Большая Кавказская война (военно-политический роман)

больше пяти не надо – заметят. Значит, надо найти Лёшу Ногинского. Чую я, он рядом притаился. А на связь боится выйти. Слушают нас боевики. Техника у них заморская.
– Это точно, – согласился Олег Вепрев, однако кисло поморщившись. – Поди, сканеры и все наши радиочастоты есть.
Они даже не стали эту тему обсуждать, не только потому что давно и многократно её обсудили, обсосали и сделали соответствующие выводы, а потому что она всем до чёртиков надоела: сидят в штабах жучки, тыловые крысы, прихлебатели славы всех мастей и сливают боевикам информацию, естественно, за деньги да за привилегии. Как так можно воевать? Только на злости да на русской смекалке.
Под ногами крошилось стекло и штукатурка, в стене зияла дыра от гранаты, пол был залит кровью. Боевики изредка постреливали, пули с щелчком залетали на шестой этаж, как град во время грозы.
– Пощупать по окрестностям, найдите слабину у боевиком, туда и ударим, а потом развернёмся и с обеих сторон, ну, как обычно.
– А штаб? – спросил Олег Вепрев, которого, как и всех, тревожила эта мысль.
– Чёрт знает, что там происходит. Сунемся в ловушку. Нет, надо ударить там, где нас не ждут, – сказал в задумчивости майор Севостьянихин. – Ты рану-то свою обработай, а то кровищи.
Игорь не заметил, как кровь накапала ему на грудь. Со стороны верхнего рынка раздались выстрелы.
– Ёпст! Что такое?! – Севостьянихин кинулся к окну.
Но ему уже докладывали по «локалке» :
– «Дикие гуси» ушли!
Севостьянихин впервые за день выругался от души, не потому что «дикие гуси» ушли, а потому что оказались дураками. Кто бегает в открытую по городу, когда бой идёт. Сквозь дома нужно. Сквозь дома, взрывая стены! И то нарвёшься на засаду. В общем, в таком деле нюх нужен и верный расчёт. А у начальников полиции расчёта нет, а только одно-единственное желание сбежать подальше от войны, и трибунал их не волнует, и совести у людей нет, не говоря уже о славянский гордости. «Оборзели полицейские, – подумал Севостьянихин, – вообще ничего не боятся».
– Называется, под шумок, – сказал он и поморщился так, что непонятно было, одобряется его нос поступок «диких гусей» или нет, ближе своя рубашка в телу, или долг превыше всего?
– Чёрт с ними, – сказал Лёва Аргаткин, который прибежал за патронами. – Они даже за БТРами не сунулись. Понимали, что не обломится.
– Ну да, там же Паша Бургазов, – сказал Севостьянихин и этим всё объяснил.
– Пожрать надо, – сказал Олег Вепрев, – а то у меня в желудок в позвоночнику прирос.
И они пошли искать еду. Слышно было, как стрельба достигла своего апогея. Ясно было, что кладут «диких гусей», кладут от всей души, как в тире. Но идти и выручать тех, кто тебя презирает и поносит страну, никакого желания не было.
– Я знаю, где, – сказал Игорь.
Они поднялись наверх, ведомые запахом еды. Ветер, разгоняя дым, гулял по этажам. Оказалось, что их уже опередили: Герман Орлов сидел в углу в гордом одиночестве и громко, и с аппетитом чавкая, пожирал молодую картошку с тушёнкой, зелёным луком и чесноком. А ещё запивал крепчайшим чаем из огромной чашки, объёмом не меньше полутора литров. И чай тот был, настоянный на молодой крапиве – первейшее средство для восстановления сил и духа.
– Наш пострел везде поспел, – одобрительно заметил Олег Вепрев и скользнул плотоядным взглядом по Божене, по всем её женским прелестям, и по лицу, и по рукам тоже.
– За вами разве угонишься, – ответил Герман Орлов с набитым ртом. – Ой, сладко! Ой, вкусно! Хорошая у тебя хозяйка, – похвалил Герман Орлов. – Мне б такую, на руках носил бы.
Однажды Герман Орлов отличился тем, что сварил рассольник из свежих огурцов. С тех пор его к кухне не допускали на пушечный выстрел. В его безалаберной личной жизни превалировали буфетчицы или кухарки, на большее он не тянул, не хватало воображения. Естественно, готовить его они не учили.
– Но-но… – предупредил Игорь.
– А я что? – простодушно удивился Герман Орлов. – Я ничего, сижу чай попиваю, вот. Ха-ха-ха! Гы-гы-гы!!!
Божена взглянула на Игоря, ничего не сказала, а открыла сумку с медикаментами. Игорь сел рядом с ней и тихо спросил:
– Ты где картошку взяла?
– Домой сбегала… – ответила она, блеснув, как мышь, глазами.
Нравилась ему эта её привычка делаться в некоторые моменты жизни девчонкой. Ей бы пацаном родиться, подумал он с восхищением. И она уловила это восхищение, и ей сделалось приятно оттого, что её понимают и ею любуются.
– Сумасшедшая, – сказал он тихо, морщась оттого, что жгла рана.
– Шрам на роже шрам на роже для мужчин всего дороже, – нравоучительно поведал Герман Орлов. – Ты ему еще наркоза дай, а то он без меры рискует.
– Вот ты гад, Герка, – сказал Игорь больше из-за того, что не хотел лишний раз пугать Божену, – ты забудешь эту шутку, а она помнить будет.
– Гы-гы-гы!!! – засмеялся довольный Орлов. – А-а-а… Игореха, мы ещё на твоей свадьбе погуляем, – и обхватил его своими лапами. – Правда, Божена?
– Правда, – Божена покраснела и ещё пуще, ни на кого не глядя, занялась раной Игоря всерьез, словно хотела его залечить до смерти.
– Так свадьба не за горами? – Олег Вепрев многозначительно потыкал Орлов в бок, мол, любовь, она и есть любовь хоть на Марсе, хоть на Земле, но ничего не добавил под грозным взглядов Германа Орлова – вот кто не признавал поползновений в сторону чужих женщин, не из-за того, что могла вспыхнуть ссора, а потому что в его понимании это было непорядочно. Олег Вепрев был не таким: нравились ему женщины, особенно смуглые и красивые, с мушкой на верхней губе, поэтому он ничего с собой поделать не мог. А в отношении Божены он любовался, как картинкой, по мужской привычке ожидая ответных знаков внимания, словно штурмовал крепость, которая ему не по зубам. Только он забывал, что выглядит слишком наивным и что судьба его на фоне войны давным-давно предрешена.
– Ну чего пристали? Чего? – спас от дальнейших выяснений Севостьянихин.
Андрей Павлович тоже был «правильным», понимал что к чему, знал, что нет ничего хуже посеять в коллективе раздор и недоверие друг к другу, поэтому в его отряде женщин не было. В штабе пытались прикомандировать медработников женского пола. Андрей Павлович категорически отказался. Однако раз она появилась, в смысле, женщина, то надо неукоснительно соблюдать правила: не твоё, не тяни руки и держи язык за зубами, а не нравится, так иди воюй, гаси своё либидо в бою, с врагом, пожалуйста, хоть в рукопашной, хоть языком, если получится.
А Игорь как-то вдруг стеснительно сказал, обращаясь больше к Божене, чем к кому либо другому:
– Мы это ещё не обсуждали. У нас ещё всё впереди.
– Не обсуждали, – согласилась Божена и в назидание что-то сделал ваткой так, что ему снова стало больно.
– А зачем рисковала?
– Взяла бойцов и сбегала, – снова блеснула она глазами так, что он понял, что лучше не спрашивай, всё равно из-за вредности не ответит.
– Слышь… Олег, – сообразил Игорь, – похоже, нижний рынок пуст.
Понял он всё: для него, собственно, и старалась, а ещё его товарищам угодить хотела, только цена такого поступка могла быть очень и очень высокой. Овчинка выделки не стоила. Но раз сбегала, значит, сбегала, молодец.
– Вот через него и пойдём, – обрадовался Вепрев, хотя по привычке кисло поморщился.
– А я?! – воскликнул Герман Орлов. – Я тоже хочу. Товарищ майор? – из героя он моментально сделался нытиком – большим, огромным, с плаксивым лицом, потому что понимал, что это самый короткий путь к сердцу командира.
– Да я-то что?.. – пожал плечами Севостьянихин, и его нос согласился с ним, покраснев, как помидор. – Иди воюй, если хочешь. Дело молодой. Только позицию сдай Аргаткину.
– Вот спасибушки! – обрадовался Герман Орлов и от радости прочистил горло: – Гы-гы-гы!!!
– Того снайпера с крыши возьмите, – сказал Севостьянихин. – Как его фамилия?
– Сержант Ржешевский, – подсказал Игорь.
Он ел картошку и под укоризненным взглядом Божены по привычке вытирая руку о левое предплечье. Не приучила она его ещё к аккуратности, времени не было за суетой и спешкой.
– Во-во… Ржешевский, – кивнул Севостьянихин. – Тогда давайте обсудим конкретно, – сказал он, доставая из планшетника карту.
Игорь мысленно уже наметил пути разведки. Недаром он лазил по этажам с биноклем. Первым делом надо было понять, где боевиков меньше всего. Судя по плотности огня – за площадью Козлова, как раз за тем самым двухэтажным домиком, который Игорь развалил утром, и за крытым рынком, который горел. Однако, разумеется, соваться туда, очертя голову, никто не собирался. Требовалась доразведка.
– Они всё время перемещаются, – сказала Божена. – Мы туда прошли без проблем, а обратно обходили.
На неё посмотрели, как на сумасшедшую, но ничего не сказали. Должно быть, решили: или по непониманию, или врачиха, ну, очень смелая женщина. А Олег Вепрев подумал, что его другу повезло: не каждый день встречаешь такую решительную подругу офицера.
– Больше так не делайте, – назидательно сказал майор Севостьянихин. – Без моего ведома гостиницу не покидать, – и его смешной нос согласно кивнул.
– Есть не покидать, – смутилась Божена и покраснела.
– Так как вы шли? – спросил Севостьянихин, давая тем самым понять, что здесь все люди взрослые и понимают меру ответственности. – Можете показать?
Божена наклонилась над картой, и Игорь почувствовал запах её волос. Чёрт! – подумал он, похоже, я схожу с ума; чтобы прийти в себя, он встряхнул головой. Не мог он оставаться спокойным рядом с ней, не мог.
– Вот здесь шли, здесь под мост нырнули, – показала она на карте.
– А куда из гостиницы стразу вышли?
– Через общежитие. Там никого не было.
Севостьянихин многозначительно посмотрел на Игоря Габелого, мол, видишь, что мы проворонили. Общежитие пятигорской фармацевтической академии примыкало к гостинице. Их отделяла улица с двумя рядами сосен.
– А когда назад шли, где столкнулись с ними?
– Сразу за рекой.
– Ага… – многозначительно сказал Севостьянихин и задумался.
– У них людей не хватает, – уверенно сказал Олег Вепрев, – поэтому они перемещаются. Пользуются тем, что мы пассивны.
– А зачем тогда рынок жечь? – по-детски удивился Герман Орлов.
– А это не они зажгли, – уверенно сказал Севостьянихин.
– А кто? – удивился Герман Орлов, и его лицо, как у большего ребёнка, сделалось изумлённым.
– Наши, – уверенно сказал Севостьянихин. – Думаю, Ногинский. – Больше некому. Заметил, что ветер в нашу сторону, и поджёг.
Севостьянихину всегда хотелось, чтобы Алексей Ногинский совершал сплошные подвиги, потому что они были в отряде с самого начала его формирования, остальные или погибли, или лежали в госпиталях, или написали рапорт о переводе в более спокойные места.
– Мудрено… – недоверчиво почесал затылок Герман Орлов. – Я бы не додумался. – Ну да, – сказал он, – здесь же роза ветров, неделями дует в одно сторону.

***
Первым шёл Игорь. Худой и ловкий, он как нельзя лучше подходил для этой цели. Они специально выбрали момент, когда дым стал особенно густым и маршрут не просматривался с Машука, да и сосны закрывали общежитие пятигорской фармацевтической академии. Если долго не светиться, то имелись все шансы проскочить незамеченными.
Игорь прыгнул в окно, кувыркнулся на полу и приготовился в неожиданностям, но всё