Субботнее сафари

Было ничем не примечательное и еще ничем не омраченное субботнее утро. Мой благоверный сварил утреннего кофе (как же я его обожаю – точнее обоих- и мужа, и кофе), и мы наслаждались завтраком, предвкушая неспешное раскачивание уик-энда.
После того, как душа и тело пришли в блаженное состояние расслабленной неги, супруг отправился на кухню к лучшему (после меня, надеюсь) другу-компьютеру, а я рисовала на себе лицо перед походом с друзьями на пикник. Наше полосатое одноглазое кошачье чудо, именуемое гордо Тигра, мирно дремало на диване…
Вдруг со стороны балкона послышалось странное царапанье, даже шкрябание, будто кто-то упорно пытался вырезать на раме неприличное слово. Обернувшись от зеркала, я обомлела – с внешней стороны балконной рамы, я увидела огромную рыжую кошачью морду.
Для сведения – квартирушечка наша на четвертом этаже пятиэтажного дома, этакий «хрущевский выкидыш». Не думая, о том, каким же образом несчастное животное оказалось снаружи, первой мыслью было «спасти!»
- Вовка! Вовка! Беги скорее сюда, - зову я на подмогу сильную половину нашей ячейки общества.
- Ну что такое? – нехотя и неторопливо подошел «спаситель».
- ТАМ- ВОН!,- испуганно показала я рукой на морду, которая уже начала помимо интенсивного шкрябанья, издавать звуки мученника, - затаскивай его скорее, пока он не сорвался!

Тут надо сделать лирическое отступление, и описать условия, в которых нужно было осуществить спасательную операцию. Съемная наша квартирка была однокомнатным ящиком, в котором могли жить разве что лилипуты. Видимо, наши доблестные проектировщики и архитекторы, пытаясь одарить благами собственной жилплощади советский народ, решили ударить количеством по качеству и рассовать жаждавших своего угла, прежних обитателей общежитий и коммуналок, в отдельные клетки, гордо именуемые «квартирами». Кухонка была достаточной для того, чтобы заходить туда по очереди и, стоя у плиты, кушать из кастрюльки борщ. Совмещенный санузел позволял сидя, пардон, на унитазе, мыть руки в раковине, а особо ловким и стирать что-то в сидячей (о, прогресс научной мысли!) ванне. Балкон, примыкающий к крохотной комнатке, видимо, должен был служить для рядового гражданина своеобразной кладовкой для складирования ненужных или нужных, но временно невостребованных вещей. Именно для таких целей и служил балкон нашей хозяйке. Поэтому и был он загроможден кучей «антиквариата». Старый расколотый унитаз, фановая ржавая труба (господи, но зачем же это держать дома?), раскладушка, лыжи, санки и, может быть, еще какой спортивный инвентарь, куча стеклянных банок, и прочее, прочее, прочее. В общем, на балкончик этот мы не выходили, а только подбрасывали и подбрасывали туда новые экспонаты по мере накопления пустых коробок и пенопласта из-под техники, чтобы при переезде можно было все наше хозяйство аккуратно упаковать.

Вот в такой обстановке, нужно было вызволить орущее уже не по-детски, животное.
Вовка, прорываясь, сквозь дебри хлама, чертыхаясь, подошел к окну. Но открыть его, естественно, не удалось. Многолетние деревянные рамы, уже полусгнившие в одних местах, а в других местах ссохшиеся, не обеспечивали плотное прилегание «планочка к планочке». Где-то виднелись щели, а где-то набухшее дерево распирало так, что открыть такую форточку не представлялось возможным без спецтехники. Однако желание помочь брату нашему, пусть даже и меньшему, оказалось выше этих преград.
Бдздынь! – сильные мужские руки раскрыли окно, и в клубах пыли вперемешку с трухой, рыжая морда смотрела уже откровенно нагло и требовательно. Кот замолчал, видимо предвкушая свое спасение, и позволил рукам взять себя за шкирку.

Я облегченно вздохнула:
- Молодец, сейчас мы его выпустим в подъезд, и пусть себе идет, откуда пришел.

Но это еще не был финал славного избавления, а только начало наших с мужем мук.
Кот, отодрав с когтями часть гнилой деревяшки, поняв, что угроза упасть вниз миновала и, оказавшись уже НА территории балкона, а не извне, зашипел и вонзил свои орудия убийства в мужнины руки. Естественно тут же был отпущен и с угрожающим видом водрузился на пьедестал старого унитаза в дальнем углу балкона.

- Вот сволочь, - одновременно зло и радостно потер руки Вовка.
- Ничего, - подбодрила его я. Сейчас надо его за дверь выставить – и пусть себе идет на все четыре стороны.
- Да? – усмехнулся супруг, - посмотрю я на тебя, как ты его туда выставишь.
- Да очень просто, - обиделась я и попыталась приблизится к коту, - кис-кис-кис, иди сюда, мой маленький, иди сюда мой хорошенький.
Но «маленький и хорошенький» только зашипел в ответ, зарычал каким-то ужасным внутриутробным звуком, и забился еще дальше.
- Ну все, приехали…
- Давай его выманим, - предложила я, - тащи с кухни молоко.
Молоко было принесено и налито в миску под неодобрительным и ревнивым взглядом нашего Тигры, не желавшего, видимо, делиться своей снедью с каким-то посторонним котом которому, кажется, внимания уделяется куда больше чем ему самому. Он решил демонстративно проигнорировать всю процедуру нашего общения с «пришельцем» и гордо удалился спать под стол.
Я поставила миску на табуретку и попыталась втиснуть ее в свободное пространство поближе к коту. Тот лишь презрительно повел усами, но с места не сдвинулся.
- Он нас боится, - предположил Вовка, - давай отойдем подальше, а как только он приблизится - мы его схватим.
Мы отступили вглубь комнаты, высунув носы и две пары глаз в просвет штор, гипнотизируя зверя: «Ну давай же, иди, иди!». Тот ни в какую. Отчаявшись дождаться когда же он оголодает, наконец, мы решили подняться наверх и спросить соседей: «А не ваш ли этот чудесный зверек на нашем балконе? Так милости просим, забирайте!».
Рассуждали мы вполне, как мне казалось, логично – кот не мог упасть с неба, значит, он упал с верхнего балкона или с крыши.
Мы, оставив пленника восседать на унитазе, как на троне, с отчаяньем нажимали кнопку соседского звонка – но, тщетно. То ли соседей не было дома, и кот от одиночества сиганул погулять с балкона вниз, то ли хозяева держали оборону и не хотели открывать дверь, радуясь, что сбагрили рыжее чудовище.
Тут мне в голову пришла нелепая, но спасительная мысль: «А вдруг котяра решил попутешествовать с нижнего балкона? Нет, ну мало ли, скало лазаньем решил развлечь себя?».
Но и с нижнего этажа спасение не пришло, и в ответ на наши стуки в дверь была лишь тишина.
- Так, - обреченно поплелась я к себе в квартиру, - что делать будем? Вызывать спасателей? Засмеют же… а жертвовать своей кровью тоже ой как не хочется.
Мы заглянули на балкон. Эта довольная жизнью сволочь облизывась, а пустая миска из-под молока сиротливо стояла на табуретке.
- Все! – решительно отрезал Вовка. – Принимаю огонь на себя. – буду ловить его в покрывало, как только поймаю - сразу открывай входную дверь, поняла? Промедление смерти подобно. Если что – считай меня коммунистом.
- Хорошо, - пропищала я, мысленно представив шрамы на Вовкиных руках. А вообще-то шрамы мужчину украшают, так что пусть идет, геройствует…
Вооружившись плотным покрывалом, он решительно двинулся в сторону кота. Но тот, почуяв неладное, зашипел и ощетинился. Но скорее, делал он это только для психологической атаки. Этот бегемот отлично понимал, что место он выбрал правильное, и достать его будет весьма затруднительно. Сидел и ухмылялся над нелепыми попытками мужа продвинуться сквозь баррикады хозяйкиного хлама. Тогда Вовка стал сбивать покрывалом кота с унитаза так ожесточенно, будто работал при пожаре, спасая людей. Но коту хлопок покрывала был что дротик для слона. Он и ухом не повел.
- Вовка, держи, - притащила я ему швабру, - сгоняй его оттуда, я буду ловить его у дверей покрывалом.
Картина, что называется, маслом: Вовка с выражением Александра Матросова, бросающегося на амбразуру, на лице, сосредоточенно тыкает шваброй, как копьем, в живую мишень, и я, примеряя лавры вратаря Яшина, в состоянии полуприседа в проеме балкона, широко расставив руки с покрывалом. И завершает композицию рычание кота, напоминающий скорее рев истребителя-бомбардировщика, и два круглых желтых глаза размером с блюдца. Тушите свет!

Кот, наконец-то осознав, что шутки кончились, и существует угроза его жизни, перешел в атаку и на очередное приближение швабры перешел в наступление, прыгнул на руку Вовки, оставив там четыре глубокие багровые борозды. Тот выругался и заработал шваброй активнее, а я, увидев летящую на меня рыжую тушу, завизжала. Кот, не выдержав звуковой атаки, перелетел через меня и забился уже в прямо противоположный от унитаза угол, на тумбочку с пустыми банками. Две одиноко стоявшие сверху банки хлопнулись на пол, усыпав осколками, как новогодними конфетти, близлежавшую к тумбочке утварь.

Вовка в гневе вылетел с балкона и стал нервно ходить по комнате со шваброй, как с полковым знаменем, и тут меня настиг истерический смех. Я сползла с порожка балкона на пол комнаты и стала хохотать как полоумная, понимая всю абсурдность ситуации, и плача оттого, что не видела никаких перспектив «выкурить» из дома это чудовище и предвидя долгую осаду балкона.

Последним, а как позже выяснилось единственно верным, оружием для поимки особо опасного преступника было обыкновенное пластиковое пятилитровое ведерко.

Вовка, взяв это ведро, перевернув его вверх дном, двинулся к тумбочке, благо к ней доступ был более расчищен. Кот, предчувствуя опасность и оказавшись на открытой площадке, забился в угол, но путей отступа уже не было. Фигура с ведром неумолимо приближалась.
« Хлоп!» - и как бабочка в сачке, кот оказался прихлопнут ведром.
- Попался, - злорадно ухмыльнулся муж.
- Урра!, - закричала я, - давай его в покрывало скорее!
Но едва мои руки с покрывалом были готовы принять из ведра шипящий шерстяной клубок, кот заметался в ведре, как раненый вепрь. Ужас замкнутого пространства соединялся с тем, что кот, будучи огромных размеров, практически занял всю площадь ведра, принял его форму…и воздуха ему, видимо, уже не хватало.
Далеко не слабые руки моего супруга пытались удержать это сумасшедшее ведро прижатым к тумбочке, но кот метался в нем как космонавт в центрифуге, а ведро вибрировало и колыхалось.
- Подставляй табуретку к тумбочке, - заорал муж! – надо выносить, а то задохнется тут!
Я послушно прислонила табуретку к дверке.
- Да не так!! - уже волновался муж, и лицо его становилось багровым от усилий, которые он прилагал к удержанию ведра с обезумевшим котом, - к крышке вровень прислоняй! Я его буду на табуретке в ведре выносить, открывать нельзя.

Я держала табуретку у тумбочки, создав, таким образом, ее продолжение, а Вовка, как шарик в огромном наперстке, двигал кота в ведре от угла на табуретку. Но, как только ведро переползло поверхность стола, кот забился сильнее, видимо инстинктивно почувствовав, что развязка уже близка, и мои женские руки уже не выдержали такого напора и опустили табуретку с ведром на пол. Вовка вовремя оценил ситуацию, и накрыл ведро сверху эмалированным тазиком, прижав его для пущей уверенности руками.

- Открывай дверь скорее! – торопил меня Вовка, - и держи табуретку, а я ведро сверху.
Дверь я благополучно открыла, а с удержанием табуретки