Вероятности

ВЕРОЯТНОСТИ



Парень я не шибко образованный. Когда началась заварушка и всё полетело к чертям, годков мне стукнуло совсем мало, поэтому доучиваться пришлось среди развалин, в потасовках за самую жирную крысу, ну или, хотя бы – кошку. Понятное дело, ни о каких высоких материя и думать не приходилось: успеть бы задницу спасти.
Только когда я встретил Веру и мы вместе нарезали круги около Московской пустоши, мне принялись вдалбливать кое-какие премудрости. Вера-то постарше была и даже школу успела окончить. Вот она-то и толковала по поводу теории, этой самой, вероятности.
А с чего завелось-то? Во время ночёвки в Синих зарослях, ну, там, где ещё боброваренье варят, нам попался недораскуроченный танк и получилось снять с него кой-какую машинерию, из того, что принимают Толстые Папики. По нашим меркам – забогатели мы, как Крезы. Так Верка сказала и предложила посидеть под бомбой. В смысле – «Под бомбой» - кафешка так называлась. Не из дешёвых. Там даже настоящую свинью держали. Может – двух.
Сели мы, как президенты взаправдашние, за настоящим столиком, на табуретах и ели из чистых тарелок. Хозяин, правда, смотрел так, словно мы у него чего спереть собирались. Но трындеть не стал; принёс мяса и каких-то хреновин, типа грибов. Вкуснятина, короче.
Налопался я от пуза, самогонки хряпнул, а потом давай рассматривать штуку, которая с потолка свисает. Мать моя, да это же реальная боеголовка! Я такие уже видел, только без начинки, а у этой ещё огоньки внутри перемигиваются. Я Верку хвать за коленку и шепчу: «Ноги делать надо, пока не рвануло!»
А дылда эта здоровая, охранник, положил обрез на плечо и давай ржать. Тупая ты, говорит, деревенщина, быдло замкадное. Нет, меня уже так ругали, ясное дело, но в этот раз я чего-то не понял. А лысый гамадрил (Верка его так окрестила) говорит, что ракета протухла давным-давно и вероятность её взрыва – одна на миллион.
Ни хрена я не понял из его слов и только потом Вера растолковала, что есть такие штуки, которые происходят часто, ну, как дождь, от которого шкура слазит, а есть – очень редкие, типа целого дома, без бандюков и пауков. Вот это и есть вероятности.
Вообще-то я послушал и тут же забыл. У меня, после того, как Лысый Синяк приложил дубиной, в одно ухо влетает, а в другое – тут же вылетает. Вспомнил только через несколько переходов, когда нас занесло в Байкальскую лощину, в окрестности Гнилолесья.
Там нам опять крупно фартануло: нашли кладбище самолётов, которое какой-то дурень накрыл маскировочной сетью да и позабыл. А может, грохнули и некому вертаться стало. Раздолье, короче. Цельную неделю мы, с Веркой, курочили летунов, снимали всякие забавные штуковины и возили к Толстому Папику, по соседству. Тачка у нас тогда была, хреновая, правда, но кататься могла. Фонило всё это старьё, но что сейчас не фонит?
Короче, сделали мы пять ходок, деньги успели припрятать, а на шестой раз жирная скотина, Папик, послал за нами своих здоровил, из тех, что в год Ливней родились. Ума у них – меньше моего, но приказы здорово исполняют. В общем, вломили нам по самое – не балуй, тачку забрали и велели дёргать, куда подальше.
Ну и ладно, откопали мы бабло и рванули в Сибирь – там самая жисть и кипит, не то, что в этих европах, где только горы по ночам красиво светятся. Смотреть, правда, на них долго нельзя – ослепнешь.
Поехали на старом рыдване, а взяли, как за бизнес-класс. Так Верка сказала; она, вроде и на самолётах успела полетать. А может – соврала.
Приехали в Хабаровск почти без приключений. Так, один раз постреляли по каким-то долбакам, которые на нас ежей натравили. Ну, знаете, ежиная ферма, их, после катавасии, развелось даже больше, чем крысиных. И ежи там, блин, злые такие оказались! Чуть колёса у тягача не погрызли. Тогда бы нам точно – хана.
В общем – доехали и ладно. В сам город соваться не стали: там, чтоб пропуска оформить и за стену пролезть, месяц в предбаннике кантоваться нужно, а нам оно на кой? Хабаровск чего так называется? Потому как хабар туда все прут, а потому, внутри – сплошные драки да насильство. Да ещё и драгуны лютуют: поймают – и в рабство, канал к морю копать. Пущай сами веселятся.
Остановились в культурной зоне. Вере всё хотелось посидеть в Хрустальном Замке. Сказала: всю жисть мечтала в ресторане побывать. Ещё бы! Я таких, прежде, и в глаза не видывал.
Для начала – столько охранников. Документы не спрашивали, но обыскали так, что казалось наизнанку вывернут. Да, да и туда заглядывали, черти бы их взяли! Потом заставили снять всё барахло и облили какой-то вонючей мерзостью. Потом смыли, а пока я приходил в себя принесли одежду. Чистую. Во блин, а и не знал, что у меня на штанах полоски! А рубашка, оказывается, не коричневая, а зелёная. Вона как.
Вера осмотрела меня и заявила, типа я даже на человека стал похож. А вот ей хуже стало. На мордахе морщин объявилось полным полно и вообще, кажется она списала себе десяток годков. Но говорить ей об этом не стал: расстроится ещё.
Оружие у нас, понятное дело, забрали. Хотя, какое там оружие – одно название! Две древних волыны и полтора заряда на обоих. Если в дороге не увязался тот однорукий, с калашом, считай ёжики неплохо бы подзакусили.
В общем, почистили нас, обчистили и пустили за ограду, там, где этот самый Хрустальный замок. Я, как увидел, так и обомлел: взаправдашняя башня из стекла! Блестит на солнце, сверкает окнами, так и хочется потрогать. Кругом – дорожки, травка зеленеет и вообще: пустите пожить. Стоит, правда, всё это удовольствие – мама дорогая! Короче, от того, что наковыряли, не осталось почти ничего, всё на этот раз ушло.
Ну вот, пока мы, открыв рты, бредём к дверям, рассматривая через оградки всякие кустики-шмустики, замечаю я одну фигню и не знаю, смеяться или ругаться. Нет, ну сами подумайте; нас отчистили, отмыли, пушки отобрали, типа безопасность. А в открытом боксе, перед самим замком, стоит огромная бронированная махина – автоматический ракетный танк «Закат» и пара раздолбаев ковыряет ходовую.
Всё бы ничего, но гляжу – башня повёрнута установкой в сторону башни и видно, что на транспортёре подачи осталось несколько ракет. А там, где эти придурки тыкают ключами, совсем рядом – блок управления пуском. Уж я то знаю, сколько таких коробок снимал. Медяхи там, правда, чепуха, но с миру по нитке, как говорит Вера.
Показал подруге, а она меня – локтем в бок. Типа, если делают – значит надо, а в такой безопасности и произойти ничего не сможет. Ладно. А то опять оскорбляться начнёт. Верка, когда обзывается, он с одной стороны – непонятно, а с другой – обидно. Ну вот, что такое имбецил? Специально запомнил. Не знаете? Так и я не знаю.
Короче, а дальше – чудеса. У дверей замка стоят двое: чёрные, ну чисто тебе – головешки! Я попервах решил, что это – черноморские. Там пляж весь чёрный, от сажи и местные, говорят, все почернели. Так нет же. Верка глаза выпучила и ну шептать: «А я думала, что они со штатами все на дно ушли». А один из этих, в белых штанах, голову свою курчавую склонил, зубы оскалил и пролепетал с таким смешным акцентом, вроде, как ему язык подрезали:
- Мадам, я не из Соединённых Штатов. Мы, с Абрахамом – из Центральной Африки. Добро пожаловать в Хрустальный замок.
Зашли мы, в общем, а там ещё несколько таких же, все в белом. Проводили в какую-то коробку, Верка её лифтом обозвала и нас подняли на самый верх. У меня всё сердце прямиком в пятки ушло: я на такой высоте никогда в жизни не бывал. Прям, как на небо попал. А там, ну точно тебе рай, как чокнутый святоша рассказывал: птички поют, фонтанчики светят и всюду чёрные эти, в белых костюмах, шастают.
Привели нас к столику, посадили на всамделишные стулья, со спинками. А на столах, не поверите: прозрачные стаканы! Я такие только в одном обгоревшем журнале видел, у Толстого Папика. Там ещё такие женщины были нарисованы, у-ух! Принесли какие-то книжки и сунули; мне и Верке. А я ещё думаю: зачем? Читать-то я всё одно не умею.
А Верка, глянь, как развлеклась: пальчиком по страничкам водит и улыбается странно так. Пока у неё крыша потихонечку каталась, я начал осматриваться. Да, здоровенная зала! На потолке штуковина какая-то висела и переливалась, точно тебе брюлики, которые нам один Толстый Папик заказывал. Окно агромаднейшее, во всю стену и видно из него весь сад, воду, бокс с танком и стену Хабаровска. Небо красивое такое, фиолетовое с прозеленью и солнце, как лягушка-взрывка в тучу прячется.
Народу – полным-полно. Где они денег насобирали на всю эту красоту, чёрт его знает. И разные все. Есть такие, как мы: сидят, бошками по сторонам крутят и тихо офигевают. Есть посолиднее: в новых кевларах, поверх каких-то блестящих костюмов. Эти по маленькому кусочку отрезают и говорят тихо. А в углу – большая компания и все странные такие, прям до усрачки.
Нет, оно конечно нынче по пустошам, развалинам да зарослям много дивного народа шаболдается. Как-то даже на скит наткнулись. По мне, так простая избушка с крестом на крыше, но те, бородатые, с масками на харях, называли её скитом и всё приглашали причаститься телом господним. Не знаю, о чём они толковали, но слухи ходили, дескать люди в окрестности пропадали.
Короче, эти в углу, все в белом, чистенькие такие и тихо между собой: шу-шу. Отдельно у них сидел мужик с длинной бородой, раскрашенной в разные цвета, а вокруг него – рослые парни с такими мордами, словно им доверили мясо охранять.
Что-то мне такое припомнилось. Как-то, когда мы прятались в пещерах Стеклянного плато, в Поволжье, какой-то одноногий рассказывал про Архангелов, в белом. Типа, главный у них чудеса творить способен. Правда тот, безногий, накануне пару раз под Ливень попал; у него все волосы и зубы выпали, наверняка и в башке тараканов целая стая завелась.
Ладно, принесли нам пожрать и я напрочь позабыл про чудиков. Чёрт возьми, да я вообще про всё забыл! Некоторые штуковины, из тех, которые на тарелках и в рот-то совать жалко было. А некоторые и страшно. Рыбина, как живая, зенки пялила и я всё опасался: как бы в руку не вцепилась.
Вера меня, правда, быстро образумила: приказала вести себя, как культурный человек, а не европейский дикарь. И правда, с их трибой если встретился – пиши пропало; сожрут в момент. В общем, взял я эту блестящую хрень – вилку и принялся набивать пузо.
Еда-то оно едой, но глаза за все эти годы так привыкли следить за всем вокруг, что не упустили момента, когда начались неприятности. В общем, почуяла задница неладное. Поднимаю голову и точно: те парни, что танк курочили, рванули от него на полной скорости.
А «Закат», значит, затрясся, а потом – одна за одной, три вспышки! Ну точно, как он ракеты очередями пускает. Оно-то, в принципе, я и первой видеть не должен был, если бы не приключилась непонятная хренотень. Воздух вокруг весь затрясся, как во время вулканного извержения, пол подпрыгнул, а в окне появились три рыла с красными оголовьями. Ракеты, мать бы мою, которую не помню, в стекле застряли и не взорвались!!!
Все вскочили и смотрят на «поросят». Только заперхался кто-то, видать подавился, с перепугу. А остальные – белые, точно небо перед сильным морозом. Официант рядом стоял, так тот с нервов принялся поднос сворачивать, а потом хрюкнул и на задницу шлёпнулся. Страшно всем, до усрачки. Да и то; там одной