Это отрывок из моей работы "История о любви, измене и убийстве", которая будет опубликована позднее.
_____________________________________________________________________
Во время своего длительного путешествия ( 1 год и 2 месяца - с 19 сентября 1781 по 30 ноября 1782 г. ) по Европе, в которое Екатерина II отправила "великокняжескую чету" под именами графа и графини дю Нор ( Северные ), у Павла периодически случались приступы ощущения опасности. Ему казалось, что Императрица специально отправила его от себя подальше и там руками своих верных союзников постарается умертвить наследника престола.
Так, например, во Флоренции, обедая в тесном семейном кругу и без соблюдения этикета у Великого герцога Тосканы - Леопольда II ( 1747 - 1792 гг., он перед смертью "побудет" полтора года императором Священной Римской империи - между своим братом Иосифом II и сыном Францом II ), Павел вдруг вскочил из-за стола и, сунув все свои пальцы в рот, чтобы вызвать рвоту, стал кричать, что его отравили.
Забегая намного вперёд, приведу одну цитату:
"Ничто так не поощряет измену, как постоянный страх перед ней. Павел не умел скрывать, до какой степени этот страх отравляет его душу: он проявлялся во всех его действиях, и очень многие из его жестокостей были лишь следствием этого постоянно испытываемого им чувства, а сами эти жестокости, в свою очередь, возбуждая умы, привели наконец к тому, что совершенно оправдали его подозрительность".
Это европейское турне было довольно-таки примечательным и оказало большое влияние на дальнейшие взгляды Павла Петровича. А начиналось путешествие из Царского Села..., дата отправления зависела от самочувствия внуков Императрицы - им была сделана прививка оспы.
При прощании Мария Фёдоровна трижды падала в обморок, что повергло всех в ужасную тревогу...
Маршрут пролегал через Псков, Полоцк, Могилёв, Чернигов, Киев ( здесь 14 октября было отпраздновано день рождение великой княгини ) и далее в Польшу, где их радушно принял король Станислав II Август Понятовский, а в Троппау ( совр. чешская Опава ) их уже встретил сам император Священной Римской империи Иосиф II ( 1741 - 1790 гг., "по совместительству" король многих стран ).
В Вену путешественники прибыли уже 10 ноября. Сюда же приехали отец и мать Марии Фёдоровны. Встреча с родными после пятилетней разлуки была очень тёплой. Но её родители прибыли в Вену не просто так, а привезли сюда свою 14-летнюю дочь Елизавету ( Вильгельмина Луиза, 1767 - 1790 гг. ) для обручения с австрийским эрцгерцогом Францем ( 1768 - 1835 гг., будущий император Священной Римской империи Франц II в 1792 - 1806 годах ).
Скажу пару слов о трагической судьбе этой младшей сестры Марии Фёдоровны.
Её "присмотрел" император Иосиф II в качестве супруги для своего племянника Франца, которого он по причине своей бездетности планировал сделать наследником престола. Император очень заботился о юной принцессе. В начале 1788 года Елизавета и Франц поженились... Во время русско-турецкой войны ( 1787 - 1792 гг. ) Иосиф II был союзником России и лично принимал участие в боевых действиях. Там в походах он заболел туберкулёзом, а затем подхватил и смертельную лихорадку..., ему пришлось возвращаться умирать в Вену.
Елизавета, уже будучи на поздних сроках беременности, очень тяжело переживала смертельную болезнь императора. Когда 15 февраля 1790 года его соборовали, она потеряла сознание..., и в ночь на 17 февраля преждевременно родила дочь Луизу ( вероятно с синдромом Дауна, девочка прожила 16 месяцев ). На следующий день Елизавета умерла от тяжёлых родов..., не помогла даже экстренно сделанная операция. А спустя два дня - 20 февраля 1790 года скончался и сам император Иосиф II ( тут все даты европейских событий указаны по уже применяемому там в то время Григорианскому календарю ).
В России при правлении Екатерины II по понятной причине не играли в театрах шекспировского "Гамлета". Эту трагедию ранее ставила только ярославская труппа Волкова ( Фёдор Григорьевич, 1729 - 1763 гг., основатель русского театра ) в обработке драматурга Сумарокова ( Александр Петрович, 1717 - 1777 гг., поэт, создатель репертуара первого русского театра ).
У Павла Петровича в этом турне в связи с "Гамлетом" произошёл занимательный случай.
Великокняжеская чета была приглашена в Венский дворцовый театр на этот спектакль, но австрийский актёр Брокман ( Иоганн Франц, 1745 - 1812 гг. ) отказался играть свою роль в этой трагедии, заявив, что "в таком случае в зале окажутся два Гамлета"...
Император Иосиф II пришёл в восторг от такого остроумного исторического предостережения, что послал Брокману 50 дукатов в награду "за счастливую мысль"...
О реакции Павла Петровича на этот демарш актёра нам неизвестно..., но полагаю, что восторга от такого "подкола" явно не было...
9 января 1782 года граф и графиня Северные распрощались с Веной и через Триест прибыли в Венецию. Далее были Болонья, Рим, Неаполь..., где Павел встретил опального графа Разумовского. Великий князь чуть было не подрался на шпагах со своим "обидчиком"..., он продолжал верить в то, что Андрей Кириллович был любовником его первой супруги Натальи Алексеевны.
Потом был опять Рим, где Павел Петрович несколько раз встретился с Папой Римским Пием VI ( в миру Джананджело граф Браски, 1717 - 1799 гг. ). Затем было посещение Флоренции ( с упомянутым мной выше эпизодом мнимого отравления Павла ), Пармы, Милана, Турина..., далее был Лион и 7-го мая "туристы" прибыли в Париж...
"В Версале великий князь производил впечатление, что знает французский двор, как свой собственный. В мастерских художников ( Грёз, Гудон ) он обнаружил такое знание искусств, которое могло только сделать его похвалу более ценною для художников. В лицеях, академиях своими похвалами и вопросами он доказал, что не было ни одного рода таланта и работ, который не возбуждал бы его внимания, и что он давно знал всех людей, знания или добродетели которых делали честь их веку и их стране".
Другими словами, к удивлению французов из России приехал не "медведь", а утончённая личность...
Королева Мария-Антуанетта ( 1755 - 1793 гг., во время Французской революции была казнена на гильотине ) радушно приветствовала высоких гостей. Пробыв месяц в Париже, "граф и графиня дю Нор" выехали в Австрийские Нидерланды ( Бельгия ).
Это посещение Брюсселя запомнилось тем, что 29 июня 1782 года после вечернего прослушивания оперы, за дружеским ужином Павлом Петровичем была рассказана удивительная история.
Мария Фёдоровна, уставшая после переезда этим днём из Гента, отправилась отдыхать, а за столом остались князь де Линь ( Шарль-Жозеф, 1735 - 1814 гг., дипломат, фельдмаршал, писатель-мемуарист ), баронесса фон Оберкирх ( Генриетта-Луиза, 1754 - 1803 гг., благодаря её записям мы знаем об этом случае, подруга детства Марии Фёдоровны ), князь Куракин ( Александр Борисович, 1752 - 1818 гг., дипломат, друг детства Павла I ), и ещё ряд гостей.
Приятный ужин, тёплый летний вечер или что-то ещё придало направление разговору и речь зашла о мистических случаях, которые когда-либо случались с сидевшими за этим столом людьми. Каждый рассказывал что-то интересное из своего опыта и лишь только Павел Петрович сидел молча.
Далее я продолжу цитированием записей баронессы фон Оберкирх ( с небольшими сокращениями и в современной орфографии ):
- А что же вы, ваше высочество ? - обратился принц де Линь к Павлу, - или вам нечего рассказать ? Разве в России нет чудесного ? Или злым духам и колдунам не удалось расставить вам чары ?
Великий князь поднял голову.
- Куракин знает - сказал он, - что и мне было бы кой о чём порассказать, как и другим. Но есть воспоминания, которые я стараюсь удалить из памяти. Я и так уже вынес от них немало.
В комнате господствовало молчание. Великий князь посмотрел на Куракина и во взоре его выразилось грустно-тяжёлое чувство.
- Не правда ли, Куракин, что со мною приключилось кое-что очень странное ? - спросил он.
- Столь странное, ваше высочество, что при всём доверии моём к вам, я могу лишь приписать оное порыву вашего воображения.
- Нет, это была правда, сущая правда, и если М-me Оберкирх даст слово, что не скажет ничего моей жене, я передам вам в чём было дело. Но позвольте, господа, и всех вас просить держать мой рассказ в тайне, - прибавил великий князь, смеясь - потому что очень неприятно было бы, если бы по всей Европе разошлась история о привидении, в которой я играю роль.
Мы все дали обещание, и по крайней мере, что касается меня, я сдержала своё слово. Если эти мемуары будут когда-нибудь обнародованы, то не прежде, как нынешнее поколение сойдёт со сцены, и не останется в живых никого, кого мог бы интересовать этот рассказ. Передаю его от слова до слова, слышала от самого великого князя:
Раз вечером, или пожалуй уже ночью, я в сопровождении Куракина и двух слуг шёл по петербургским улицам. Мы провели вечер вместе у меня во дворце, за разговорами и табаком ( ??! - И.Ш. ), и вздумали для освежения сделать прогулку инкогнито при лунном освещении.
Погода была не холодна; это было в лучшую пору нашей весны, конечно, впрочем, весны не южных климатов.
Разговор наш шёл не о религии и ни о чём-либо серьёзном, а напротив, был весёлого свойства, и Куракин так и сыпал шутками на счёт встречных прохожих.
Несколько впереди меня шёл слуга, другой шёл сзади Куракина, а Куракин следовал за мною в нескольких шагах позади. Лунный свет был так ярок, что при нём можно было читать письмо, и следовательно, тени были очень густы.
При повороте в одну из улиц, вдруг вижу я в глубине подъезда высокую худую фигуру, завёрнутую в плащ в роде испанского, и в военной, надвинутой на глаза шляпе. Он будто ждал кого-то. Только что я миновал его, он вышел и пошёл около меня с левой стороны, не говоря ни слова.
Я не мог разглядеть ни одной черты его лица. Мне казалось, что ноги его, ступая на плиты тротуара, производят странный звук - точно как будто камень ударялся о камень. Я был изумлён, и охватившее меня чувство стало ещё сильнее, когда я почувствовал ледяной холод в моём левом боку - со стороны незнакомца. Я вздрогнул и, обратившись к Куракину, сказал:
- Судьба нам послала странного спутника.
- Какого спутника ? - спросил Куракин.
- Вот того, который идёт у меня слева и который, как мне кажется, производит достаточный шум.
Куракин раскрыл глаза в изумлении и заметил, что никого нет у меня с левой стороны.
- Как ? Ты не видишь человека в плаще, идущего с левой стороны между стеною и мною ?
- Ваше высочество идёте возле самой стены и физически невозможно, чтобы кто-нибудь был между вами и ею.
Я протянул руку и точно ощупал камень. Но всё-таки незнакомец был тут, и шёл со мною шаг в шаг, и звуки шагов его, как удары молота раздавались по тротуару. Я посмотрел на него внимательнее прежнего, и под шляпой его блеснули глаза столь блестящие, что таких я не видал никогда ни прежде, ни после. Они смотрели прямо на меня и производили какое-то околдовывающее действие.
- Ах ! - сказал я Куракину, - я не могу тебе передать, что я чувствую, но только во мне происходит что-то странное.
Я дрожал не от страха, но от холода. Какое-то странное чувство охватывало меня и проникало в сердце.
