Стог

  Магнитофон у меня был очень удобный. Тонкий и плоский. Колька так к нему привязался, что не расставался с ним вообще. Носил магнитофон на плече и слушал целый день, прислонив ухо к динамику.

По вечерам мы ходили жечь костер на берег Волги. У нас было несколько любимых мест, и одно из них — на берегу ручья, под орешником. Всем оно было хорошо, кроме одного — днём как раз по этому лугу гоняли на водопой деревенское стадо.

Гуляли мы обычно долго, чуть ли не до утра. А Колька был соня. То ли он всегда не высыпался, то ли просто был «жаворонок», но только часов в десять он уже начинал «клевать носом». Но домой идти не хотел, пока все гуляют. Поэтому Колька обычно ложился на свой ватник где-нибудь возле костра, клал под ухо магнитофон вместо подушки и дремал так под музыку… Когда же начинало холодать, он, не открывая глаз, просто подползал поближе к костру.

Сидели мы как-то под орешником. Колька как всегда поболтал со всеми немного, и спать улёгся с магнитофоном. Уже был август, ночи стали холодные. Прошло совсем немного времени, Колька замерз и стал переползать к огню. И вдруг как вскочит, как начнет что-то стряхивать. И запах такой пошёл… Сразу стало ясно, что Колька заполз в коровью «лепешку».

Несколько дней я отмывала лосьоном «Розовая вода» свой любимый магнитофон. Затачивала спички и прочищала все щели и отверстия. После такого я решила — все, вечером магнитофон оставляю дома. Колька был в печали, но я была непреклонна.

А потом неожиданно приехали Колькина двоюродная сестра с подругой. И с магнитофоном. Магнитофон у неё был старый, без ручки. Вместо ручки сестра сплела красивый ремешок из ленты. Получился магнитофон с длинной ручкой, как сумка через плечо.

Колька, конечно, стал его выпрашивать, долго они торговались, но магнитофон сестра так и не давала. Наконец, в последний день перед их отъездом, уговорил Колька сестру хоть на один на вечер разрешить его взять. Разрешить-то она разрешила, только с «нагрузкой» — если с нами пойдет вечером гулять её подруга.

Сестриной подруге посиделки наши сразу не понравились. «Что вы тут сидите у костра, как пионеры. Пойдёмте, заберёмся на сено», — стала она нас подговаривать.

Как раз за деревней на поле стоял новый стог. Его только что колхозники сметали из маленьких стожков и накрыли сверху соломой.

Долго все отнекивались, но всё-таки она  нас убедила. Мол, они всегда так делают, когда гуляют в своей деревне под Питером.

Стог оказался огромным. Пока мы туда лезли, столько было смеха! Каждый по нескольку раз упал, пока все на стог не вскарабкались. На сене, конечно, было хорошо. Тепло и высоко, небо деревья не загораживают. Можно было улечься на спину и разглядывать звезды. В августе бывают такие звёзды, все небо усыпано — глаз не оторвать.

Я ходила в школе в кружок астрономии, знала много созвездий. Пока мы их рассматривали и выискивали на небе, у Кольки с подругой началась какая-то возня. Они переругивались, и вдруг съехали со стога на огромном пласте сена и скрылись из виду.

Со стога их стало не видно, а до нас снизу доносился такой диалог:

— Да осторожней ты, колготки порвёшь.

— Тут темно, не видно ничего.

— Да что ты все мимо и мимо, ты крепче держи.

— Что я виноват, что не лезет.

— Ну что ты за олух такой, то мимо, то не лезет.

— Сама ногой дрыгаешь, а я олух.

— Ну, наконец-то! Осторожней, осторожней, а то выскочит.

— Всё. Уф, наконец-то!

— Первый и последний раз с тобой я связалась…

Забираются на стог Колька с этой подругой и удивляются: «А что это вы все ржёте-то?».

Оказывается, они отнимали друг у друга магнитофон, и оторвали от него ручку. И пытались под стогом привязать её обратно. Но часть ленты оборвалась, и закрепить не получалось…

На следующее утро выспаться нам не дали. Прибежала бригадир и давай бегать по дворам, кричать — «Берите быстро грабли, вилы! Идите сено сгребать! Ночью весь стог развалили, хулиганы!».

Полдня мы этот стог собирали. А подруге этой хоть бы хны — она уже тем временем на поезде домой ехала.