-Маша, Маша... . Подожди, Маша, я хочу с тобой поговорить!
Солнце пекло которую неделю, трава на газонах высохла, листья на деревьях свертывались в трубочку от высокой температуры. Даже в тени было нечем дышать, а уж на открытом пространстве солнечные лучи проникали прямо в мозг.
Маша Белова, страдающая от жары пятидесятилетняя женщина недоуменно завертела головой, не понимая, кто же ее зовет?
-Маша, я здесь, посмотри наверх, это я, Алла!
Маша подняла голову и увидела на балконе третьего этажа Аллу Андреевну, толстую восьмидесятилетнюю старуху, которая перегнувшись через перила, махала ей рукой. Одета была Алла Андреевна только в короткую ночную сорочку, из под которой были видны ее столбообразные отечные ноги.
Алла была больна уже давно и очень редко отваживалась выходить из своей квартиры. Лифта в пятиэтажке , конечно же, не было, а спуститься с третьего этажа она соглашалась только в случае крайней необходимости и с помощью своего мужа, Юлия Михайловича, который был моложе ее на четыре года и держался еще молодцом. Михалыч, как звали его во дворе, был подполковником в отставке, заядлым рыбаком и любителем поболтать с другими пенсионерами на самые разные темы. Он звал свою супругу Бомбой и частенько подтрунивал над ее избыточным весом, на что Алла обижалась, но ненадолго. Еще он любил выйти утром в трусах на балкон и громогласно возопить:
-Здравствуйте товарищи, алкоголики, дебоширы, пьяницы!, У нас сегодня щи и завтра щи ! Мы все товарищи!
И вот сейчас Аллочка, как ее называли во дворе, отчаянно пыталась привлечь внимание соседки.
-Маша, ты знаешь, что мой козел спутался с этой, с первого этажа? Как ее там? Ну, с семнадцатой!
-Да что вы, Алла Андреевна! Не может быть!
-Чего там не может быть! Я же знаю! Я же сердцем чувствую! Спутался, только не знаю, он к ней ходит, или она к нему. Но я выясню! Так выясню, что ей мало не покажется!
Разгневанная Аллочка еще взмахивала своими ручищами, как пингвин крыльями, словно пытаясь взлететь с балкона, а Маша уже лихорадочно решала, кому первой рассказать потрясающую новость.
-Ладно, Алла Андреевна, побегу я, дела у меня. Не расстраивайтесь, все будет хорошо.
Весь день Аллочка была настороже, стараясь не пропустить появления во дворе соперницы. И ее ожидания увенчались успехом. Алевтина, женщина лет шестидесяти, коренастая, с голубыми глазами и носом картошкой, шла к подъезду, помахивая небольшой сумочкой. Ревнивица резво выскочила на балкон, перегнулась через перила и, не боясь упасть, громко закричала:
- Женщина, женщина! Да, я вам говорю! Подойдите сюда!
Озадаченная Алевтина задрала голову вверх и, подслеповато прищурившись, спросила:
-Я, что- ли?
-Да, вы! Подойдите, я хочу с вами познакомиться.
-Ну, давайте знакомиться. Я- Алевтина. А вас как зовут?
-Как меня зовут, вам знать необязательно! Достаточно того, что вы знаете, как зовут моего мужа!
-А кто ваш муж? - спросила ничего не понимающая Алевтина.
-Вы мне дурочку из себя не стройте! Ишь какая, не знает она! Видали мы таких! Так и норовят мужа увести! А притворяются, что ни при чем!
-Да вы о чем, женщина? Какой муж? У кого я увела? - удивилась Алевтина? - Вы что, с ума сошли?
В ответ бедная Алевтина услышала о себе массу нелестных отзывов, обидных слов и еще кучу всякой ерунды. Аллочка перестала контролировать себя и пошла вразнос. Вообще-то у нее был тонкий, медовый голосок, которым она словно облизывала собеседника, вставляя в свою речь массу ласковых и уменьшительных словечек типа «миленький», «родненький», «золотце мое».Но в ярости ее голос был подобен трубе, горну, который поднимает войска на битву.
В окнах начали появляться заинтересованные лица жильцов, привлеченные громким голосом Аллочки. Многие распахнули створки окон, чтобы слышать все без помех.
Алевтина обвела взглядом весь «амфитеатр» и, опустив низко голову, торопливо зашагала к подъезду.
К вечеру с речки возвратился Михалыч. Все жаркое время суток он просидел на рыбалке, утверждая, что около воды жара переносится легче. На речку, которая текла совсем рядом, в полутора километрах, пенсионер ездил на внучкином велосипеде. Вообще-то, у него в гараже стояла двадцатьчетвертая «Волга», которую Михалыч заводил пару раз в год, чтобы осмотреть, подмазать и в очередной раз пройти техосмотр. Но этой машиной чаще он не пользовался, да как и большинство стариков, которые не могут себе позволить расходовать дорогой бензин, ну и реакция уже не та, что прежде. Вот и пылятся в их гаражах старые автомобили, никому не нужные, но греющие сердца пенсионеров. Как же, у них есть автомобиль! Не последние люди!
Михалыч завел велосипед в гараж, запер его, подергал воротину и, помахивая пакетиком с тремя полудохлыми карасями, отправился домой.
Через десять минут на горячий асфальт сверху сочно шмякнулся прозрачный пакетик с карасиками, которые благополучно перенесли полет с третьего этажа и еще вяло шевелились. К ним осторожно, принюхиваясь и присматриваясь, крадучись подбирался ничейный черно-белый кот. Через открытую балконную дверь в знойный воздух двора неслись неразборчивые крики и вопли, послышался звон разбитой посуды. Соседские окна и балконные двери открывались, зрители и слушатели наслаждались очередным скандалом.
Спустя еще пять минут из подъезда торопливо выбежал красный, тяжело дышащий Михалыч и, по стариковски сгорбившись, протопал к гаражу, где снова вывел велосипед, оседлал его и покатил в сторону речки. На балкон выскочила Аллочка в цветастом халате, не сходящемся на животе и закричала вслед мужу:
-Давай, давай, беги к ней! Она уже ждет тебя там, наверное! Козел старый! Седина в бороду! Бес в ребро! Давай, беги...
Аллочка задохнулась и некоторое время стояла, широко раскрыв рот и учащенно дыша. Наконец, она закрыла рот и вошла в комнату. Громко, со звоном, хлопнула балконная дверь.
Стемнело. За углом прошуршали шины велосипеда и в свете фонаря к гаражу подъехал Михалыч. Он снова неторопливо, со скрипом, открыл тяжелую створку ворот и завел велосипед внутрь. Закрыв гараж, постоял с минуту, что-то ворча под нос и направился к подъезду.
У подъезда на скамейке кто-то сидел. Михалыч чуть затормозил в сомнении, но тут темная фигура шевельнулась и знакомый голос негромко сказал:
-Юлик! Это ты?
Он промолчал, но подойдя, сел рядом с женой. Весь день он провел в раздумьях, считал и сопоставлял, но ничего не понимал. Виноватым Михалыч себя не считал и вины за собой не чувствовал. Но как объяснить это жене?
-Ты как вниз спустилась? Тебе же нельзя!
-Надо было, вот и спустилась.
-Зачем это?
-Юлик, прости меня! Я ошиблась, дура старая!
-Бомба, ты с ума сошла!
-Я знаю. Я ходила к Алевтине и она все мне объяснила. Это не ты был. Я ошиблась сослепу. Можешь хоть сколько называть меня Бомбой, только прости меня!
Ничего не ответил Михалыч, только обнял свою ревнивую жену, да покрепче прижал ее к себе. Всякое в жизни бывает, а жизнь- она одна.