недосказал, махнул вяло рукой и замолчал.
Женщина сразу же отозвалась.
- Надо думать, сопутствующие старости болезни, это плата (внезапно блеснувшая молния окрасила в серебристо-голубоватый цвет мокрую листву, плеснула щедро в комнату яркий свет, от которого неподвижная фигура мужчины повторно карикатурно изогнулась, выплеснулась острыми углами ломаных линий на стену и потолок), за беспечные забавы и утехи, за потраченное зазря время, взятое у жизни взаймы приходится когда-нибудь рассчитываться. (Дождь снова усилился, струи воды плескались в разбитое окно, нанося влажности, поднялся в саду шум и вой, свист и улюлюканье.)
- К чему тогда знания, приобретённые в течение жизни, если они не могут принести облегчения?
- Вот ты о чём!
- Да…
- Вспомни, как любил неоднократно повторять: многия знания, многия скорби. Умножая познания, умножаем скорбь, но множил, множил сам…
- Да-да-да!.. Говорил! Как же, помню преотличнейше!
- Вот ты их и умножил, так что, радуйся скорбя!
Мужчина вдруг напрягся.
- Тс-с! – поднял вверх указательный палец, и женщина увидела его профиль, коим некогда откровенно гордилась. – Ты ничего не слышишь?
- Только шум грозы.
- Да нет же, прислушайся!
- И?
- Мне кажется в доме чужие.
- Даже если и так, что можно найти в нашем доме… Рассыпанную пыль времени, сметённую по углам ветром.
- Не скажи. Пусть ничегошеньки внутри нету. Сам дом – для меня ценность.
- Пустое…
Мужчина снова вытянулся в кресле в струнку, едва не звеня.
- Тс-с! Ты разве не слышишь голосов? Там внизу, у входа? Они пока стоят, но, вот-вот, пойдут по комнатам.
Женщина прислушалась, но кроме знакомых звуков грозы так ничего и не услышала.
- Тебе показалось.
- Нет, чёрт возьми, в доме определённо кто-то есть посторонний!
Ветер наддал на раму и вместе с выскочившим стеклом ворвался в комнату сырой волной, поглотив звуки разбитого стекла. Пузырём вспучилась сдвинутая в крайнее левое положение штора, тяжёлая портьерная ткань, украшенная затейливыми вертикально-пересекающимися узорами. Ветер выпутался с трудом из плена материи и устремился куролесить. Послышался хлопок, будто кто-то соединил несильно сложенные чашечкой ладони.
- Знания… - старческое ворчание мужчины напоминало скрежет заржавленных шестерен. – Нельзя всю жизнь пить одну воду. Кх-хе, кхе! Нужно иногда баловать себя вином.
- Принести? - отозвалась женщина.
- Э-э-э… Не надо, это пример. – Сказал мужчина и добавил: - Всё-таки, ты не слышишь никаких посторонних шагов?
Внезапно сильный толчок сотряс дом. С потолка, из плотно подогнанных крашеных досок посыпалась труха. Во влажном воздухе мансарды резко выделились новые непривычные запахи тления и прелости. Пришёл в движение пол: доски словно ожили, они вибрировали, горбились и волнами-синусоидами, вырывая из креплений длинные крепкие гвозди, прошли по комнате из конца в конец. Из образовавшихся щелей в комнату резво полетели тонкие струйки скопившейся за долгие годы пыли. Шевельнулось на дугах кресло, издавая скрежещущие, режущие слух звуки. В серванте под хрусталём лопнула стеклянная полка, распахнулись дверцы и, с ярким переливчатым звоном посуда полетела на пол, достигнув пола, билась, разлеталась мелкими осколками, блестя-сверкая острыми гранями.
Мужчина повернул голову к серванту.
- Вот и всё… - сказал он и зашёлся сухим, трескучим кашлем.
- Жалко посуду, - с грустью произнесла женщина. – Некоторые бокалы и вазы достались на память от бабушки и мамы.
Мужчина возразил неожиданно живо и бодро:
- Посуда, быт, комфорт – наносное! Чего действительно жаль, так это потерянного времени.
- Уж не хочешь ли ты сказать, жизнь прожита впустую?
Мужчина проигнорировал её вопрос.
- Ты не можешь не слышать голоса, доносящиеся из прихожей…
Гром без устали катал по пустой палубе неба огромные валуны. Молния старалась так, секунда, за секундой озаряя вспышками небо и землю, будто куда-то торопилась, боялась оставить недоделанной работу. Тугие струи ливня превратили землю в огромное топкое болото. Тёмно-свинцовая поверхность воды отражала в себе вырываемые светом молнии контуры предметов. Стены дома молчаливо сносили истязание поркой водных струй.
- Зря мы сюда зашли, - во мраке прихожей послышался дрожащий мальчишеский голос.
- Мы всего переждём грозу, - неуверенно прозвучал в ответ девичий тонкий голосок, полный испуга.
Мальчик не унимался.
- Всего-то пробежать под дождём каких-то полкилометра и были бы дома.
Вместо ответа, послышался с улицы протяжный металлический скрежет и следом последовал скрежещущий удар.
- Ой! – вскрикнула девочка.
- Это обрушился козырёк над крыльцом.
Новые звуки, причудливая смесь шёпота и шорканья, донеслись из глубины дома.
- Слышала?
- Да…
- Про этот дом говорят худое, - и в подтверждение его слов откуда-то сверху, приглушённая перекрытием и стенами послышалась невнятная человеческая речь.
- Говорят, - осевшим голосом проговорил мальчик. – и – ходят.
- Тебе показалось, - девочка хотела придать уверенности себе и другу. – В старых домах полно всяких звуков.
- Нет же! - отчаянно вскрикнул мальчик, - наверху кто-то говорит… мужской и женский голоса… Они спорят… Это хозяева, они бесследно пропали много лет назад в такую же грозовую ночь.
Раздалось сопение.
- Может, это мыши? – предположила девочка и взяла мальчика за руку.
- Крысы, если быть точнее, - в голосе мальчика внезапно послышались металлические нотки. – Они всегда облюбовывают покинутые жилища, где живут призраки.
Маленькая передышка, взятая громом и молнией, закончилась. От очередного удара дом пришёл в движение. На какое-то мгновение чёткие очертания, не скрытые полностью мраком, раздвоились. Бум-бум-бум – кто-то в дальней комнате колотил в стену.
- Мама! – в ужасе вскрикнула девочка и прижалась к мальчику.
- Эт-то … гром, - он обнял девочку за плечи и успокоил, как мог, словами. – Пряча свой страх в скупой фразе.
Дом снова покачнулся, как пьяный, стены зашевелились, кое-где осыпалась, обнажая кирпичную кладку, штукатурка, с потолка повисла решётка дранки с остатками гипсовых украшений. В мансарде послышался отчётливо звон бьющегося стекла. В глубине коридора осыпающаяся меловая пыль принимала причудливые формы под несильным сквозняком, испуганное воображение мальчика и девочки придавало прозрачно-белёсым облакам образы бабочки или воздушного шара и прочего, на что способен разум.
Мальчик стоял и чувствовал, как страх свинцом наливает ноги, от него неприятное ощущение тяжести передалось и девочке.
- Призраки, – свистящим шёпотом произнесла девочка. – Они вернулись в свой дом. А тут мы. Они не любят тех, кто… Ой! – крикнула и испугалась своего крика девочка и указала рукой вперёд, в нескольких метрах от них странный предмет начал одним краем отрываться медленно от стены, когда принял горизонтальное положение, бесшумно отсоединился полностью и завис. Немного повисев, предмет внезапно упал на пол, усыпанный мусором. Прозвучал глухой удар тяжёлого предмета и звон стекла.
- Что это? – паника мелкой дрожью била тело девочки.
Мальчик сказал, думая, что твёрдым голосом:
- Сейчас увидим.
- Не ходи!..
Но он скользнул вперёд, загребая мусор носками туфель, и быстро вернулся, держа в руках деревянную рамку с толстым паспарту и приклеенным к нему фотографией, на ходу вынимая остатки стекла.
Они рассмотрели фотографию. Пожилой мужчина, укрытый пледом, сидит в кресле, за спиной стоит женщина, укутанная в шаль.
- Это они – хозяева, - тонким голоском произнесла девочка. – Они предупреждают…
- Мы просто зашли переждать грозу, - повторил мальчик. – Это первое. Второе, никого наверху нет, ни призраков, ни хозяев. Мы поднимемся туда и убедимся. Если кто-то всё-таки там есть, мало ли кто из бездомных нашёл здесь себе пристанище, попросим прощения за вторжение, объясним. И, третье…
- Мне страшно! – глотая слёзы, сказала девочка.
- И третье – у страха глаза велики, - освободился от её объятий и пошёл не твёрдой походкой коридором по мусору, скопившемуся за много лет, к виднеющейся лестнице. Магия заброшенного дома и мистика бушующей природы наложили отпечаток на его внутреннее состояние, испуг ушёл, остались остатки где-то на краю сознания, но они были мелкие и несущественные. Зрачки глаз расширились, привыкая к темноте. Едва он ступил на нижнюю ступеньку лестницы, его остановил крик девочки:
- Погоди, я с тобой!
Девочка быстро подбежала к нему, по её взгляду было отчётливо видно, как она боролась с внутренним страхом, и взяла его за руку. Тело мальчика вдруг задрожало, дрожь передалась девочке и она закричала.
- Что, страшно? – спокойным голосом спросил он.
- Тьфу на тебя, нашёл где шуточки шутить! – улыбнулась она робко.
- Будем смелы, как первооткрыватели, - громко произнёс он. – Никаких призраков нет в природе. Есть только игра воображения, основанная на глупых россказнях и байках бабушек и друзей!
- Как ты умно выражаешься! – с трепетом произнесла девочка, глядя на него с уважением.
Мальчик посмотрел на не немного свысока.
- Читай книги чаще, будешь как я! – несколько выспренно сказал он, протянул руку. – Идём?
Девочка весело откликнулась:
- Идём!
Мальчик тут же предупредил её:
- Ступай по краям ступеней.
- Почему?
- Потому, что кончается на «у», - сказал он и объяснил: - Дерево наверняка прогнило, можно провалиться, ступив на середину ступеней. Держась перил и края, где крепление вполне могло сохраниться, можно смело ступать и идти безбоязненно.
Ветер, свободно гуляющий по второму этажу, пел-насвистывал, гнал мелкий мусор, волны влаги. Девочка громко чихнула, ей ответило эхо, и гнусавый голос сверху пожелал быть здоровой.
- Что это? – замерла девочка на полпути.
Мальчик покрутил пальцем в воздухе.
- Воображение.
Они рассмеялись и быстро преодолели остаток пути и остановились на пороге мансарды. Дыхание у мальчика и девочки остановилось. Кровь отлила от лиц. Глаза в ужасе распахнулись. Их руки нашли друг друга и соединились в крепком пожатии. Перед ними стояла женщина, виденная на старой фотографии, спиной к ним. В длинном халате, шаль накинута на плечи. Впереди виден силуэт мужчины сидящего в кресле. На полу справа, возле серванта, блестит алмазной россыпью битый хрусталь.
Женщина повернулась, услышав шаги. Тонкие кисти рук с лохмотьями истлевшей кожи сжимали концы ветхой шали. Некогда красивое лицо уродовал пергамент кожи, сохранившийся на части лица.
Челюсть двинулась вниз, изображая улыбку, кусочками и мелкой пылью осыпались остатки кожи, обнажив матовую белизну костей и сохранившихся зубов. Провалами глазниц женщина посмотрела на мальчика и девочку.
- Что же вы застыли, дети? проходите, будьте, как дома…
Якутск. 29 января 2016г.
