После ночи всегда наступает рассвет. Глава 12 ( часть 9,10)

льна, всевозможные глиняные и чугунные горшки, туески из бересты, нехитрые игрушки, расшитые занавески.

- Посмотри, Глеб, какой симпатичный домовёнок. Он наверняка принесёт в дом счастье и достаток. А у бабушки Матрёны есть почти такое же коромысло.
- Ты скучаешь по Грибкам?
- Скучаю, - вздохнула она.
Глеб лелеял в душе радость восстановленного мира. Он тихо улыбался и ласкал взглядом любимую.

- Если хочешь, я завтра же свожу тебя в гости к Макаровне.
- Было бы хорошо. Но я подработки набрала целый ворох – не знаю теперь, как справиться.
Мимо пробежала компания девчонок и мальчишек.
- Куда-то торопятся… - задумчиво произнесла Сима. – Поздно уже. Ты не проводишь меня?
Они также не спеша дошли до ресторана, где на автостоянке была припаркована машина. Глеб очистил от налипшего снега лобовое стекло, пока подруга усаживалась на сидение.

- Поехали? – он сел за руль.
- Глеб, - Серафима решила удовлетворить своё любопытство, - скажи, где ты научился танцевать танго?
- Я брал уроки у лучшего танцора города, – ответил он. – Если моя девушка предпочитает танцевать бальные танцы, значит, мне тоже необходимо ими овладеть, иначе на вечерах или торжествах она начнёт скучать.
Сима удовлетворённо кивнула. Всю дорогу до дома они молчали, каждый размышляя о своём, и в то же время присутствие рядом другого наполняло души теплом, вытесняющее одиночество.
                                                              _

Глеб проводил Серафиму до квартиры. Он считал необходимым побыть хотя бы несколько минут наедине с девушкой и очень ждал этого.
Серафима заметно волновалась.

Постояв в коридоре и не дождавшись приглашения задержаться и погостить, молодой человек решил перед уходом приласкать любимую:
- Серафимушка, солнышко моё лучистое, - прошептал он, привлекая её к себе.
Глеб поцеловал волосы, наслаждаясь их ароматом, прикоснулся своей щекой к её щеке и услышал:
- Уходи.

Серафима отстранилась от него и отвернулась. Глеб стоял в растерянности, оглушённый вновь возникшим холодом, затем, не говоря ни слова, быстро вышел вон. От непонимания и бессилия что-либо изменить он не находил в себе места. Нелепость ситуации окончательно его разозлила.  Спускаясь по лестничным маршам, Глеб несколько раз с силой ударил кулаком по бетонным стенам подъезда, выпуская отчаяние и гнев. Покинув крыльцо, он со злостью пнул по аккуратно сформированному сугробу. Понимая, что в таком состоянии за руль садиться опасно, Глеб прошёлся вдоль дома и, чтобы окончательно восстановить душевное равновесие, зачерпнул ладонью чистый снег и обтёр им голову и лицо. Успокоившись, он сел в машину, но покидать когда-то родной двор не хотел. Откинув голову на подголовник и положив сотовый телефон на переднее пассажирское сидение, молодой человек, закрыв глаза, попытался расслабиться и ещё раз всё хорошенько обдумать.

«Что с ней происходит? Почему на людях она одна, наедине со мной – другая? Почему, когда встречаемся где-то, в глазах светится искренняя радость, но стоит остаться хотя бы на минутку одним, эта радость исчезает? Создаётся впечатление, что девочку кто-то сглазил. А может, действительно сглазили? Или из-за зависти разводят нас, чтобы приворожить её к кому-то другому? Вот она и не в силах противостоять колдовству, не понимает, что с ней происходит, и я сделать ничего не могу. Как поступить? Как ей помочь?»
                                                             _

Серафима несколько минут смотрела на закрывшуюся за Глебом дверь. В душе что-то с невыносимой болью оборвалось. Удушающий комок в горле не позволял глубоко дышать.
«Что я наделала! Он больше не вернётся. Он ни-ког-да не вернётся!»
Она села на тумбочку для обуви и в голос заревела.

«Его не вернуть! Он никогда не простит мне эти издевательства. Ну и пусть! Пусть уходит!  Надеюсь, он не будет долго горевать. Вокруг него толпы девчонок крутятся. Выберет себе по вкусу. И я не буду горевать! Вот не буду и всё!»
Она встала и трясущимися руками сняла серёжки.
«Подумаешь! Да я и скучать по нему не стану! Не дождётся!»
Сима с обидой маленького ребёнка скинула сапоги, которые разлетелись в разные стороны.

«И всё-таки как без него плохо: небо становится серым, солнышка не видно и почему-то всегда зябнется! Глебушка!»
Девчонка снова залилась горькими слезами. Поплакав, она решила взять себя в руки:
«Всё! Хватит ныть! Что случилось, то случилось. Я ещё встречу своё счастье. В конце концов, у него масса плохих качеств. Каких? Ну-у… Ну, например, он лысый! Да! С таким и в обществе-то стыдно показаться! Все пальцем начнут тыкать: «Фу, посмотрите, а этот дядька лысый». Со стыда сгоришь!»

Серафима потянулась руками к замку-молнии, чтобы расстегнуть его и снять платье. «Ой, ну до чего же неудобная застёжка! Всем наряд хорош, но эта «молния»! Испытание какое-то! Ой, кажется, она сломалась!»
Бегунок, «закусив» материал, не скользил, остановившись между лопаток.  Сима, покрутившись у зеркала и поняв, что самостоятельно ей из платья не выбраться, опять заплакала: «Я сегодня не везучая какая-то! Противная «молния» и то сломалась.  Неужели мне спать придётся в платье?»

Она села на диван, обижаясь на весь белый свет, опёршись локтями на колени и подперев руками подбородок, и стала думать, как ей избавиться от нелепого пленения. Её блуждающий взгляд наткнулся на телефон. Подойдя к нему, девушка долго вздыхала и нерешительно набрала номер:
- Глеб, - предательски вырвался всхлип,- у меня неприятности. Помоги мне, пожалуйста.
- Сейчас поднимусь, – сухо ответила трубка.
                                                                _

Глеб, молча, зашёл в квартиру и ожидал объяснений, не отводя от Серафимы угрюмых глаз.
- Я бы не потревожила тебя, - пролепетала она, смотря на него виноватым и подавленным взглядом, - но время позднее, а соседи все уже спят.  Помоги, пожалуйста, расстегнуть молнию. Там, кажется, бегунок сломался. Если я сама начну это делать, то порвётся материал, а мне платье необходимо завтра в салон вернуть.  Если я его испорчу, то нужно будет возместить стоимость, а это очень дорого.

Глеб горько улыбнулся, когда подруга доверчиво повернулась к нему спиной. Она стояла тихо и неподвижно, терпеливо ожидая помощи.  Осмотрев проблему, парень, поколдовав над бегунком, всё исправил и медленно расстегнул замок-молнию до конца. Глядя на полуобнажённую спинку, ему хотелось обнять Серафиму, покрывая девушку жаркими поцелуями, ломая оковы ворожбы или сглаза, чтобы никогда они уже не смогли встать между влюблёнными стеной непонимания и обид.

Боясь, что его действия будут оценены неправильно и что это ещё больше увеличит трещину во взаимоотношениях, Глеб сделал шаг назад, собираясь уйти. «Утро вечера мудренее», - рассудил он.
Видя, что любимый взялся за дверную ручку, Серафима прошептала трясущимися от страха потери губами:
- Глеб. Глеб, подожди, не уходи!

Широкая спина вздрогнула и замерла.
- Глеб, прости меня.  Мне плохо без тебя. Жизнь без тебя не мила.
Она положила руку на его плечо.
- Я всё понимаю и ни на что не претендую. Я знаю, что недостаточно хороша для тебя: любая городская девчонка даст фору деревенской.

Глеб резко повернулся к ней лицом. Его глаза пылали возмущением. Серафима в испуге отшатнулась и быстро заговорила:
- Я слышала, что большинство мужчин полигамны, и прошу тебя: не унижай меня обманом.  Если ты встречаешься с другой – скажи.  Мне будет легче пережить разлуку с тобой, зная, что ты счастлив.  Тяжело томиться в неведении.
- Что ты говоришь?! Какая «другая»! Ты о чём?

Под гнётом сердитых глаз Серафима тихо заплакала. Глеб порывисто обнял её:
- Что ты такое напридумывала? Или подсказал кто? Ты могла меня раньше обо всём этом спросить? Поверь, ответил бы честно.
«Действительно, - подумала она. – Почему я сразу не вызвала его на откровенный разговор? Какая же глупая! Столько времени не доверять ему! Бред какой-то!»
Расстёгнутое платье упорно сползало с плеч, и Серафима терпеливо поправляла его.  Заметив непримиримую войну, Глеб пришёл девушке на выручку:
- Сходи, переоденься и умойся. А то, посмотри, как глазки от слёз покраснели.

Серафима, шмыгнув носом, послушно исчезла в ванной. Глеб снял куртку и прошёл на кухню. Он достал большую кружку из навесного посудного шкафчика, поставил чайник на включенную плиту, порылся в ящичке, где хранился зелёный чай и травы.
Когда Серафима вышла из ванной, Глеб сидел за столом с единственной кружкой на середине, закрытой крышкой от заварного чайника.

- Присаживайся, - улыбнулся он, - предлагаю выпить кружку мира.
Девушка села, напротив.
- Рассказывай.
- Что?
- Мне интересно, откуда в прелестной головке появились сомнениями на мой счёт.
Серафима наблюдала, как Глеб убирает из чашки распаренные листья мелисы и смородины.

- Чего молчишь?
- Мне сказали, что ты часто ходишь по ресторанам и встречаешься там с девушками.
Глеб отхлебнул душистый чай и протянул кружку Симе:
- Попробуй. Летом пахнет.
Подруга осторожно отпила.
- По поводу ресторанов не отрицаю. Бываю там, но днём и не часто. Иногда целесообразно приглашать партнёров на обед. А партнёрами могут быть и женщины.
Глеб снова сделал глоток и вернул чашку Симе.

- Но люблю я только тебя. Неужели ты не видишь этого?
Серафиме было стыдно и, чтобы не отвечать на этот вопрос, стала усиленно дуть на ароматный кипяток.
- Ты думаешь, что я не замечаю, как смотрят на тебя мужики? Как ухаживает за тобой Женька? Но я не усомнился в тебе ни на минуту. Знаешь, почему? Потому что, когда ты смотришь на меня, твои глаза наполнены теплом, а когда ты общаешься с другими мужчинами, в них живёт вежливое равнодушие.

Серафима вернула кружку другу:
- Он стал не таким горячим. Можно пить, не опасаясь, что обожжёшься.
Глеб принял кружку.
- Ты говоришь, что слышала о мужской полигамности. Согласен. Она существует, но распространяется она не на все особи мужского пола. Вспомни верность лебедей и волков. Первые,например, потеряв подругу, никогда больше не заводят себе пару. Это касается и мужчин.

Молодой человек сделал глоток и продолжил:
- Знаешь ли ты, ясное моё солнышко, что, к сожалению, существует такое людское действо, как оговор? Человека легко оговорить, но как потом бывает ему трудно восстановить своё честное имя. Сколько исковеркано судеб! Может, мы не будем никого слушать, а будем прислушиваться к своим сердцам и быть честными друг с другом, не будем таиться, а будем доверять?

Серафима взяла из рук Глеба чашку:
- Там только один глоток остался.
- Это тебе.
Девушка допила чай и вздохнула. Как всё-таки Глеб прав, и как безрассудно она себя вела!
На кухне стало совсем тихо. Глеб встал из-за стола.

- Так как последний глоток сделала ты, и недоразумение между нами произошло по твоей доверчивости, тебе и прощение просить. А я тебе в этом помогу.
Он взял Серафиму за руку, помогая ей подняться. Девушка словно на первом свидании робко подошла к парню и несмело прижалась к нему.
- Глеб, прости меня. Я виновата.
Девичьи губы несмело коснулись его губ. Сильные мужские руки крепко обняли хрупкую фигурку. Истосковавшись по ласкам, Серафима обвила руками плечи Глеба, страстно осыпая его поцелуями. Глеб закрыл глаза и простонал: с изматывающей душу размолвкой было покончено.
Влюблённые, окрылённые спавшей с плеч