Убитая совесть 5

как-никак любили и уважали, которая прослезилась на выпускном вечере, расставаясь с ними, написала эти ужасные строки на казённом бланке, ставшем для многих волчьим билетом? Перестраховывалась? Ей приказали? Да вроде нет! А ему было стыдно и противно отдавать эту мерзкую бумагу в приёмную комиссию института – будто таракана в конверте. Так Виктор впервые почувствовал на себе, узнал о существовании грандиозной бюрократической системы, которая осуществляла тотальный контроль над огромной страной. Системы, для которой человек представлялся лишь мелким винтиком, незначительной деталью, время от времени подлежащей замене.

  Несмотря на значительный конкурс, наш герой поступил в институт. В те годы не было ЕГЭ, и школьников учили думать и разбираться во всём самостоятельно, а не натаскивали на угадывание тестов, как сейчас. Тем более – в новой радиотехнической отрасли, где каждые пять лет надо было переучиваться. Как говорится – век живи, век учись и завидуй металлургам, у которых домна сто лет назад была такой же, как и нынешняя. Это понимали преподаватели из приёмной комиссии, отдавая предпочтение тем, кто хотел учиться.

  4.
  Быстро пролетело короткое лето, и первого сентября новоиспечённые студенты-первокурсники… отправились в колхоз на уборку урожая. Виктор не удивился такому повороту событий. Ведь даже в школе старшеклассников время от времени выдёргивали то на овощную базу, то на уборку помидоров, то на прополку кукурузы – царицы полей, обосновавшейся у нас в годы хрущёвского правления. Кроме того, в 1961-м году Никита Сергеевич разрешил выдавать селянам паспорта, и своеобразное колхозное крепостное право закончилось поголовным бегством сельских жителей в города, где не было тотальной зависимости от произвола местного и районного начальства. Деревня опустела, а ежегодную битву за урожай выигрывали с помощью городских жителей, направляемых в подшефные колхозы и совхозы.

  Группой первокурсников руководил аспирант, у которого было своеобразное хобби – он собирал и записывал в специальную книжицу всевозможные нецензурные выражения. Многие пастухи, да и прочие колхозники горазды были материться, но один тракторист оказался кладезем изощрённых речевых оборотов для самопального лингвиста:
  – А ты знаешь, чем учёный человек отличается от неучёного? – спрашивал механизатор у научного сотрудника, не забывая ввернуть пару заковыристых идиоматических выражений.

  И, заметив, что аспирант достаёт свой «талмуд» и авторучку, дабы запечатлеть его новые перлы, сам себе отвечал с видом знатока:
  – Учёный всё записывает!
  Случалось, молодой человек забывал блокнот дома, и тогда, возвращаясь с работы, он сосредоточенно морщил лоб и слегка качал головой из стороны в сторону, пытаясь восстановить в памяти новые трёхэтажные конструкции тракториста, который имел редкую способность никогда не повторяться в нецензурном выражении своих не совсем трезвых мыслей.

  Жили в небольшом сарае, разделённом пополам перегородкой. Справа мальчики, слева девочки. Ребята расспрашивали своего руководителя об институте, однако тот больше отмалчивался, отделываясь общими фразами. Но однажды в узком кругу, слегка приняв за воротник, он рассказал ребятам много интересного:

  – Только уговор – лишнего не болтать! Согласны? Тогда, значит, так. Зам. декана, курирующий ваш курс, имеет отношение к компетентным органам. И, почитай, в каждой группе у него есть осведомитель, который докладывает хозяину, кто чем дышит. Сексоты, секретные сотрудники, едри их в дышло, это у нас обычное дело. Так просто, для профилактики держат – мало ли чего. Поэтому вам хорошо бы вычислить своего иуду. Найдёте – жить станет легче. И ещё – поаккуратнее с общественными науками. История КПСС, марксистско-ленинская философия, политэкономия – всё это священные коровы, которых надо воспринимать, как данность. Критикой заниматься – опасно для здоровья. Бывало, и отчисляли неразумных болтунов…

  – Слышал, что не все сдают первую сессию. Это правда? – спросил худенький парнишка в очках.
  – Правда, ребята, правда, – ответил, затягиваясь сигареткой, доцент. – Ты, друг, пойми простую истину: твоё обучение стоит денег, и немалых. А с теми, кто не хочет учиться, лучше распрощаться сразу. Поэтому первая сессия у вас будет решающей. Не все преодолеют этот рубеж. А места отчисленных займут так называемые кандидаты, которые не прошли по конкурсу, но вместе с вами будут ходить на лекции, сдавать практику, только стипендия им не положена.

  – Вот те и на! – удивился Виктор. – А я думал, что обеспечил себе светлое будущее на пять лет вперёд.
  – Нет, дорогой, тебе ещё учиться, учиться и ещё раз учиться, – улыбнулся аспирант. – А если не будешь стараться, то на твоё место очередь выстроится. Но не всё так плохо, как кажется. Главное – до третьего курса дотянуть. А там ректорат отчитывается перед министерством за каждого отчисленного студента – в вас ведь денежки вложены. И если пять сессий сдал – считай, что диплом у тебя в кармане. А пока – засучите рукава и готовьтесь к великой битве. Тем более – математику у вас будет вести доцент Константинопольский. А ему сдать экзамен на халяву в принципе невозможно – это бесстрастный автомат, пропускающий лишь тех, кто всё выучил.

  5.
  «От сессии до сессии живут студенты весело. А сессия – всего два раза в год». Слова этой озорной песенки стали девизом многих поколений советских студентов. Ну как можно заставить себя учиться, если ты взрослый молодой человек, студент вуза? Вечером так хочется прогуляться с девушкой или посидеть в весёлой компании, а наутро под трели будильника глаза не открываются совсем. Да и на занятиях – хоть спички между веками вставляй!

  Один преподаватель взял себе за правило фотографировать полупустую аудиторию, а во время экзамена просил студентов найти себя на фото. Мол, посещал ли ты мои лекции? Кое-кто пытался хитрить: «Там колонна есть, вот за ней я и сидел». Доцент только удивлялся, как много народу помещалось в столь ограниченно малом пространстве? А в следующий раз он сделал два снимка, чтобы изобличить прогульщиков. И уличив, «гонял» их по всему курсу немилосердно, что было чревато неудом и пересдачей.

  Существует множество способов заставить людей учиться. И к каждому преподавателю можно и нужно приспособиться, используя методики сдачи экзаменов, отработанные предшествующими поколениями студентов. В группе Виктора такое движение «приспособленцев» возглавила молодая разведёнка по имени Лариса Кабарда.
  – Всё выучить нельзя, – говорила она на неформальном собрании группы. – Лучше и не пытайтесь – отдельные жертвы системы образования довели себя до палаты номер шесть. Поэтому предлагаю сдавать сессию организованно…

  Но тогда мало кто её слушал. Большая часть группы состояла из вчерашних десятиклассников – более или менее идейных комсомольцев, которым претил весь этот обман. С Кабардой согласились лишь несколько отслуживших парней, в их числе староста, назначенный деканатом. Поступали эти ребята по льготному списку, школьную программу основательно подзабыли, и за годы армейской муштры мозги у них закостенели, отвыкли от интенсивной учёбы. Но, в отличие от школьников, это были целеустремлённые молодые мужчины, имевшие достаточно большой жизненный опыт.

  Незаметно пролетели насыщенные событиями первые месяцы учёбы. Новый Год приближался пугающе быстро. А вместе с ним неотвратимо, будто курьерский поезд на перегоне, надвигалась самая трудная в жизни первокурсников зимняя сессия – испытание, которое, они это чувствовали, сумеют пройти не все.

  Продолжение следует.      

  Все части смотрите на моей страничке.