беспокоило всерьёз.
Глеб переживал: лесник и его внучка очень расстроятся, узнав правду. Для них такое известие – горе.
Машина, минуя пригородные посёлки, выехала на шестиполосную автостраду, пролегающую через километровый мост. К нему вплотную подступали современные девятиэтажки. Поодаль, пока хватало взора, на высокой набережной в ряд красовались особняки, административные здания, белокаменные храмы. Город утопал в зелени. Общую панораму яркими пятнами оживляли клумбы цветов, говорящих о любви к родному городу.
Глеб не успел осознать, что случилось, как нога инстинктивно нажала на педаль тормоза, а руки крутанули рулевое колесо вправо. Он едва смог избежать столкновения с молоковозом.
Шныря! На обочине стоял Шныря и лаял, всматриваясь на середину проезжей части. Глеб включил «аварийку», выскочил из автомобиля и побежал в сторону пса.
- Шныря! Ко мне!
Пёс повернул косматую голову на зов и замолчал. Он был растерян и напуган.
- Как ты здесь очутился? Где Баюн?
Любимец подруги слабо вильнул хвостом и снова хрипло залаял.
В промежутках между мчавшихся на больших скоростях машин Глеб увидел Баюна, застрявшего на середине асфальтового полотна. Он отчаянно шипел и выл на урчавшие железные коробки на колесах, выгибая спину в дугу и грозно топорща длинные усы.
- Сколько же ты, брат, торчишь там?
Глеб плохо представлял себе, как сможет вызволить кота из столь затруднительного положения: поток машин был достаточно интенсивным.
«Что же такое придумать?» - мысли хаотично метались от одной идеи к другой.
- А ну пойдём! - строго сказал он Шныре и, схватив его за ошейник, направился к машине.
Пёс безропотно повиновался. Закрыв соучастника в кабине, Глеб взял старую белую футболку, используемую в качестве тряпки, и вернулся на бывший пост мохнатого стража.
Поток машин не прекращался.
Подняв руку с белой тряпкой вверх, парень начал ей размахивать, привлекая внимание водителей. На крайней правой полосе машины стали притормаживать, и у Глеба появилась возможность проскочить до ближайшей разделительной отметки. Мало - помалу спасатель добрался до уставшего и ничего не понимающего бедолаги. Глеб поднял увальня на руки, крепко прижимая к себе, и пустился в обратный путь.
В первые секунды кот, не разобравшись, решил затеять драку с молодым человеком, но, узнав друга маленькой хозяйки, приостепенился. Пролетавшие мимо механизмы продолжали вызывать у деревенского жителя ужас, и тот шипел на них, не в силах восстановить душевное равновесие.
Шныря, оказавшись внутри знакомой машины, немного успокоился, но с тревогой наблюдал за действиями Глеба, бесстрашно идущего среди бесконечного множества движущихся автомобилей и нёсшего на сильных руках старшего товарища.
Глеб посадил кота на заднее сидение рядом с псом.
- Теперь, ребята, вам придётся обживать новый дом,- доброжелательный тон старого знакомого успокаивал ошалевших и бестолково глядящих по сторонам горе - путешественников.
Глеб думал, что Баюн, никогда не ездивший в машине, в панике начнёт метаться по салону, но тот на удивление вел себя достаточно прилично. Гроза Грибков и всего Гусевского лесничества вжался в сидение, медленно приходя в себя. Меньшой брат протянул было к нему морду и участливо лизнул, за что получил неотвратимую оплеуху за нарушение субординации.
Баюн осмотрелся по сторонам. Ему было странно видеть, как мимо окон железного домика живо пробегали большие дома, какие-то столбы и даже люди. Всё это кружило вокруг кота и Шныри, издавая массу непривычных звуков и запахов.
Внезапно их дребезжащая коробка замерла и затихла. Друг маленькой хозяюшки повернулся к ним лицом и улыбнулся:
- Приехали.
Он снова взял Баюна на руки, а пёс рванулся к ближайшему дереву: инстинкт пометить новую территорию взял верх перед опасностью в появлении врагов.
Кот заворчал. Ему претило усюсюканье Глеба. Баюн – воин и сам без посторонней помощи может постоять за себя, но Баюн был ещё и мудр, и снисходителен к людским слабостям: пусть этот человек потешит своё самолюбие заботой о более сильном. Пусть потешит.
Боясь потеряться в незнакомом месте, Шныря неотступно следовал за Глебом и, немного робея, зашёл в тёмный прохладный подъезд дома. Входную дверь открыла Валентина Александровна и с удивлением замерла, глядя поочередно в жёлтые и карие глаза кота и пса.
- Встречай, мама, новых постояльцев. Думаю, места и на них хватит. Кстати, знакомься: Баюн и Шныря, – Глеб переступил порог и махнул друзьям рукой. – Заходи, мужики.
Первым на приглашение отозвался Шныря. Он несмело зашёл в прихожую и в этот миг увидел Серафиму, стоящую позади незнакомой женщины. Не помня себя от радости, он подлетел к любимой хозяйке и, поскуливая от избытка эмоций, стал вылизывать ей лицо и руки, беспрестанно подскакивая, словно мячик. Счастью пса не было предела.
Баюн, как более осмотрительный, тщательно обнюхал порог квартиры, поводил носом, улавливая запах жилища, и, наконец, ступил на гладкий линолеум. Со знанием старого охотника он обследовал все углы помещения, совершенно не обращая внимания на безрассудность меньшего брата. «Осторожность! Ещё раз осторожность!» - говорило каждое движение кота.
Шныря с жадностью вылизал большую чашку супа с хлебом и с обожанием смотрел на Симу, положив свою большую голову ей на колени, а Баюн всё ещё кропотливо занимался своей исследовательской работой. Валентина Александровна с интересом наблюдала за ним, поражаясь размерами кота и рассказами о нём. Её материнская сущность радовалась появившимся заботам и хлопотам, возможности дарить ласку и тепло временно обездоленным.
- Мне кажется, что это Баюн, как старший, допустил вольнодумство и отправился на наши поиски, – задумчиво высказалась Серафима. – У Шныри бы мозги в эту сторону не повернулись. Он преданно ждал бы нас у дома в Грибках.
- Похоже на это. «Письма» - то им передавались? Вот он и возомнил, что Матвея по запаху найдёт. А то, что город – это не деревня, не знал, – Глеб погладил Шнырю. – Соскучился, пёс такой?
Шнырю от пережитого стресса, сытого желудка и долгожданного покоя у ног хозяйки клонило ко сну. Его отяжелевшие веки смыкались, лапы слабели, отчего туловище начало покачиваться из стороны в сторону, но пёс мужественно продолжал вести неравную войну с этим «неприятелем». В конце концов, сон его победил, и Шныря свернулся клубочком у ног Серафимы, уткнувшись носом в её тапочки.
- У меня возникает вопрос, - Валентина Александровна подошла к подоконнику, по которому прогуливался кот, осторожно обходя многочисленные цветочные горшки. - Как Баюн мог знать в какую сторону нужно идти, чтобы отыскать вас?
- Трудно сказать. Наверно, сердце подсказало, - предположила Серафима.
- А как получилось, что собака сумела перебежать автостраду, а он – нет?
- Шныря знаком с машинами. Он несколько раз катался на автомобиле Глеба, а Баюн видел их только издали. Поэтому, наверно, и растерялся на дороге, замешкался и не успел проскочить. Потом уже поздно было: движение усилилось. Хорошо, что Глеб их заметил и привёз сюда.
Серафима с благодарностью посмотрела на друга, а у него от этого взгляда пробежала по телу тёплая волна, дававшая надежду на восстановление былых отношений. Девушка до сих пор вела себя очень сдержанно к нему, и это расстраивало парня. Он понимал душевное состояние любимой после пережитого, поэтому ни на чём не настаивал и вёл себя корректно, помогая и поддерживая её.
