Глава пятнадцатая: Прощание у Черного холма

Черный холм величественно возвышался на горизонте, подобно огромной горе, у которой титанический воин снес вершину ударом своего исполинского меча. Черные склоны казались вылепленными из гладкого обсидиана, но чем ближе Самаэль приближался к холму, тем явственней проступали темные трещины и рытвины, покрывавшие склоны словно вены и морщины. Снег, укрывший окружающие поля, казалось не мог коснуться этого черного нароста на лике Великой Матери, что делало Черный холм еще более впечатляющим и пугающим одновременно.

Бес испытывал трепет, подходя к холму, но его впечатлил не величественный вид застывшего последствия ужасной катастрофы, а то, что обычному человеку увидеть было не под силу. Огромный столб света, переливаясь тысячью оттенков синего и фиолетового, зарождался где-то на плоской вершине холма и устремлялся ввысь, в бесконечную изначальную пустоту. Этот свет манил, притягивая к себе взгляд.

Самаэль с удивлением ответил что раньше не замечал такого света, хотя, такой яркий поток должен быть виден из любой точки Сумара, из Вармарка .из Аспасии и уж тем более из Копора, находящегося всего в трех сутках ходьбы от Черного Холма.Но титаническая колонна света оставалась сокрытой от глаз бывшего солдата, пока сам Черный холм не показался на горизонте.

Завидев его темный силуэт с ярком лучом, бьющим в небесный свод, Самаэль понял, что он нашел то, что искал.

- Вот оно! Вот оно! Иди вперед! - ревел извечный голос, укрепляя уверенность мужчины, - Сквозь пустоту, сквозь бурю, сквозь полчища!

Бывшему солдату хотелось бегом домчаться до холма, чтобы поскорее прикоснуться к потоку энергии, струящейся на его вершине, но он сдерживал себя, продолжая размеренно вышагивать босыми ногами по мягкому снегу.

С ботинками он простился еще в первую неделю пути от Аспасии к Копору - они просто развалились. Это немного расстроило его, но не более чем любое другое прощание с маленькой частичкой его человечности. Оставшийся путь он проделал босиком, не испытывая никаких неудобств ни от ледяной корки, покрывшей тракт, ни от мелких камней, которыми был богат его путь. Не беспокоила его и одежда, уже никак не способная служить укрытием от ветра или от холода. Его старый солдатский плащ совсем истрепался и был теперь больше похож рыболовную сеть, чем на элемент гардероба.

Штаны тоже были изорваны во множестве мест, и только кожаная куртка, хоть простая и блеклая, но добротно сделанная, продолжала еще сохранять потребный вид. Самаэль не спешил избавляться от никчемного тряпья, которым стала его одежда. Он рассудил, что всё это само отпадет, когда настанет его срок. Раньше времени прощаться с этими напоминаниями о своём прошлом он не собирался, таем более,что они не доставляли ему никаких неудобств.

А вот отросшие волосы, вечно падающие на глаза и закрывающие обзор и борода немного раздражали его, но не достаточно сильно .чтобы оборвать или сжечь их.

Но вовсе не плачевное состояние его гардероба заставляли Беса медлить, и, даже величественное зрелище, которое представлял из себя Черный холм, заставляли его медлить. Самаэль не спешил вперед только потому, что хотел дать шанс преследователю настичь его.

Бывший солдат заметил искру его жизни еще на тракте, перед поворотом на узкую заброшенную тропу, ведущую к месту катастрофы. Эта искра светилась немножко ярче остальных и было в этом свете что-то знакомое. Чем больше Самаэль всматривался в эту, стремительно настигающую его искру, тем более убеждался, что он знаком с этим преследователем. И бывший солдат хотел встретиться с ним.

Быть может это было простой прихотью, может надеждой, или же отчаянной попыткой остатков человечности уцепиться за прошлое, но Бес продолжал сдерживать свой шаг. давая искорке возможность настигнуть его.

Но, как бы стремительно не скакал преследователь, Самаэль успел достигнуть подножия холма. Он остановился, разглядывая резкие линии темных разломов, в изобилии украшавших склон. Если бы он тут же принялся взбираться наверх, то его бы уже никто не смог догнать, но Бес продолжал стоять, не обращая внимания ни на манящий свет, струящийся с плоской шапки нависшего над ним холма, ни на безудержно грохочущий голос в своей голове.

Он знал, что преследовать его в одиночку будет лишь один человек, и Самаэль не смог отказать себе в удовольствии встретиться с ним. Почувствовав что носитель искорки вот-вот появится в поле зрения, светловолосый великан развернулся и улыбнулся, ибо его догадки оказались верны - к нему, на взмыленном скакуне, мчался Грегор Хитц.

Самаэль ждал, пока его старый друг приблизится, и продолжал улыбался. Когда Грегор завидел Беса и затормозил коня, бывший солдат весело воскликнул:

- Я рад, что ты приехал попрощаться.

Грегор сильно изменился за те восемь лет, которые они не виделись. Он постарел, можно сказать заматерел. Глубокие морщины легли на когда-то юном и веселом лице, в черных волосах и бороде были заметны седые пряди. Но он не выглядел ни больным, ни изнуренным. Его одежда была заметно лучшего качества и кроя, чем всё, что Самаэлю удавалось увидеть в Вармарке.

Старый друг Беса молча спешился, не проронив ни слова, достал из под полы своего добротного теплого плаща свиток и бросил Самаэлю. Поймав этот сверток, бывший солдат развернул его, уже догадываясь о содержимом. Это был приказ о начале Охоты за рядовым шестой части пограничных войск Сумара, Самаэлем, по прозвищу Бес. Перечень прегрешений был длинной с руку бывшего солдата, а мера наказания неотвратимо гласила "Смерть".

Самаэль усмехнулся, свернул свиток и спросил Грегора:

- И что будешь делать, брат?

Грегор поднял голову и некоторое время взирал на багровое, от присутствия Моркота, ночное небо. Спустя несколько долгих мгновений, он усмехнулся и пожал плечами.

- Я не знаю... - в его хриплом голосе звучало горькая усмешка.

Не смотря на все свои размышления о потере человечности и принятии своей судьбы, Самаэль испытал одновременно и радость и обиду от слов Грегора. Он тоже поднял голову к полыхающему небу.

Моркот медленно полз по небесному своду, стремясь, пусть на краткий миг, занять место на пике вышины. прежде чем вновь покатиться вниз.

Самаэль чувствовал, как сомнения терзают его старого друга, как он мечется, пытаясь сделать правильный выбор. А еще он почувствовал, что его названный брат не станет поднимать на него руку.

- Давай присядем, - предложил Бес, кивнув на несколько крупных валунов, лежащих у подножия холма.

Грегор облегченно вздохнул и опустился на предложенный камень.

- Я не могу спать, - начал Самаэль свой рассказ, опустившись рядом, - но и наяву сны возникают перед моими глазами. Призрачные видения, каменные равнины, пустой трон. рожи чудовищ, одно страшнее другого, и голоса. Они зовут меня, тянут к действию.

Бывший солдат взялся за край камня одной рукой и без усилия отломил пальцами знатный кусок породы.

- Моя кровь горит, моё тело меняется, - продолжил говорить он, увидев изумление на лице друга, - Я становлюсь сильнее с каждым мгновением. Это пожирает меня. Я не могу стоять на месте, я должен искать дорогу, путь вперед. Если я останавливаюсь, голос в моей голове начинает невыносимо греметь.

Самаэль пытался подобрать подходящие слова, но не мог.

- Это демоны! Они что-то сделали со мной, - он принялся размахивать руками, пытаясь проиллюстрировать собственные слова, - Не сейчас, и не в гарнизоне, но гораздо раньше. Они зовут меня в свой мир, в песчаную бурю. Я искал способы попасть туда, и вот я здесь.

Внезапно он умолк, вперившись горящими глазами в тусклый лик Моркота, а затем молвил, уже спокойно:

- Я ухожу. И вряд ли нога моя еще хоть раз ступит на поверхность Эрды. Меня ждут бесчисленные битвы на пути к каменному трону. Я иду на встречу с отцом своим, иду на смерть. Видимо такова моя судьба.

Самаэль поднялся и улыбнулся, как давно уже не улыбасля.

- Не стой на пути моём и не иди за мной. Но будь спокоен, больше я не стану тревожить ни Церкви, ни Храмы, - он встряхнул головой и похлопал Грегора по плечу, - Прощай, брат. Наши пути сходились множество раз, но теперь они разойдутся навсегда.

И, не дожидаясь, когда его лучший друг ответит, Самаэль поспешил к склону. Он не оборачивался, и без того ощущая печальный взгляд Грегора на своей спине.

Ветер, неизменный спутник жизни бывшего солдата, скользил по изломанному, изрезанному титаническими силами, черному склону, играя свою хаотичную, пугающую мелодию. Бес полз вверх, размышляя о прошлом, что собирался окончательно оставить позади, о людях, которые еще что-то значили для него, об огромном мире, который он покидает, так и не изведав.

Что видел он, кроме войны, несправедливости и проклятой балке, что висела у него над головой двадцать два года, цикл за циклом, старея и обрастая пылью, как и Самаэль. Что познал он кроме боли, крови, злости, скуки и неизбежной обреченности? Медную любовь, предлагаемую каждому клиенту борделей, хмельной угар, крепкую дружбу, что пережила и много и мало одновременно, да безжалостные серые глаза, что виделись ему в песчаной буре среди кровожадных теней.

Познал ли он жизнь человеческую, чтобы отказываться от неё раз и навсегда, ведь почти все знания о бытие почерпнуты им из нечеловеческого ума.

Все эти мысли тяжелыми камнями падали на душу Самаэля, делая его продвижение вперед все тяжелее и тяжелее.

Он думал о Грегоре, который смог вырваться из оков судьбы сирот не объявленной войны и пойти дальше, вперед, к их совместной мечте еще со времен приюта - к богатству и сытости.

Он думал о милой крошке Мире, и её печальной судьбе. Хитц был немногословен, когда писал ему письмо о своем возвращении в Большой Рог, но и этих нескольких строк Бесу хватило, чтобы почувствовать в каком отчаянии и в какой ярости находится его друг. И юный, тогда еще, солдат сразу понял, что Рыбак собирался предпринять, пусть в письме об этом не было ни слова.

Светловолосый гигант почувствовал вину за то, что не был рядом с лучшим другом в час наибольшей нужды, что не уберег крошку Миру от жадных и жестоких лап Марона. Но мог ли он спасти её, даже если бы знал, какая судьба поджидает эту улыбчивую черноволосую девчушку. Самаэль не знал. Обладай он тогда той силой, что струилась в нем сейчас, все могло быть иначе. Но было бы это лучше или хуже - уже никто не может сказать.

Тело беса становилось все тяжелее и тяжелее, и настал момент, когда Самаэль понял, что не может двинуться вперед - так тяжел был груз его сомнений и его вины. Проклятый голос, вновь почуяв заминку, не преминул напомнить о своём существовании.

- Ты должен идти вперед! - гремел он, обжигая голову бывшего солдата адским пламенем.

Самаэль посмотрел в низ, туда, где еще виднелась крошечная фигурка его лучшего друга, сидящего на камнях и смотрящего на багровое ночное небо.

- Прости, брат, - с печальной улыбкой молвил Бес, - Но я должен идти вперед.

И бывший солдат отпустил своё прошлое, вместе с сомнениями, размышлениями, переживаниями и виной. Словно почувствовав, как тяжелые камни воспоминаний летят вниз по склону, Грегор поднялся и медленно зашагал к своей лошади, больше ни разу не оглянувшись.

Самаэль