ШУРА

Шура был ошарашен! Раздавлен трамвайно! Обескуражен морально! И пребывал в смятении остатков чувств. Нежданно привалившее счастье, которое он уже держал в руках, было в одно мгновенье уничтожено и грубо разбито вместе  с «блюдцем с сизой каёмочкой»! Непреодолимая тяга к чужим, не только к фамилиям, но и кошелькам, сделала своё чёрное дело, и наижутчайший кошмар, в виде общественницы за рубль семьдесят пять, нагло швырнул его под колёса трамвая жизни.

Следователь, разложив на столе перед Шуриком и  кошелёк, и пять банковских пачек сторублёвок, сурово спросил.
- И как всё это понимать!?
- Я машинально, гражданин начальник… я машинально… –  заканючил Шура.
- Только не врать! Как на духу! – прервал его следак и отошёл к окну.
- Ни сном , ни духом! Как на духу!.... После допра… я же сын лейтенанта… крейсер «Очаков»… а там другой … в исполкоме… мы обнимались! А потом пришёл старик … нарушитель конвенции…он тоже хотел в сыновья… А тот ему не поверил. И его похоронили… об асфальт… панихида перед исполкомом. Мы пили пиво, и я ему сказал…. про индейку… нет! Про корейку!
- Пьёте!? – быстро спросил следак.
- Нет! Что Вы!  Пиво только для членов профсоюза…
- Хм! И что!?
- Он тоже не поверил. И мы поехали на антилопе… в Черноморск… с Козлевичем!  И забыли командора…. он там спёр гуся… за ним гнались. И за нами гнались… эти… колхозники из Автодора! Но мы его нашли… я телеграмму ему послал от братьев Карамазовых… ну, чтоб апельсины быстрей грузил… в бочках.  А он… надел противогаз и убёг … на поезде… Но денег командор всё равно не дал… И Козлевичу не дал… по справедливости! А посадили одного Функа, потому что рогов с копытами было мало… И деньги кончились!  А когда  у антилопы колёса оторвались, гусекрад умер… Наш ответ Чемберлену… Я  его за гири побил…
- Какие гири!?
- Золотые, конечно! Мы их хотели на аптекарских весах взвешивали!
- Взвесили?!
- Не-а! Они ж железные!
- Продолжайте!
- Потом командор отнял у меня огурец… и пошёл пешком в Сибирь, как ему Зося сказала. У неё отец кроссворды придумывает! … Ему повезло … он теперь дирижёр симфонического оркестра … у него белый шарф… и ваза… огромная такая. А в чемодане деньги… много… Вот он мне и подарил … для полного счастья!

- Нормальный так рассуждать не может! – Думал следователь, смотря в окно, - Пятьдесят тысяч за пазухой, а он к бабке в карман полез…   Надо его на экспертизу отправить… А зачем?! Там он тоже трепаться начнёт… Деньги… Не простые деньги-то! Пачки старые, уголки загнутые, пыль на них… Где ж они лежали? Ясно одно, хозяин денег не объявиться!  А тогда…. Хм! Интересно!
- Ну!? Всё сказал?! – спросил он замолчавшего Балаганова.
- Ой! Забыл! Мы чё в трамвай-то сели!?   Нам же надо… это…. антилопе новый шланг отвезти… ну, чтоб тормозила лучше.
- Это я сразу понял! Как же антилопе без шланга-то!
Следак вызвал дежурного.
- Ты его пока в коридоре посторожи, а мне Наливайко позови!
Когда тот вошёл, следователь спросил, кивнув на дверь.
- Это ты нашёл у него деньги?!
- Я! Чуть с ума не сошёл, когда увидел …
- Замолчь и слушай! Кто ещё про них знает?
- Что вы! Я как увидел, сразу к Вам! Я ж понимаю!
- Делаем так! Вот десять тыщ. Перепиши протокол изъятия, и разойдёмся красиво.
После того, как Наливайко ушёл, ввели Шуру.
- Я тут поговорил с опером. Гражданка заявление не писала. Деньги мы ей вернём, если што. А тебе я даю ровно три часа, чтобы исчезнул  из города. И не дай бог, чтоб я тебя ещё раз когда-нибудь увидел! Сядешь навсегда! Ясно?!
Балаганов так изумился сим вывертом судьбы, что даже про свои кровные деньги забыл.
***  
Вечером Наливайко шёл домой в слободу, криво вышагивая посреди дороги и сильно шатаясь, поскольку по ноздри был налит водкой. Сегодня самый счастливый день его милицейской жизни. Праздник души стукача!  Деньги приятно тяжелили карман, оттопыривая галифе. Кроме того, он уже знал, что следователь отдела дознания пойман с поличным при попытке выноса из Отделения милиции двадцати  тысяч рублей с целью присвоения.
- Чистая работа! Если вякнет, что поделился! Так это оговор с целью дискредитации доносителя! А  должность всё одно моя будет! – логично рассуждал он.
Год тому назад ему прочили должность дознавателя, но нынешний бывший имел волосатую лапу, и Наливайко остался при своём трефовом интересе. Теперь же его законное место удачно освобождалось!

Из пьяных мечтаний его вывел звук матчиша, которым непрерывно сигналил мчащийся на него автомобиль. Спьяну, милиционер заметался на дороге, и авто, несмотря на отчаянную попытку затормозить,  правым крылом всё же его ударил, и Наливайко кубарем откатился на обочину, ударившись при этом головой о бордюрный камень.
- Посмотрите, Шура! Он не дышит! – обратился побледневший  Козлевич к своему пассажиру, стоя над бездыханным телом. – Вы будете свидетелем, я и сигналил, и тормозил, и пытался его объехать….
- Нет, Каземир! Нет!.... Если я останусь, гнить мне до смерти на киче. Да, и тормоза у нас плохие. Так что оставаться нам тут никак нельзя!
Балаганов наклонился к телу.
- Бааа! Да, это ж мент, который меня в кутузку сволок. Ну-ка, что у него тут топорщится?... То ж мои деньги!? – воскликнул он.
- Иезус Мария! Давайте быстрей делать ноги.
Деньги они поделили позже.
В степи.
По справедливости!
По десять «кусков» каждому!
И исчезли навсегда в бескрайних просторах СССР.