[b]Доля казачья 5. Станица Михайло-Семеновская
[/b]
После схватки с монахами и победы над ними, крепко призадумался Василий Бодров. А затем обратился к Семихватову Валерию Борисовичу, начальнику сплава, и ко всем казакам.
- Наверно, Валерий Борисович, я дальше не пойду с вами. Останусь я здесь с отцом Никодимом, чтобы часовню здесь отстроить. Моё сердце мне подсказывает, что тут моё место. Приплыл я уже!
Шевелил Амурский ветерок знатную чуприну Василия Бодрова, охлаждал его буйную голову. Но тот стоял на своём решении: - Здесь моё место!
И Никодим, словно очнулся из забытья: - И мне грех дальше идти. Перед учителем своим, святым Елизаром, побожился я, что часовню отстрою и свечку ему там зажгу.
Если бы он не предупредил меня в бою с Джигой об опасности, что грозила тогда мне, то не было бы меня уже в живых. В долгу я перед ним, и перед совестью своей должен. Люди сюда, к святым местам сами и потянутся. Так всегда испокон веков было. Молчат казаки, слово за старшим осталось, за атаманом.
Тот что-то своё размышлял, и не торопился с ответом. Наконец и он сказал своё веское слово. Всё же, он здесь начальник, и на всё его воля!
- Мы должны заселить побережье Амура, на расстоянии одного почтового перегона, а это как раз где-то здесь будет. Будем на лошадях, царскую почту гонять, от станицы к станице.
Место здесь видное и ключевое. Большая река Сунгари с той стороны, в нашу сторону обширные виды имеет: с боем соперничает с Амуром в своей дерзости.
И заграничные соседи и местные народы тоже тропят сюда свою дорогу. Значит, стоять здесь нашему боевому авангарду, лучше места трудно найти.
- Ура! – Ура! - взорвались ликующими возгласами казаки. – Новая станица будет.
Но Валерий Борисович продолжил свою речь, со всей торжественностью, на которую только был способен.
Быть здесь станице Михайло-Семёновской, в честь военного губернатора всего Приамурья Корсакова. Лучше подарка герою и всей России и не придумать.
- Увековечим мы, его имя в истории, а со временем и памятник ему здесь поставим, - таково и моё решение. Радуйся, дорогой мой Василий, всё, по-твоему, будет. Здесь и твой почин есть!
Радуется вся семья Бодровых, приятно им всё это слышать. Ценят их родоначальника династии Василия Ивановича. Очень ценят!
И заканчивается их тяжёлая походная жизнь: пришла пора обустраивать, и налаживать казачий быт.
Ну а дальше, вообще было все, как в сказочном сне. Сдержал паузу Валерий Борисович, пока не утихнут все возгласы восхищения, правильностью нынешнего решения. И продолжил говорить с лёгкой улыбкой на своём добром лице.
За целый ряд подвигов, что совершил Василий Бодров, за весь период сплава хотел я его наградить. Но нет у меня с собой ни орденов, ни медалей. А бумаги наградные - долгий у них путь, и порою бесславный! Это такая волокита мне потом будет, по всем инстанциям его наградные документы искать. И, в конечном итоге, не найти их: при всём нашем чиновничьем беспорядке. Что позорить себя и героя нашего, перед станичниками и всем честным народом, - я не хочу!
Поэтому я и решил, сам наградить его. Ведь все наши казаки хорошо помнят, как победил он в честном бою, разведчика, мнимого корейца Кима.
Тогда вместе с ним в плен к нам и попала его касса, с большой суммой золотых и других денег. Все они были посчитаны и описаны, а затем переданы в нашу общую казну.
Вот оттуда я и хочу взять определённую сумму денег для награды герою, ведь это он их добыл, и как бы это его законный трофей.
И он, как всякий казак, имеет на то право, получить свою награду, с отданного в казну трофея.
А я, как ваш начальник, тоже имею право, за ваши заслуги, наградить любого из вас, определённой суммой денег. Есть у меня такие полномочия, от вышестоящих казачьих руководителей. Так испокон веков было у казаков, так и дальше будет. Поэтому, я предлагаю наградить Василия суммой денег в сто рублей золотом.
Зависла полнейшая гнетущая тишина, в, казалось бы, разряженном воздухе. А затем, как избавление грянул желанный гул, предвестник грома. – Да – а - а!
Такая сумма по тем временам считалась целым состоянием, можно было всё хозяйство на неё купить. – Да – а – а!
Но оправились казаки от шока, и воздух содрогнулся, от их дружного возгласа, грянувшего, как гром!
- Любо атаман! Любо!
Полетели в воздух лохматые казацкие шапки, а затем и сам виновник торжества запарил в воздухе.
- Любо! Любо! Любо!
Затем поклонился Василий Бодров всему честному народу на все четыре стороны.
- И мне любо! Любо казаки!
Огромное тебе спасибо, атаман за столь ценную для казака награду.
Если бы не ты, то я своего геройства и не заметил бы. Это вся моя жизнь!
Я рад служить своему Отечеству, и не для награды это делаю. Но и отказаться от заслуженной награды я не могу, обидятся казаки. И семья обидится: так не делается!
Два ведра водки с меня добрым казакам, за мой счёт, слава им!
Нацедили казаки из казённой бочки водку в вёдра. По полному ковшу преподнесли Василию и Валерию Борисовичу Семихватову.
- Испейте добрые люди: за ум, за совесть, и казачью доблесть!
И мы, глядя на вас, тоже будем полниться, как эта чаша: добром, и совестью. Ох, и сладкая чара будет!
И пошли гулять ковшики по кругу, по цепким и сильным казацким рукам. А жёны их только развели руками: Ничего не поделаешь, и им надо развеяться, иначе и жить не стоит!
- И нам любо!
Всего шестнадцать семей осталось обживать новое место с отцом Никодимом, и Василием Бодровым. Были здесь и Шохиревы. И ещё другие славные фамилии: Кузнецовы, Усовы, Димовы, Астафьевы. Все славные!
Заканчивалась весна, и отрадно было людям снова прикоснуться к земле. Как никак, казак без земли себе жизни не представляет. Он цену ей с самого рождения знает. Она дороже ему всяких денег.
Когда прощались казаки с отцом Никодимом, то с уважительной улыбкой на лице всё же спросили его.
- Что же ты батюшка, всех нас не перекалечил в пьяных единоборствах наших. При твоем мастерстве, тебе это ничего не стоило бы. А ты столько шишек и обид от нас терпел, что только диву даёмся твоей жалости к нам. И ты всегда один нам противостоял один.
Задумался и сам герой. Круто судьба обошлась с ним, мигом вознесла его!
- Я казак и не более вас грешен, бываю. Потому-то всё вам и прощаю: дети мои!
Пригодилась моя сноровка в нужное время, и в знатном месте, а не в пьяной драке.
Там было, где себя показать, и что показать: и вы всё видели, всё моё умение.
И вы простите меня казаки, за, мою необузданную дерзость, и страстную любовь к жизни, а жить очень хочется. Не убить человека - эта самая великая победа над собой. Это великая победа! И я рад ей!
Уплыли казаки на плотах и дощаниках, дальше вниз по Амуру, чтобы там, новые места заселять и станицами от врага укрепляться. Более мудрых слов на прощанье ни у кого не нашлось, и только казацкие папахи замелькали в воздухе, да цветастые женские платки.
Работали казаки с рассвета и дотемна: корчевали лесистые рёлки, и поднимали целину.
С коровами и с лошадями возились подростки и женщины. Торопились переселенцы обжиться на новом месте до наступления морозов. И никого не надо было подгонять в этом деле – зима шуток не любит, и все это прекрасно понимали. Время дорого!
Однако и про службу не приходилось забывать: граница рядом. И хунхузы могут нагрянуть с той стороны, могут и покруче вражины.
И приходилось казакам, на ночь выставлять часовых. Да ещё и не одного, и не два, а целую смену. Тяжело людям было, и жаловаться некому часовым.
А если проспишь ворога, то всем крышка будет – за всех он в ответе. Ему не один человек свою жизнь вверил.
Но однажды случилось невероятное дело: тихо исчез часовой.
Только широкая колея, на том месте, где он должен был находиться: пробороздив речной песок, исчезала в воде. Но самого часового и там не нашли.
Тихий ужас овладел поселенцами: тут что-то не так. Но кто стоит за всем этим разбоем: зверь или человек, вот загадка.
Но не прошло и двух недель, как всё повторилось, только по другому сценарию.
Дикий вопль часового разорвал ночную тишину. Затем ружейный выстрел, у склада с военной амуницией, подтвердил, что там, на посту, что-то происходит.
Похватали казаки своё оружие и фонари, и пулей ринулись к месту происшествия. А женщины и подростки заняли оборону возле своих жилищ. Всё у них было отработано многолетними необходимыми тренировками, и самой казацкой жизнью на границе. Где всё было просто и понятно: надо защищаться, иначе не выживешь.
Свет от фонаря выхватил из темноты ужасную и дикую для человечьего глаза картину.
На земле неистово боролись два тела: огромного по своим размерам удава, и полузадушенного, обречённого на смерть, Ивана Ангарского.
Всё сильнее удав давил человека и если бы тот не дотянулся до своего ружья и не дёрнул спусковой крючок, то удав победно довершил бы своё начатое дело, и был бы таков.
Ринулся подоспевший казак на помощь своему товарищу, и попытался как-то ослабить могучие кольца удава на его груди. Как невиданный по размерам гад сильнейшим ударом головой в грудь опрокинул казака навзничь. Тот только успел тихонечко ойкнуть и беспомощно осел на землю. Молниеносный и мощный удар этой непробиваемой кувалды надолго вывел его из строя. Это был старший сын Василия Бодрова, Артём.
Собаки неистово выли, но вели себя, как мышата перед могучим змеем. И если бы тот поманил их своим гипнотизирующим взглядом в свою страшную, и разинутую пасть. То они непременно бы против своей воли туда ринулись. Но такой команды не было, и они истязали себя и людей, жутким и заранее обречённым воем, точно с них заживо снимали шкуру. И всё это в жуткой черноте ночи, когда и луна поспешила спрятаться за ближайшую тучку. И только изредка, для лучшего обзора происходящих событий, ненадолго проглядывала из-за своего суетящегося в своей вечной спешке, ненадёжного прикрытия из облаков.
Но один пёс не остановился, перед собственным страхом, это был старый и добрый Полкан.
За своего любимого хозяина он готов был бежать на край света, что бы спасти его. И потому, он сорвался дома с привязи, где его оставили, и примчался на помощь своему хозяину.
Не раздумывая ни на минуту, этот лохматый пёс кинулся на удава, именно тогда когда все были в шоке от происходящего поединка, и не знали что делать.
Вероятно, это было безумие с его стороны, но поступить иначе пёс и не собирался. Хотя, возможно, и он понимал, что этим обрекает себя на смерть.
Удивительное самопожертвование: собака, ради жизни человека. Многим людям это было не понять, и не под силу сделать всего один решительный шаг за грань жизни. И, возможно, что и сам хозяин не смог бы так же геройски поступить, как его пёс Полкан, не счёл нужным!
Мощнейший удар десятиметрового удава его чудовищной головой, что кувалдой, обрушил Полкана на месте.
Пёс отчаянно взвизгнул, и искалеченный заелозил по земле. Изломанное тело не слушалось его.
Он так и лёг обречённо рядом со своим хозяином, прикрыв свои огромные от боли глаза. Пёс был полностью готов к смерти:
