-1-
Валентина Александровна медленно брела по заснеженным, засыпающим улицам. Она с усталостью и равнодушием смотрела на обгоняющих её прохожих, торопящихся домой после трудового дня. Они были заняты своими мыслями, проблемами, иногда радостями. У каждой своей жизни, и каждому не было совершенно никакого дела до другого. Под ногами разъезжался подтаявший, грязный снег: после внезапных сильных морозов вдруг наступило кратковременное потепление.
Валентина Александровна с грустью вдыхала влажный городской воздух и, закидывая назад голову, пыталась сквозь смок выхлопных газов рассмотреть на небе звёзды. Она не торопилась домой. Там её никто не ждал. Любимый сын немногим больше года служил в армии. Он писал не часто, но письма были очень ласковые и никогда не содержали в себе плохое. «Милый мальчик! – думала женщина. - Всё щадит меня. Как будто я его не знаю».
Первые письма пришли на удивление быстро. Они были весёлыми, с шутками, но Валентина Александровна плакала над каждым: можно обмануть кого угодно, но не мать. Между строк она прочитала, как сын тоскует по ней и как мечтает отоспаться. А ещё ему очень хочется сладкого. Мать снова и снова перечитывала его письма. Она знала их наизусть, каждую буковку, каждую точечку. Она гладила их и целовала, словно ласкала сына. Она очень ждала его, каждую минуту думала о нём. Каждый вечер мать желала сыну спокойной ночи, каждым утром – удачного дня.
Валентина Александровна много работала, мечтая скопить побольше денег: они очень понадобятся сыну, когда он вернётся. Он рачительный мальчик и распорядится ими разумно. Открыв почтовый ящик и с грустью убедившись, что он пуст, Валентина Александровна поднялась в квартиру.
Однокомнатная «хрущёвка» хранила в себе чистоту и уют. Светлые обои с нежно зелёными с золотыми цветами визуально увеличивали её. На старой, но крепкой мебели в определённом порядке стояло много цветочных горшков с комнатными растениями. Хозяйка любила своих зелёных питомцев. Просыпаясь рано утром, ещё лежа в постели, она обводила их ласковым взглядом, и те, отзываясь на доброту, дарили ей радость цветущими бутонами и красивыми оттенками лепестков.
Валентина Александровна устало опустилась на диван. Тот тихонько мяукнул под ней, приглашая прилечь и отдохнуть. На рядом стоящем журнальном столике лежал альбом с фотографиями сына. Она часто перелистывала его, вспоминая прошедшие события в жизни Глеба. Валентина Александровна помнила всё, что только может запомнить материнское сердце. Вот фотография, когда сын пошёл в школу в первый раз. Маленький, с огромным ранцем за спиной, очень внимательно смотрящий в объектив фотоаппарата или на жизнь? А эта фотография напомнила о лыжных соревнованиях в шестом классе. На фоне леса и сугробов с лыжами в руках он выглядел маленьким, но достаточно крепким мальчиком. Девятый выпускной класс. Она окликнула его и запечатлела на пленке, когда сын повернул в её сторону голову. Он улыбнулся. В его удивительных глазах светилась радость и доброта. Не имея ни шевелюры волос, ни бровей, ни ресниц, Глеб обладал выразительными и очень красивыми глазами, в которые не трудно было, потеряв разум, влюбиться. Они и звали, и завораживали, и, в то же время, его взгляд мог укротить и подавить, ему хотелось подчиняться и ни в чём не спорить.
А вот и первая фотография из армии. Сколько раз Валентина Александровна поцеловала её при получении! Не счесть! Он стоял у какого-то обелиска серьёзный и одетый в шинель на вырост. Забавный и самый любимый.
Закрыв фотоальбом, Валентина Александровна поднялась и направилась на кухню, но замедлила шаг у комода. На нём в деревянной рамке стояла старая фотография, на которой была снята группа пятилетних ребятишек и две женщины в белых халатах. Валентина Александровна любила её: именно с того дня, когда она была сделана, всё и началось.
Так получилось, что личная жизнь Валентины Александровны не сложилась. Она никого в этом не винила, так как понимала, что проблема кроется в ней самой, но какая – не осознавала. Родить себе ребёнка не могла по состоянию здоровья, поэтому и решила устроиться в детский дом воспитателем, благо имела педагогическое образование.
Её группа готовилась к празднику «Золотая осень», когда нянечка шёпотом сообщила, что привели нового мальчика, и его надо встретить. Валентина Александровна поднялась в кабинет директора, где обычно знакомят вновь прибывших детей с воспитателями, и уже затем они отправляются по группам.
Это был очень маленький мальчик. Ему было пять лет. Худенький, в плохой одежонке, совершенно лысый, даже бровей и ресниц не было. Он смотрел на новую тётю, как затравленный зверёк. Мальчик был очень некрасив, но он стал самым прекрасным для Валентины Александровны. Не из-за жалости. У паренька были удивительные глаза. Большие и чистые. В его детском взгляде уже чувствовалась внутренняя сила. Именно в те минуты Валентина поняла, что нашла сына.
Усыновить мальчика Валентина Александровна не смогла из-за бюрократического крючкотворства, но она каждые выходные, праздники, каникулы забирала его к себе. Она не захотела менять место работы, чтобы быть поближе к своему Глебушке. Малыш был отзывчив на доброту и скоро назвал её «мама Валя». Прошли годы, и из некрасивого мальчика вырос (пусть!) некрасивый, но очень хороший молодой человек. Глеб стал отрадой, гордостью, надеждой для мамы Вали.
Глеб, окончив школу, выучился на автослесаря. Проработав несколько месяцев в сервисе, куда мама Валя, обзвонив всех знакомых, помогла устроиться, ушёл в армию.
Рано утром Валентина Александровна проснулась с тяжёлым предчувствием. Материнское сердце-вещун пророчило беду. Встав с постели, в одной ночной сорочке она подошла к маленькому, сделанному с любовью, иконостасу. Женщина какое-то время смотрела на образа, и на глазах наворачивались слёзы: «С Глебушкой несчастье». Перекрестившись, женщина с верою зашептала:
- Отец Вседержитель, отведи от сыночка моего Глеба несчастье, помоги ему, укрепи дух его, пошли помощь, если она необходима, избавь от ранений, напрасной гибели. Матушка, Царица Небесная, накрой Своим Материнским покровом сыночка моего Глеба, не дай свершиться беде, схорони его от супостата.
Её сердце стонало от не проходящей тоски. Она потеряла счёт времени, непрестанно взывая о помощи небесных покровителей. Чем она могла помочь своему сыну? Только своей всесильной материнской молитвой.
_
- Держись крепче! – кричал Глеб своему товарищу, хватая его за руку и пытаясь вытащить через люк. – Быстрее! Засасывает!
БТР затягивало в гиблую трясину.
Экипаж, высадив десант и получив новый приказ, должен был прибыть в кратчайший срок к месту назначения.
- Проскочим через болота! – принял решение командир БТР лейтенант Зубов, складывая карту и пряча её в планшет.
- Товарищ лейтенант, разрешите обратиться?
- Разрешаю, сержант Зырянов, – командир повернулся в сторону Глеба, механика-водителя.
- Я думаю, что болота ещё не промёрзли, холодов сильных не было, можем застрять.
- Отставить! Выполнять приказ! – гаркнул Зубов. Он мечтал о повышении по службе. Это в дальнейшем облегчало поступление в Академию и рост карьеры.
Механик-водитель рванул рычаг, и машина, тронувшись с места, запрыгала по бездорожью к намеченной цели. Оставалось около пяти километров до места прибытия, когда транспортёр, пересекая очередную опасную трясину, резко осел и стал сползать с небольшого островка.
Инстинкт самосохранения заставил командира, забыв об экипаже, открыть люк и выскочить наружу. Он в паническом страхе видел, как бездонное чрево болота с аппетитом поглощает машину, словно бегемот крошечный кусочек пирога. Страх гнал его дальше. Спрыгнув на броню, он быстро перескочил на большую кочку, торчавшую сзади БТР.
Глеб схватился за ручку водительского люка, но, оглянувшись назад, увидел, что стрелок, его друг Сергей Медведев беспомощно тряс головой, одной рукой растирая ушибленное место, а другой, шаря по внутренней обшивке, пытался сориентироваться относительно выхода. «Видимо, Серега здорово хрякнулся, если координацию потерял», - мелькнула мысль. Глеб, перенаправив Медведева ближе к центральному люку, выкарабкался наружу. В десантное отделение хлынула болотная жижа, и БТР дал ещё больший крен.
Глеб перескочил с брони на большую кочку, мерно покачивающейся на поверхности ледяной воды. Обнаружив, что Сергей так и не вылез из машины, выругался:
- Да что он там, в носу ковыряется что ли?
Механик понимал, что через несколько минут бронетранспортер скроется в чавкающей грязи.
- Эх, была-не была! – Глеб снова оказался на броне машины.
Просунув голову и плечи в открытый люк, он с большим трудом вытащил начинающего приходить в себя Сергея.
- А мы не будем зареветь, а мы будем засмеяться, - бормотал он, перепрыгивая с кочки на кочку и поддерживая оглушённого товарища. Добравшись, наконец, до надёжного островка, на котором спасался лейтенант, ребята облегчённо вздохнули и опустились на землю. На том месте, где только что был БТР, большими пузырями вышел болотный газ.
- Успели, - проговорил Глеб, с грустью рассматривая булькающее месиво, и взглянул на командира.
Тот с ужасом взирал на место гибели вверенной ему машины: лейтенант вдруг понял, что это болото могло стать их братской могилой.
- С пробужденьицем! – хохотнул Глеб, когда Сергей окончательно пришёл в себя. – Как вам бодрящая ванна с целебной грязью?
- Меня обманули! В этой грязи недостаточное содержание цинка и магния! – недовольно поджал губы Сергей, подыгрывая шутке. – Я буду жаловаться! Дайте мне книг жалоб!
- Отставить! – с раздражением рявкнул командир. – Шуты гороховые! Устроили тут балаган. Приказываю в кратчайший срок прибыть в пункт назначения!
- Разрешите бегом? – усмехнулся Глеб.
_
На следующий день Сергея госпитализировали с воспалением лёгких.
Дни тянулись нудно и медленно. В отделении было очень чисто и нещадно пахло лекарствами. По коридору деловито сновали медсестры, вызывая больных на процедуры, а те при любой возможности пытались заигрывать с красавицами.
Медведев выздоравливал медленно. Кого-то из его палаты выписывали, кого-то переводили в другое отделение. Иногда поступали новенькие. Несколько суток солдат отсыпался. Когда спать не хотелось, играл в карты с соседями, читал, иногда писал письма или просто болтал с ребятами. Глеб навещал его каждый день, рассказывая новости и свежие анекдоты. Ночью, когда не спалось, Сергей вспоминал своё детство, родной дом, отца с матерью, с разрывающей сердце тоской думал о своей жене Алёнушке. События прошлого года яркими картинами всплывали в его памяти.
_
Вокзал. На перроне толпа народа. Из репродуктора звучали марши.
- Строиться! – команда офицера, сопровождавшего новобранцев, заставила чуть утихнуть гул голосов, но затем этот гул усилился с новой силой. Кое-где слышался сдавленный женский плач. Молодые парни, одетые в телогрейки или старые куртки, взяв рюкзаки и вещмешки, обнимали провожающих их родных.
Сергей с трудом оторвал от себя
