Кукла колдуна

кабинет Люция и проверить, нет ли там чего, способного открыть странности происходящего.
Отпросившись, вроде как по делам личного характера, я скользнул по знакомому пути, стараясь избегать встреч с вездесущими големами. Они, вроде как, не общались со своим создателем, но бережёного бог бережёт. Колдун, в это час, обычно курил кальян в особой комнате, так что кабинет должен был быть пуст.
Я осторожно зажёг свечу на столе и принялся обыскивать комнату. Каждый лёгкий треск догорающих в камине углей, заставлял вздрагивать, а тяжкие шаги големов, в отдалении, вызывали озноб на коже. Тем не менее, я продолжал открывать ящики, перебирая содержимое.
Не знаю, что собирался отыскать, но поиски оказались тщетны. Ничего, что могло бы пролит свет на странности с Лиарой. Какие-то пыльные бумаги, осколки тусклых камней, сломанные письменные принадлежности и коробки с сушёными травами – ароматизаторами кальяна. На столе лежали книги Парацельса, Хортулана и Де Виллановы, но, судя по всему, последний раз их открывали очень давно. Единственным томом, которым Люций очевидно пользовался часто, оказался гримуар магии, с целой кучей закладок.
Одна из них крайне заинтересовала меня столбцом имён, чем-то напоминающим одно другое. Закладка отмечала раздел любовных приворотов и это оказалось действительно интересно. Так вот, что чёртов колдун использует! А потом я повнимательнее взглянул на список имён и оторопел: последним стояло моё.
Как это понимать? Проклятый чернокнижник перечислил всех воришек, которых ему удалось извести? Я ничего не понимал.
- Что ты тут делаешь?
Люций стоял на пороге кабинета и щурясь, смотрел на меня. Его лоснящаяся физиономия выражала не раздражение, а скорее – насмешку и торжество. Мы поиграли в гляделки, а потом алхимик отступил в сторону.
- Пошёл вон! Ещё раз сунешься, проведу процесс тригурации без предупреждения. Проваливай.
Я собирался поговорить с Лиарой о найденном гримуаре после ужина, но чёртов колдун, видимо, догадался о моих намерениях и что-то подмешал в пищу. Стоило мне наполовину опустошить бокал вина и невероятная сонливость затуманила разум. Не помню, как добрался до своей комнаты, где и провалился в чёрный мрак, без сновидений.
А время оказалось упущено безвозвратно. Лиара изменилась, до неузнаваемости. Она слушала речи Люция с открытым ртом, задавала ему льстивые вопросы и даже попросила проследить, всё ли она правильно делает. Пару раз в её речи проскользнули нотки восхищения великим мастером, который позволил ей работать под его началом.
Во время же работы произошла совершенно дикая штука. Когда Лиара трудилась с алуделем, алхимик подошёл к ней сзади и положил ладони на бёдра девушки. И та, которая прежде не могла, без дрожи, терпеть присутствие толстяка, покорно снесла его похотливые прикосновения.
Стоило Люцию удалиться по делам, я тронул девушку за плечо.
- Лиара, что с тобой? Ты в порядке?
По бледному лицу словно пробежала волна, стирающая безвольное выражение, а с глаз сползла дремотная пелена. Девушка внезапно залилась слезами и прижалась к моей груди.
- Волк, милый Волк! Я не понимаю, что со мной происходит! Я словно погружаюсь в серое болото и никак не могу вырваться из липкой трясины.
Я рассказал о вчерашних поисках и находке гримуара. Лиара задумалась, а потом горько усмехнулась.
- Чёртов ублюдок пытается превратить меня в свою марионетку. Судя по всему, он использует для этого время сна. А я то думаю, почему запоры, которые я накидываю вечером, утром оказываются отперты. Волк, дорогой, оставайся со мной сегодняшней ночью. Не дай превратить в покорную куклу. Обещаешь?
Так мы и порешали.
Во время ужина я не съел ни крошки, а вот девушка слегка надкусила яблоко, но оказалось достаточно даже такой малости, чтобы вызвать непреодолимую сонливость. Ну что же, не страшно: я то спать не хотел. Уложив Лиару в постель, я сел рядом и принялся ждать.
- Волк, - сонно пробормотала Лиара, - Не отдавай меня. Я люблю тебя, Волк…
Чёрт, да я бы теперь умер, но не позволил Люцияю навредить любимой!
Так мне казалось.
Глубокой ночью гобелен на стене вспыхнул, точно его озарили солнечные лучи. Фигуры мужчины и женщины совершенно отчётливо выделялись на бледном фоне и я, ошеломлённо, осознал, что у женщины – лицо Лиары, а у мужчины – Люция. С омерзением я сорвал картину со стены и бросил ан пол.
Колдовской свет погас, а Лиара подскочила на кровати, незряче вглядываясь во мрак. Потом девушка тихо прошептала:
- Только что Люций целовал меня. И это было так сладко…
Ну всё, больше ждать нельзя! Даже моё присутствие не способно остановить магию толстого колдуна. Весь этот проклятый дом пронизан его могуществом, значит нужно увести Лиару прочь, даже если это означает лишиться возможности получить противоядие. Жизнь любимой дороже моей жизни.
- Подожди немного, - я поцеловал девушку в лоб, - Я только заберу свои вещи.
Времени ушло совсем немного, но когда я вернулся, постель оказалась пуста. Проклятие! Куда она могла пойти? Огромный особняк, наполненный таинственными алхимическими премудростями, оставался большим загадочным лабиринтом для незнакомца, который прожил в нём меньше недели.
К счастью, я успел запомнить неповторимую смесь ароматов Лиары. Соединение душистых вод и загадочных ингредиентов образовало своего рода дорожку в воздухе, которая ещё не успела рассеяться. Оставалось лишь идти по этому эфемерному следу, стараясь не отвлекаться на пугающие запахи лабораторий Тригеструма.
Путь мой окончился в огромном зале, куда вела винтовая лестница, освещённая холодным синим светом, исходящим от прозрачных шаров, которые торчали из пастей крылатых демонов, украсивших стены. Под потолком большого помещения пылало ослепительное жёлтое пламя, в свете которого я хорошо различил уродливых атлантов, подпирающих свод, амвон с аналоем, где лежал знакомый мне пухлый том колдовского гримуара, большое ложе, застланное алым покрывалом и…
В центре помещения Люций, в пышном парчовом халате, жадно целовал, прильнувшую к нему, Лиару, а его руки скользили по спине, в тонкой ночной рубашке, словно два омерзительных паука. Услышав мои шаги, колдун разжал объятия и девушка безвольно опустилась на колени у его ног.
- Я ждал тебя, - на блестящей физиономии цвела злорадная ухмылка, - Мне нужен был свидетель, который зафиксирует миг моего торжества. Можешь лицезреть, как конъюнкция обратится в концепцию. Осталось совершить ритуальное соитие, сведя меркурия и серу воедино и эта тварь станет моей покорной рабой, готовой выполнить любое пожелание своего господина.
- И зачем тебе это? – угрюмо спросил я, ступая в зал, - Исключительно ради удовлетворения похоти?
- И это тоже, - он захихикал, сложив руки на груди, - Разве это не миг окончательного торжества над поганой семейкой? Её брат убит, отец лишился разума, а сама она станет моей рабыней, послушной марионеткой того, кого ненавидела и презирала. Но это ещё не всё. Мой неблагодарный учитель вплотную приблизился к созданию эликсира бессмертия, но, в силу своей ущербной ограниченности, не смог понять смысла последнего ингредиента.
- И каков же он? – я остановился в нескольких шагах, рассматривая тяжело дышащую Лиару. Кажется, она ещё пыталась сопротивляться.
- Плод концепции, дитя двух алхимиков, ребёнок, которого родит она, - толстый палец указал на девушку, - От меня.  Я растворю плод в соке ликвации и получу желанный напиток. Каждый год эта покорная рабыня станет приносить дитя, продлевающее мою жизнь до бесконечности.
Обратить свободолюбивую девушку в безмозглую несушку, рабу жуткого монстра, пожирающего своих детей, подобно Кроносу? Страшнее участи не пожелаешь и врагу. Я поймал взгляд Лиары, в котором медленно таяла надежда на спасение. Ну что же, у меня было оружие, способное поразить алхимика и пришло время пустить его в дело.
Увидев кинжал Лиары, Люций не испугался, как я думал, а залился тонким отвратительным смехом. Потом залез в карман халата и достал закупоренную колбу, где сверкали крупинки, меняющие цвет каждое мгновение.
- Знаешь, что это? – спросил Тригеструм, - Именно так выглядит внутренняя сущность любого голема: его мысли, желания, воспоминания; всё то, что я посчитал нужным вложить в голову искусственного человека. Это, кстати – твоя.
Кажется моё лицо отразило недоумение, потому что Люций вновь принялся кудахтать.
- Да, да, мой тупенький Волк, самый искусный из моих големов! Я уж постарался, чтобы ты получился симпатягой, способным покорить глупую девицу, даже вложил в тебя глаза её дохлого братца. Однако же, наглое создание вздумало угрожать творцу? Никчемная кукла пытается поднять руку на меня? Значит, пришло время с ней распрощаться.
Прежде, чем я успел что-либо предпринять, колдун вытащил пробку и насмешливо глядя на меня, высыпал порошок на пол.
И не осталось ничего.
Я стал сосудом абсолютной пустоты, без желаний, воспоминаний и мыслей. Эта пустота могла лишь наблюдать, как толстый человек листает старую книгу, а коленопреклонённая девушка жалобно смотрит…
Нет! Что-то осталось. Что-то моё. Наполняющее холодную пустоту, тёплым светом любви. Это была моя собственная любовь, забота и беспокойство о судьбе Лиары. И это позволило мне сдвинуться с места и подобно ожившему мертвецу, шагать вперёд, пока спина в парчовом халате не оказалась в пределах досягаемости кинжала.
В последнее мгновение, Люций обернулся, но удивление алхимика оказалось так велико, что он не стал сопротивляться, когда клинок вошёл в его грудь, навсегда остановив чёрное сердце колдуна.
Я же стоял и смотрел на неподвижное тело толстяка. Силы оставили меня и лишь тихий огонёк продолжал пульсировать где-то, глубоко внутри.
Потом меня повернули и я увидел серые глаза, с которых исчезла колдовская пелена; лицо, точно ясное небо, усыпанное звёздами веснушек и губы, которые шептали:
- Любимый, пошли. Настало время начать новую жизнь.