Призвание

   Вся его жизнь была сублимирована в литературу. Тело давно уже мало что значило. На неподвижном, ничего не выражающем лице жили одни глаза. Замечательное изобретение – управление нанесённой на экран клавиатурой при помощи взгляда, позволяло ни от кого не зависеть и ни о чём не заботиться. Наведённые на литеру в течение двух секунд зрачки – выбор буквы. Чуть смеженные или приподнятые веки – изменение размеров шрифта. Быстрое моргание – закрепление результата. Конечно, всё происходило медленнее, чем хотелось бы, но он никуда и не торопился. Служенье муз не терпит суицида. А спешка – своеобразный суицид, необдуманное убийство времени.
    Он писал тонкие, лиричные рассказы, увитые гроздьями воздушных фантазий. Иногда, под настроение, удавались ему и ужасы, не просто леденящие кровь, но кристаллизующие глубины костного мозга тех, кто был в состоянии телесно воспринимать реальность. На перископически отзеркаленном окне над его ложем отображался цветущий альпийский луг, меняющий краски в зависимости от времён года. Но куда красочнее, ярче, многограннее был его внутренний мир!
    Родственники давно перестали посещать ограждённый прозрачным куполом пансионат в предгорьях удалённого от сердцевины цивилизации края Земли. Да и зачем? Уютно жужжащий робот-уборщик прекрасно справлялся с очисткой и стерилизацией помещений, равно как его высокотехнологичные собратья – с упразднением всего ненужного, касаемого биологической жизни, с перекачиванием по трубочкам в урочные часы питательного раствора и утилизацией элементарных отходов жизнедеятельности. Ничто не отпугивало от уютного ложа прилетающую на свидание с возвышенной душой музу.
   Даже когда небо над цветущим лугом прорезали уходящие за горизонт острые горящие траектории ракет, когда глухие сейсмические волны коснулись основания уединенной обители, бодрствующий жилец был невозмутим в своей повседневной просветленности. Пожухла под горячим ветром трава, трещины отдалённых горных массивов закурились подсвеченным лавой пепельным дымом. Новизна перископического кино заставляла неусыпающим образом скользить зрачками по буквам клавиатуры. Всё это лишь служило вящему вдохновению и не смущало ищущей невиданных литературных форм души.
  Постепенно првычные корреспонденты перестали выходить на связь. Первым – убелённый сединами язвительный рецензент из большого далёкого города. Затем – прящущийся за аватарой жилистого приручённого животного филолог-всезнайка. Наконец, перестала заходить на его страничку смотрящая поверх толстых линз эксцентричная жительница сопредельного, не определившегося со своей судьбой, государства. Даже таинственное существо под именем "Гость" более не проявлялось в списках посетителей аккаунта. На Земле более не оставалось ни одного читателя. Но ему было всё равно.