За окнами по прежнему шумел бесконечный Лондонский дождь, по Пел Мел сновали мокрые кебы, а у актрисы Королевского театра Друри-Лейн Элен Фолкен, появилась новая привычка. Кого бы она не играла на сцене, Клеопатру, Манон Леско или Марицу, она все время добавляла к сценическому костюму, бешено элегантную ридикюль. И хотя композиционно, ридикюли подходили к каждому наряду, но вот соответствие данного реквизита времени, вызывало у режиссера легкие сомнения. Один раз он попытался заикнуться, что Клеопатра не могла носить ридикюль, но получил в ответ такой презрительно-ледяной посыл прекрасных зеленых глаз, что решил больше не рисковать.
Данный предмет туалета, появился у Элен не просто так. Участившиеся последнее время приключения связанные с миссис Хадсон, заставили, как всегда предусмотрительную Элен, принять определенные меры, к усилению мер безопасности. Так как дамские тросточки вышли из моды, а ридикюли вот никогда, Элен приобрела набор из четырех инкрустированных золотом, дамских револьверов Galand Le Novo (ну не Велдог же как у подруги покупать), почему четыре спросит читатель, а по одному в каждую ридикюль. Револьверы соответственно были украшены, рубином, аметистом, изумрудом и сапфиром.
Когда миссис Хадсон, удивилась покупке оружия, то получила следующий ответ:
Понимаешь подруга, ты стала прямо как миссис Марпл, которая куда не приедет, как там сразу же происходит убийство. А так как я хочу по прежнему с тобой общаться, то и оружие не помешает. А то вдруг опять пираты какие-нибудь. Тем более этот ужасный случай с сокровищами Дрейка.
Весь Лондон, уже неделю полнили слухи о найденных в одном из поместий графства Брентвуд сокровищах знаменитого адмирала Дрейка, это было несколько сундуков набитых сокровищами, их повезли в Лондон, но до столицы они не доехали, на дороге остались пустые кареты с обрезанными постромками и перебитая до последнего человека охрана. В городе заговорили о каких то таинственных пиратах, но это были не пираты…
Накануне Рождественской недели, в театре Элен с огромным успехом прошли выездные спектакли, Парижского театра марионеток, но когда гастроли закончились и гости уехали, в театре стали происходить странные вещи.
В любом уважающем себя старом театре есть свои призраки, театр Друри-Лейн, не был исключением. Раз в году, осенью, в ночи, сторожа или припозднившиеся актеры, видели тень, самого Виллиама, нашего, Шекспира. Говорили, что Автор Гамлета, ищет актера, который когда то вышел на сцену, в одноименной роли и пьесе абсолютно пьяным и понес такую отсебятину, что во время трагического монолога «To be, or not to be», зал буквально рыдал от смеха.
Но сейчас , даже во время репетиций, откуда то с колосников слышалось громкое хихиканье, а на верхней галерее, актеры видели даже фигуры марионеток, со сверкающими зелеными глазами. Над сценой начинался огромный, трехэтажный чердак, захламленный за десятки лет так, что превратился в настоящий лабиринт обыскать который самостоятельно, было не реально, плюс его облюбовали театральные кошки. Хозяин театра, мистер Пайквик, был человеком приземленным и считал это все происками конкурентов. Он попросил помощи в Скотланд-Ярде и помощь прислали, в виде молодого субинспектора, который на свою беду был весьма подвержен мистике. Так что, когда, бдительный инспектор, обходя сцену перед репетицией, услышал сверху кошачий мяв, он разрядил в колосники весь барабан своего Веблея, причем настолько удачно, что перебил тросик груза, который не замедлил упасть на данного же инспектора.
Еще через два дня, во время генеральной репетиции пьесы Мария Стюарт, сверху, прямо на сцену, стала опускаться марионетка величиной почти в человеческий рост. Мария Стюарт выхватила из ридикюля револьвер и всадила марионетке две пули в голову, после чего марионетка унеслась назад на колосники, а когда туда, после понуканий хозяина, наконец, залезли сторож и двое рабочих сцены, то ни марионетки, ни веревок, там и следа не было. Как вы конечно поняли, уважаемые читатели, Марию Стюарт играла Элен Фолкен, и именно она обратилась за помощью, к своей лучшей подруге, миссис Хадсон.
Холмс и Ватсон, опять были в разъездах и миссис Хадсон с радостью занялась делом, которое она не без причины, считала своим призванием.
Наборами грима и прочей маскировки из арсенала Холмса, миссис Хадсон владела в совершенстве, визитная карточка, какого то попечительского совета по продвижению морали у неё была из старых запасов, и посему миссис Хадсон превратилась в скучную спесивую леди, в качестве которой и поехала в театр.
Чепец и вуаль очень удачно завершал ансамбль и в театре её никто не узнал. Швейцар открывающий тяжелую дверь перед важной дамой, был всё-таки театральным швейцаром и поэтому не смог не пошутить. В ответ на вопрос леди, о том, как мол прошел день, он ответил – « Сегодня у нас скучный день миледи, уже полдень, а еще ни разу никто не стрелял».
Хозяин лично проводил представительницу Попечительского фонда по театру, показал ей свою гордость – театральный буфет, где властвовал бывший повар Персидского шаха Шамиль-хан, отставленный от дворцовой кухни за то, что готовил настолько вкусные пирожки с вишней и самсу, что жены шаха стали излишне полнеть (излишне, даже по восточным понятиям). Да и у остальных обитателей дворца, даже во время заседаний кабинета министров, от доносившегося с кухни запаха самсы, мысли были только о еде. Ну а дальнейшее расследование показало, что нечто, с внешностью марионеток, действительно пребывает в театре.
Театр этот, и без призраков выделялся оригинальностью, хозяин периодически приглашал весьма известных, а иногда и не стандартных режиссеров и авторов, да и сам грешил сценой во всех ее гитиках. Например сейчас, в спектакле «Антоний и Клеопатра», участвовала лошадь, Клеопатру естественно играла Элен Фолкен и она несколько насторожено относилась к домашним животным большого размера. Но Петербургский граф, военный атташе русского посольства, подарил Элен лакомство, которое для любого коня и особенно из рук такой красивой женщины, по его словам, заменит и родной табун и родную мать. Это была подсоленная горбушка русского ржаного хлеба. Разобравшись с лошадью, Элен решила разобраться и с хозяином театра и привести его очередной стресс...
На генеральном прогоне спектакля «Антоний и Клеопатра», Элен вышла на сцену в костюме пиратки, причем напрочь отказалась его менять, ибо только таким образом, по ее словам, можно показать трагизм и авантюрность судьбы Клеопатры. Стресс удался на славу.
Миссис Хадсон, обойдя театр в виде Попечительницы, ускользнула от сопровождения, и что бы проверить кое какие свои мысли, примерила увиденный в костюмерной военный мундир королевы, и верхом на одолженной у Элен лошади проехалась по коридорам театра.
Актеры привычные уже к костюмам и призракам, просто не обратили на нее особого внимания, лишь некоторые из массовки, с опаской кланялись. Что нельзя было сказать о полисменах и давешнем субинспекторе. Бобби* очумело выпучивали глаза и отдавали честь, а давешний , раненный субинспектор, увидев всадницу, уронив челюсть на пол, даже не заметил рожи марионетки в отдушине под потолком. Миссис Хадсон, сделала для себя очередные выводы, переоделась, вернула лошадь на место и вышла из театра. Стоявший на улице Лейстред, её не узнал и даже не заметил. Он самозабвенно орал на констебля, о том, что его интересует, куда делся Тоби, который опять потерялся, и наверняка где то в этом сумасшедшем театре, а про лошадей-призраков, констебль может рассказывать своей бабушке.
А миссис Хадсон, весьма заинтересовали вентиляционные ниши в коридорах. Раз в них появляются физиономии марионеток, значит они как то туда попадают. Миссис Хадсон, конечно, как истая британка, допускала существование призраков, но благопристойных, в элегантных саванах и начищенных цепях, но ни как ни в вентиляции. Она обошла вокруг театра и увидела наружную вентиляционную отдушину в стене, взрослый человек туда вряд ли мог пролезть, а вот марионетка или скажем подросток вполне. На земле возле стены, миссис Хадсон заметила кстати детские следы и еще кое что. Этим кое чем оказался окурок сигары. Осталось сложить два и два, а это дало один знаменатель – карлики! И тут помочь могли только мальчишки Холмса. Миссис Хадсон, вызвала к себе их старшего – Уиггинса и описала цели и задачи задания. Незаметно наблюдать за наружными вентиляционными отверстиями театра, запоминая все, что там происходит. И когда разведка вернулась, мозаика стала складываться, но не хватало еще несколько фрагментов. И по сему она назначила срочную встречу, с Элен Фолкен, в их любимой кондитерской Maison Bertaux в Сохо.
Итак на лицо был заговор, осуществляемый бандой карликов, которые переодевшись мальчишками, проникали через вентиляцию в театр. Целью было запугать некую группу посетителей театра, но явно не ко всему привычных актеров. Пока напуганы только полицейские и больше посторонних людей в театре не наблюдается (кроме условно-посторонних зрителей разумеется, но их как раз, марионетки не пугают). И тут Элен выдала новость, которая несколько добавила ясности. Оказывается, тот же антрепренёр, что привозил из Франции театр Марионеток, везет в Лондон антрепризу, «Цезарь и Клеопатра», - и ты представляешь дорогая, их Клеопатру будет играть какая то француженка, и это в моем театре, плюс эти негодяи, везут с собой декорации и какой то дикий механисьен, включающий золотой пьедестал Клеопатры, ценой 20 000 золотых франков. Они его тут соберут, а потом увезут назад в Париж - .
Эти французы, с презрением сказала Элен. Они всегда все усложняют, а потом проигрывают Ватерлоо. Да и что можно ждать от людей, запивающих лягушатину, плохо перебродившим виноградным соком. Элен, недолюбливала французов вплоть до того, что как то на бале-карнавале в Букингемском дворце, бравый, причем британский генерал, сэр Персиваль, (решивший, что красивые актрисы, должны обожать исключительно французскую кухню), попытался угостить актрису блюдом из лягушачьих лапок, обложенным свежими устрицами, и чуть было не пострадал при этом физически. Его спасла только миссис Хадсон, успевшая перехватить руку Элен, с серебряными щипчиками для устриц. Как сказал, сэр Перси, так страшно ему было, только в юности, под огнем русских пушек, при Балаклаве, и что он никогда не мог и подумать, что серебряные щипчики для устриц, могут быть в женской ручке, не менее опасны, нежели русская казачья шашка. Причем после этого инцидента, генерал стал верным почитателем таланта актрисы и не пропускал ни одного её спектакля.
Миссис Хадсон прервала подругу жестом и тихо сказала: - «В театре устраивается шум и балаган, что бы окружающие к этому привыкли, потом в театр завозят громоздкое оборудование, его собирают, разбирают и потом его увозят. А не затем ли, что бы под шумок что-нибудь вывезти из Англии ?».
Посмотрев друг на друга, подруги одновременно воскликнули – « Дрейк».
Официант, которому послышалось слово «дринк», немедленно принес двум леди по рюмке шерри, за что был вознагражден двумя же
|
