Калигула. Предисловие.

в сам процесс движения, настолько активно, насколько позволяли ему немалые возможности. Заметим, что в первую очередь Сенеке обязаны мы значительной переделкой истории первого века нашей эры.
Автор «Нравственных писем к Луцилию» был непростым человеком. Во многих энциклопедиях можно прочесть о том, что Сенека-де был идеологом сенатской оппозиции деспотическим тенденциям первых римских императоров, борцом с абсолютизацией власти. Но факты говорят об обратном.
При малолетнем воспитаннике своем, Нероне, был единственным фактическим властителем Рима на протяжении семи лет. Владел немыслимым состоянием: триста миллионов сестерциев. Был консулом. И это человек, который утверждал:
«Пусть привлекают других и война, и курульные кресла,
Все, что лелеет в себе тщетную радость свою.
Почестей я не ищу; быть бы частью народа простого
И до последнего дня днями своими владеть».
Потом оперился его воспитанник. Воспитанник, которого хорошо учил Сенека, оказался прекрасным учеником. К власти его тянуло не меньше, чем воспитателя. Поступки воспитанника вызывали недоумение и ужас в Риме.
«Высоконравственный» учитель, философ-стоик, оказался обыкновенным трусом; когда его косвенно заставили поучаствовать в убийстве его высокой покровительницы, Агриппины, любовником которой он был – он поучаствовал! И лично писал позорное письмо императора в сенат, оправдывающее сей поступок. Трудно представить себе более «нравственное поведение» философа-стоика.
Говорят, Сенека оставил все свое состояние Нерону, удалился от дел в знак протеста. А что же ему оставалось?! Все равно бы отняли, он своего воспитанника знал лучше, чем кто-либо другой. Это была попытка откупиться, которая не удалась.
Смерть Сенеки, на наш взгляд, это не что иное, как восторжествовавшая справедливость. Стоик долго шел на поводу у собственной трусости, потворствуя выходкам Нерона, идя на непозволительный компромисс. И стал жертвой этой самой трусости. Зная Нерона, трудно предположить, что он убил в Сенеке свою совесть, как трактуют это многие историки. Убивать-то и нечего было тому, кто так спокойно расправился с собственной матерью. В полной мере перенял воспитанник от воспитателя умение лицедействовать; способность говорить о высоком, творя низкое…
Мы нашли ряд фактов, которые позволяют сделать логичное предположение: Луций Анней Сенека был отцом Нерона, или предполагал, что мог им быть.  Об этом – в следующей книге.
А вот о том, что заставило Сенеку расправиться с историей своего века, следует написать уже сейчас.
Личные взаимоотношения с императором Клавдием складывались у него весьма непросто. В самом начале правления Клавдия за дворцовую интригу был отправлен Сенека  в ссылку на Корсику, на восемь лет. В числе прочих обвинений было обвинение в любовной связи с Агриппиной, матерью Нерона. Она только вернулась из ссылки, куда отправил ее Калигула; была возвращена дядей, Клавдием. К Сенеке новоявленный император отнесся, как видим, менее благосклонно.
Но даже не эта ссылка, весьма болезненная для Сенеки, основная причина его ненависти к Клавдию. Руководствовался философ и завистью человека небесталанного к человеку безмерно талантливому.
Сам он, Сенека, из всадников, Клавдий – урожденный патриций. Сам он из Кордобы, покоренной римлянами, Клавдий из сабинян, которые стояли у истоков создания Рима. Клавдий великий историк, Сенека ею не владеет, его стезя – малые формы. Клавдий у власти, которая принадлежит ему по крови, Сенека к ней только прилипнуть пытается, через Агриппину, женщину; через продажный сенат. Клавдий успешный полководец, Клавдий покоритель Британии, что не удалось даже Цезарю и Октавиану, он прекрасный политик, Клавдий знает языки, Клавдий владеет логикой и математикой так, что выстраивает теорию игр. Клавдий занимается орфографией, он лично тушит пожары, он женится на Агриппине, к которой неравнодушен Сенека.
Просто Моцарт и Сальери по Пушкину! И стоик не устоял! Только в руках у Сальери был лишь яд. А возможности Сенеки после смерти императора Клавдия были не ограничены, как говорилось выше. Он сделал все, чтоб вычеркнуть из истории Клавдия.
Книги Клавдия уничтожаются, его нововведения предаются забвению. Его памятники разрушаются. Даже монеты с его изображением переплавляются. Его имя осмеивается. Его деяния оплевываются. И вот, один из самых великих властителей Рима действительно вычеркнут из истории.
Что же касается Калигулы, он вовсе не был основной мишенью Луция Аннея Сенеки. Просто он был племянником Клавдия. Просто являл собой полную противоположность воспитаннику последнего. Философ поступал как некоторые недалекие родители, оправдывающие таким образом свое дитя, что бы оно ни делало: «Мой еще не самый плохой! Вы посмотрите, что другие-то вытворяют!». И старался, описывал то, что было и чего не случалось. Оправдать Нерона, очернить Калигулу, вот в чем видел свою задачу Сенека. Говоря словами профессора Энтони Баррета: «Образ Калигулы как чудовища сложился уже ПОСЛЕ его правления и стал следствием идеологических интервенций...».
Историческая наука, как любая другая, опирается на факты. Только здесь факты извлекаются из исторических источников. Тонкости перевода, тонкости отношения пишущего к описываемым событиям, стремление подвести под определенную идеологию: сколько препятствий к тому, чтоб факт предстал только фактом! Голым, не трактуемым вкось и вкривь. Как писал об этом Гумилев: «В каких бы выражениях ни было сказано о поражении, допустим, русских на реке Калке – факт не изменится и убитые князья не воскреснут. Для нашего анализа достаточно такого перевода и даже следует ограничиться именно им, чтобы иметь возможность взвесить все pro et contra беспристрастно».
В ходе работы над своей книгой мы тщательно собирали подобные «голые» факты; накапливали, сверяли по источникам. И на основании таких фактов строили предположения. Да, они не совпадают с общепринятыми, зато  укладываются в канву событий, описанных историками, зато они логичны. Потом прибегли к литературному описанию того, КАК это могло быть на самом деле. На нынешнем уровне наших знаний, теперь, когда мы прожили с Калигулой всю его жизнь, от колыбели до последнего удара мечом, нам не страшно спорить с такими авторитетами, как историк Светоний или литератор Камю…
Что из этого получилось, – судить вам, дорогие читатели…