У меня защемило сердце, и я поспешил отвести от неё взгляд, но она почему-то опять подошла ко мне, и мягко уткнулась носом в ногу.
Вздохнув, я посмотрел в её умные, печальные глаза, и с трудом удержал уже потянувшуюся к её голове руку. Прости, Собака, но не буду я тебя гладить, и совсем не потому, что мне этого не хочется.
Сейчас ты для меня просто собака, и пока ничего нас не связывает. Я не хочу стать предателем, подарив тебе мимолётную ласку, а вместе с ней и надежду – призрачную надежду обрести друга-хозяина, и новый дом. У меня уже есть две собаки, и ты со своими щеночками-звоночками мне не нужна.
Я знаю, что ты не бездомная, и пока не примкнула к собачьей стае, надеясь, что ещё вернуться в опустевший дом твои хозяева. А они, наверное, уже и забыли о тебе, благоустраиваясь в новой квартире, где ты оказалась лишней.
Замечательная программа по переселению из аварийного и ветхого жилья для тебя стала трагедией. И сколько таких "бесхозных" твоих сородичей бегают сейчас по посёлкам города, сбиваясь в стаи, и всё больше наглея от ощущения свободы и безнаказанности. Уже не только по ночам они гоняются за велосипедистами и теснят к заборам одиноких прохожих. Не раз мне приходилось отгонять беснующуюся свору от женщин и детей, идущих с продуктами из магазина. Теперь собаки уже не ждут подачек, а нагло требуют дань у тех, кто имел однажды неосторожность откупиться от них чем-нибудь съестным.
У собак прекрасная память, они знают, кого можно терроризировать, а с кем лучше не связываться. Мне они пока подчиняются, и с неохотой, огрызаясь, уходят – знают, что в особо агрессивных я могу и камнем запустить. Но это пока – с каждым месяцем их становится всё больше, всё увереннее они чувствуют себя в противостоянии с человеком…
Именно в противостоянии, потому что одичавшая собака не друг человека – она живёт по звериному закону, или Закону Стаи, в котором главным пунктом является выживание.
Голод – одна из главных движущих сил, и, в конце концов, он может вынудить такую собаку применить оружие, которое всегда при ней, против человека. Впрочем, не против любого человека – люди ведь разные бывают, и животные это понимают.
Недалеко от меня живут две соседки-пенсионерки.
Одна, сама живя впроголодь, подкармливает бездомных собак и кошек кашами из дешевых круп, которые она может купить на свою скудную, нищенскую пенсию.
- А что делать? – плача, жаловалась она мне, - они же голодные, мне их так жалко…
И поэтому два раза в день приносит она на пустырь за магазином кастрюльку с простенькой едой.
Завидев кормилицу, собаки бегут навстречу, и устраивают вокруг неё хоровод со скачками и формально-показушным лаем на случайных прохожих – понимают, что хлеб нужно отрабатывать.
Рядом с ней, задрав хвосты и прижимаясь к ногам, бегут молчаливые кошки. Собаки сейчас их не обижают, потому что кормилица этого не любит. А может быть потому, что привыкли к ним, как к собратьям по несчастью…
Конечно, этой "подкормкой" такую ораву не насытить, но в борьбе за выживание даже ложка каши или кусок хлеба – неплохое подспорье. Остальное они находят на мусорниках, в чужих дворах (своих-то нет!), и у сердобольных или трусливых прохожих.
Но, какая бы трудная жизнь у этих животных ни была, если она продолжается, то срабатывает один из главных жизненных инстинктов: продолжение рода…
- Ты представляешь, Фроська четырёх котят принесла, и ведь, сволочь, больше месяца где-то в сараях их прятала! Что же делать-то с ними, они ведь жить хотят! – соседка с надеждой смотрит мне в глаза, и опять катятся слёзы по её щекам.
- Гена, может возьмёшь себе котёночка, а? Посмотри, какие они хорошенькие!
Я отвожу взгляд в сторону и качаю головой:
- У меня уже есть два кота, но я поспрашиваю у работниц на фабрике, может кому-нибудь и нужен котёночек.
-Да-да, ты уж поспрашивай, там людей много работает, - женщина кивает головой, и её взгляд светлеет: - может и пристроим малышей…
Другая соседка держит коз. Несколько лет назад у неё была всего пара козочек, в которых она души не чаяла, а теперь в её стаде их десятка три. Живут они вместе с ней, занимая половину барака, но такой комфорт козам на пользу не идёт. Им нужно бегать по камням, по асфальту, чтобы сбивать постоянно растущие копыта, а на мягкой подстилке их копыта отрастают на десятки сантиметров, забиваются грязью, и там начинается воспаление.
Узнал я об этом несколько лет назад от самой соседки.
Вначале я обратил внимание, что некогда агрессивный её козёл присмирел и возгордился: перестал бегать со стадом на пастбище, и ходил по пустырю как на параде, высоко вскидывая передние ноги. Спустя некоторое время он вообще перестал ходить, начал ползать по пустырю на коленях. Копыта его отрасли сантиметров на двадцать-тридцать, выгнулись, и стали похожими на турецкий ятаган. На мой вопрос, что за беда приключилась с животным, соседка обстоятельно ответила, и попросила меня укоротить козлу копыта.
Больше часа мы с сыном делали козлу "педикюр" с помощью ножовки и сапожного ножа, сами замучились, и измучили бедное, обезумевшее от страха, а может и от боли животное, которое нам пришлось связать и привязать к дереву. И хотя "обрезание" козлу мы сделали неплохо, на ноги он так и не встал.
- У него же в ногах воспаление продолжается, больно ему, вот и боится он на ноги становиться, - объяснила через несколько дней соседка и, вздохнув, добавила обречённо: - Придётся продолжать ему по два раза в день антибиотики колоть…
И ничего я не смог ей сказать или предложить, потому что мои предложения были бы для неё заведомо неприемлемыми.
Эти животные фактически стали членами её семьи, поэтому ни о продаже, ни, тем более, о заклании их не могло быть и речи. Я даже не видел, чтобы она продавала молоко своих коз, по-видимому, оно шло на "внутристадное потребление". Впрочем, часть его, наверное, перепадает тем же бездомным собакам и кошкам, не зря ведь они возле её двора прижились, заодно охраняя вторую кормилицу с её стадом.
А стадо её всё продолжает увеличиваться, ведь по биологическому закону, если у животных нет смертельных врагов, и есть достаточная для их воспроизводства кормовая база, численность этой популяции увеличивается в геометрической прогрессии.
Вот и приходится женщине, попавшей в капкан своей жалости, все свои силы и средства направлять на увеличение этой кормовой базы.
Каждый год в конце зимы она грозится в сердцах перевести своё стадо, потому что ни сил уже нет, ни здоровья такую ораву содержать. Но весной появляется травка, и решимость её тает как воск.
И вновь цокают по асфальту копыта её питомцев, бегущих на пастбище. И вновь тащит она на себе из балки огромный мешок с травой для своих ползунков-инвалидов, которых сейчас уже с полдюжины. Ползая по пустырю, они объели всё, что можно, и даже то, что казалось невозможным: я не представляю, как они могли обгрызть на кустах шиповника кору, усеянную двухсантиметровыми шипами? Видимо, муки их голода пересилили боль от такой трапезы, и трудно представить, что причиной страданий этих животных стали любовь к ним и жалость их хозяйки…
Очень давно я прочитал фразу, что самые жестокие люди – люди сентиментальные. Сначала я не поверил этому, и даже возмутился, но прошли годы, и постепенно я убедился в справедливости этого высказывания.
Очень часто наша сиюминутная жалость оборачивается в будущем страшной жестокостью или даже бедой. Но мы, как правило, не хотим заглядывать в будущее, даже вполне предсказуемое: пусть будет комфортно и приятно сейчас, а о будущем лучше не думать. Но будущее-то всё равно становится настоящим, и, в конце концов, выросшая и окрепшая за прошедшее время Проблема может так "уклюнуть в попу", что мало не покажется!
Для моих сердобольных соседок эта проблема стала крестом, который они добровольно взвалили на себя. Но ведь есть и жалостливые бабульки, которые искренне возмущаются жестокостью и бессердечием тех, кто топит слепых котят, а сами, едва их котятам исполнится месяц, подбрасывают их к магазину, к дверям редакции газеты или к проходной фабрики – авось, да подберут подкидышей! По принципу: "с глаз долой – из сердца вон!", они проблему, которую сами создали, спихивают на других, совершенно незнакомых, и к этой проблеме совершенно непричастных людей.
Да, некоторых подкидышей подбирают, пристраивают родственникам и знакомым, но не всем малышам везёт. И гибнут несчастные "невостребованные" под колёсами автомобилей, от зубов собак, умирают, крохотные, от голода и холода…
Посмотрели бы такие "жалостливые" на страшные "подснежники", появляющиеся весной из под снега на пустырях и мусорниках! Попытались бы представить, что пришлось испытать перед смертью беспомощному малышу, которого выбросили, как ненужную вещь! Смогли бы после этого они назвать свой поступок милосердным?
…Стоявшая рядом со мной женщина зашелестела пластиковым пакетом, и собака мгновенно насторожилась.
- Иди сюда, горемыка, - женщина достала из пакета бутерброд, и протянула его собаке: - бери, ешь!
Собака подошла к женщине и осторожно, очень аккуратно взяла из её руки кусок хлеба с колбасой. Отойдя от остановки в сторону, она положила его на землю и, зажав между передними лапами, начала есть. Я даже удивился такому "интеллигентному" её поведению, ведь собака была голодна, и должна была проглотить этот кусок, не разжёвывая.
Подобрав с земли крошки, собака легла и положила голову на передние лапы, глядя на нас слезящимися глазами.
У меня опять защемило сердце, и колючий комок сдавил горло. Вспомнилось стихотворение нашей поэтессы Соломеи, в котором она описывала почти такую же ситуацию:
Он жил под лавкой старой остановки -
Забытый кем-то добрый, верный пёс.
Из-под неё смотрел он на кроссовки
Сквозь пелену глаза застлавших слёз.
Он не скулил и никогда не лаял,
И благодарно мёл асфальт хвостом,
Когда добряк из человечьей стаи
Делился с ним обычным пирожком.
Он долго ждал и бесконечно верил -
Не истечёт его собачий век
Под этой лавкой. Люди ведь не звери.
А где-то есть тот главный человек,
Который был не другом даже - Богом,
Но не дано собаке было знать,
Что он ушел совсем, промолвив строго :
"Сейчас вернусь!" (Добавил хлестко - Ждать!!!)
Он ждал его, но так хотелось следом
Рвануть за ним со всех собачьих ног...
Псу не дано узнать, что был он предан,
Что человек - несовершенный Бог.
" />К остановке подъехал автобус с яркой надписью на боку: "Gloria Jeans", и мы начали в него заходить. Я посмотрел в окно на собаку: она сидела на остановке и, вытянув шею, пристально смотрела на дверь автобуса.
Собака ждала своего Бога…
Она не понимала, что была им предана, потому что не знала, что такое предательство.
Собака просто не способна предать своего Бога, даже если этот Бог несовершенный…
"Она не понимала, что была им предана, потому что не знала, что такое предательство".
Прочёл и вот о чём вдруг подумалось мне...
Это какая-то редчайшая аномалия, что в земном мире живых существ без разума, появился вдруг человек разумный.
И вот этот человек, полный сострадания, которое не существует у других животных, страдает сам и несёт страдание другим животным, нарушая принцип естественного отбора в природе. Творец должет бы наделять разумом либо всех, либо никого на Земле.