итальянской мебелью. На стенах бы висели картины с Дрезденской галереи, а вместо ржавой селёдки, не в обиду будет сказано, на столе в хрустальной посуде горкой была бы выставлена чёрная и красная икра, а в бокалах был бы налит французский коньяк!" Выдавая сокральные цитаты, Пинхас не забывал подливать водку, при этом, доливал он только себе, так как содержимое, бокалов потенциальных сватов оставалось без изменения. После посещения прокурорской четы, Пинхас почувствовал, что статус его самого, а значит и членов его семьи не соответствует подобающему уровню, дабы сродниться с семьёй прокурора. Поэтому, последующими его шагами было отправление сына в военное училище, где получив звание офицера, его новенький китель сольётся в толпе офицерских кителей отпрысков прокурорского дома и окружающей этот дом среды.
Но если будущее Мони уже было как то определено, то будущее среднего сына было под вопросом. Его средний сын Зяма был тонкой и пламенной натурой. Для Зямы, в начале его жизненного пути, главным авторитетом в семье был старший брат. Зяма пытался подражать ему во всём, при этом обязательно старался взять над ним реванш, кладя на алтарь богине Гибрис весь свой природный потенциал, окованный её страстной властью. Пока старший брат, в лоне военного училища, корабкался к вершине советской аристократии, Зяма, не справившийся с программой средней школы, поступил на курсы радиотехника и перешёл для получения аттестата в вечернюю школу. Одним из любимых увлечений Зямы была еврейская самодеятельность, где проявив талант танцора, он вышел на тропу охотника за прелестями слабого пола, которые ласкали взор частичной оголенностью партнёрши и максимальной её приближённостью к танцующему партнёру. Встретив на своём пути рыжеволосую красавицу Фаничку, Зяма всем нутром проникся её природными прелестями и был допущен во все уголки её прекрасного тела. Однако и здесь рука Пинхаса не замедлила оставить печать главного контролёра качества потенциальной невесты, сопоставляя количественные возможности её семьи. Порочная цепь соитий, без наличия контрацепции неопытными любовниками, была разорвана очередным тайным посещением семьи "потенциальной невесты" Пинхасом и высылкой непутёвого отпрыска в Даугавпилское военное училище. Но и здесь, средний брат взял реванш над старшим, вовремя поняв, что поставил не на ту лошадь, несущую еврейского ездока по ухабистому русскому бездорожью в сторону крутого безвыездного обрыва. Бросив училище и поступив в Вильнюсское отделение Каунасского политехнического института, Зяма познакомился с Рэйзл. Её женская харизматичность, острый ум и высокий интеллект, остановили на себе внимание плетущегося в хвосте знаний выпускника вечерней школы. На сей раз выбор сына удовлетворял качественно – количественные запросы Пинхаса. Собирая разведданные о семье Меламед, Пинхас через друзей своих знакомых вышел на бывших однополчан шестнадцатой литовской дивизии, в которой воевал глава семьи Меламед. Пинхаса меньше всего интересовало героическое прошлое отца потенциальной невесты, однако его очень привлекал образ бабушки невесты. Нет, вы только не подумайте, что бабушка невесты, годившаяся Пинхасу по возрасту в матери, могла заинтересовать его как женщина. Из "достоверных" источников информации, до Пинхаса дошли слухи, что бывшая жена известного до войны в Литве ювелира, является наследницей и обладательницей заветного мешочка, содержимое которого обещает не безбедное существование её потомков. Сыграв свадьбу, молодые поселились в доме родителей молодой жены. Попав к тёще на харчи, молодой студент почувствовал весомую разницу между рационом, который без ограничения предоставляла любимому сыночку его мама и скромному меню, которым довольствовался Зяма в семье родителей жены. При этом, он ощущал на себе недвусмысленные взгляды домочадцев, особенно в момент поглощения молодым и здоровым организмом дополнительного дефицитного куска, с таким трудом, доставаемого главой семьи по большому блату. Молодой семьянин, чтобы не ударить лицом в грязь, днём грыз гранит науки, а по ночам разгружал вагоны, довольствуясь случайным заработком, который слёзными каплями вливался в кувшин семейного благосостояния. Изучая принципы диалектического материализма, им тяжело воспринимались постулаты социализма, которые сами того не ведая, воплощались в жизнь в семье молодой жены, а именно: "От каждого по возможностям и каждому по труду!". Хотя по отношению к дочке и внучке, семья придерживалась сугубо коммунистического принципа: "От каждого по возможностям и каждому по потребностям!" Единственной радостью к концу недели, для начинающего супруга, были мгновения волшебного превращения молодых в одну плоть. Но и путь к любимому телу молодой жены, был омрачён семейной традицией "пожеланием спокойной ночи дочке и внучке", именно в момент, когда молодые, приняв душ, оказывались на семейном ложе, готовые к исполнению семейной обязанности. Не успев начать любовную прелюдию, без стука в дверь, в комнату молодых вваливалась "дорогая тёща", у которой процесс пожелания спокойной ночи тянулся без малого полчаса. При этом, обсуждались моды, причёски, новости у знакомых и родственников. Уставшее за неделю молодое тело, начинало погружаться в глубокий сон, который превосходил потребность соития. В некоторых случаях молодому супругу удавалось победить накрывающую его ауру сна. Дождавшись пока тёща покинет комнату, закрыв за собой дверь, он быстро шёл к желаемой цели с давно заряжённым крупным снарядом орудием. В момент достижения самых заветных ворот, в комнату без стука вваливалась бабушка жены, которой совсем не мешало оттопыренное зонтиком одеяло со стороны внучатого зятя и его перекошенное от злости лицо. В эти незабываемые мгновения, оставаясь в приподнятом настроении, Зяма в душе вспоминал “добрым словом” мам дорогих домочадцев. Разговор с молодой женой на тему “посягательства на половую автономию молодой семьи” не нашёл выхода из создавшегося нетерпимого положения. Но не зря же молодые изучали в институте историю партии. И молодой человек не преминул воспользоваться грандиозным опытом революционных масс, решив продемонстрировать протест против посягательств на личную территорию. В один из последующих вечеров, “дорогая тёща” по прывычке без стука, резко открывая дверь в спальню молодых, застывает как лотова жена, правда, к великому сожалению зятя, не превращаясь в соляной столб. Её взору предстал волосатый монстр, с большой извиленой посреди большой головы, обрамлённой светло-коричневым отверстием на макушке, операющейся на две волосатых ноги, между которыми болтались первичные половые признаки, выдававшие в монстре самца. Несколько минут взяло тёще узнать в волосатом монстре собственного зятя, который, не меняя положение тела, упёрся головой в подушку. Рядом с монстрообразным зятем, невозмутимо читая книгу, лежала, накрытая одеалом по грудь, дочь. Она вела себя так, как будто происходящее вокруг неё не имело к ней никакого отношения. “Хаим, иди скорее сюда и посмотри на эту картину!” – завопила не своим голосом на идиш тёща. В комнату быстрым шагом, опережая зятя, заскачила мама тёщи. Подойдя поближе к кровати молодожёнов, она возмущённо пропела: “Посмотрите, он даже не обрезан!” Со стороны салона в проёме двери, появился хозяин квартиры. Послушайте мама, сказал он уставшим голосом, вы не на приёме у равина, и если вам в вашем возрасте бесплатно показали х-й, это не значит, что на вас возлажили обязанность определять его кошерность. Фрумэлэ возьми под руку мать, отведи её в салон и возьмите под язык волидол. А тебе стрептизёр я скажу следующее: “Мне интересно, как ты думаешь смотреть своими глазами в наши глаза после того, как в них отразилась твоя жопа!?” Тесть вышел из спальни и закрыл за собой дверь. “Ну что?” – спросила Рэйзл, “ты одержал победу над оккупационным внедрением на территорию нашей половой автономии, или мы оказались без места проживания?” Зяма вернулся к своим родителям, и молодая чета встречалась только в институте, снова превратившись из мужа и жены, просто во влюблённую пару. Что до еврейских родителей, то они со своей стороны не позволили разрушить молодой очаг еврейского счастья, и в скором времени, молодые въехали в собственную четырёхкомнатную кооперативную квартиру. Ведь не зря говорят : "Если не откроешь дверь нищему, придется открыть её врачу!" Или как сказал рэб Пинхас: "Лучше отсыпать с мешочка, чем быть засыпанным в саване."
