Где это произошло? Наверное, на Земле. Ведь других обитаемых планет не знаем, несмотря на байки про НЛО.
Когда? Скорее всего, в 19 веке. На юге России. Тогда по великой империи бродили талантливые, но бедные музыканты. Никто не называл их “звездами”: звёзды на небе. А среди богатых людей добродетелью считалась именно доброта.
- Ей, пацаненок, откуда ты взялся? Не о тебе речь, иди своей дорогой!
- Я не дитё, мне двадцать лет стукнуло!
- Что ж ты такой худой и… На ребенка похож?
- Тише. Слышите? – музыка.
Ой! – а история-то уже началась. Не стану мешать.
Вышел парень в поле (где коров пасут) и стал наигрывать услышанный мотив траве и цветам. Потом ударил в полную мощь, всё потому что его простая скрипка сильно отличалась от господской, на которой исполнялась та мелодия. Отличалась материалом струн, да и настроем тоже (впрочем, автор не образован музыкально и может ошибаться в деталях). Не получалось поначалу, но с каждым разом становилось всё лучше и лучше. Наконец, зазвучало.
“Орфей!” – сказала ромашка. Ибо скрипка поёт, а не играет. Исполнитель был бы польщен, услышав подобную похвалу. Но он не знал, кто такой Орфей. Да и слова затерялись в шелесте ветерка.
Наш герой зарабатывал на хлеб в местном ресторане. Чем? Конечно же, своим искусством. Подвыпившие клиенты любят танцы. Надо же разогнать алкоголь, накопившийся в крови. Их желания и ублажал артист. Он работал в оркестре, но совсем недавно ему позволили выступать индивидуально. В перерывах.
В тот ресторан приехал помещик. Проводили его в отдельный кабинет.
Долго ли, коротко, однако собрался уже уходить богатей, но тут вышел скрипач. И онемел зал. Как встал со своего места барин, так и стоял. По обширному помещению, кое-где задымлённому табаком, душноватому, несмотря на открытые окна (всё происходило в конце мая) полились божественные звуки, которые заворожили юношу, когда тот проходил мимо местного театра.
Сколько длился ступор, не знаю. Но публика снова захотела плясать. Дворянин же сел на недавно покинутое кресло, подозвал служку и что-то шепнул.
Посетитель приказал позвать исполнителя к себе! Официант нашел солиста и, торопясь, объяснил, где находится, якобы недовольный, гость.
“Ну как?” - волновались товарищи, когда посланец вернулся к стойке бара (появился и распорядитель).
“Нормально… Похвалил. И денежку пожаловал”.
“Ух ты!” - удивились все.
Только не сказал детинушка, держал слово данное (по наивности и прирожденной правдивости) то, что просил никому не говорить завсегдатай: велел господин назавтра прибыть к нему домой в определённое время (знать, опытен и осторожен недавний сановник, недаром борода седа: не желал завистников облагодетельствованному).
Приоделся молодой человек, в назначенный час подошёл к усадьбе. Провели его в библиотеку.
“Надо же, комната какая! У нас хата меньше. А книг-то, книг-то сколько… Да светло: окна большие,” – думалось бывшему крепостному. Не сразу увидел он владельца, занимавшего кресло в углу, в тени.
О чем они говорили? Это был не совсем понятный мне язык. Русский часто прерывался неким “Там-трам-там-там-там…”, при том руки собеседников выписывали необычные фигуры, то похожие на движения дирижёра, то… на зигзаги молнии: быстро, еще быстрее, как можно быстро, и вдруг – подобные дланям пластичной балерины, изображающей лебедя (и у мужчин, оказывается, тоже получается!).
Выяснилось, что визитёру известна нотная грамота. Тогда на стол легли испещрённые этими таинственными значками фолианты, и разговор стал более эмоциональным.
Ну, не заточен я по этой тематике, потому отвлекся и даже несколько раз зевнул. И не заметил, когда и почему визави аристократа взялся за свой инструмент.
О! – с данной композицией я уже знаком. Только диву даюсь: какую же память надо иметь для её воспроизведения!
Послушав немного, я занялся неотложными делами, а когда снова вернулся к сюжету, приём уже закончился и наш талант спешил домой.
- Почему бы тебе извозчика не взять?
- Так я ж – босяк! Вон, ботинки снял, налегке иду: берегу…
- Чем же дело завершилось?
- То, что я играл во дворце пана: известное Вам и ошеломившее меня произведение, оказалось только частью шедевра. Видите книгу? – это полная версия! А еще, его превосходительство мне скрипку подарить изволил и наказал всенепременно быть к нему в конце августа.
Да, откушать вместе с ним предлагал, но я отказался… Стеснительно: манер не знаю, дескать, повели, господин, с дворней обед накрыть, так сподручнее.
- Откуда же ты про манеры знаешь?
- И он о том же спросил. В ресторации наблюдал.
Шелестит космос планетами, звёздами, галактиками, установив им свои законы… Философы утверждают, что есть только пространство, в котором всё движется.
А время придумали мы, чтобы охарактеризовать изменения во вселенной? Относительность проявляется хотя бы в том, что здесь: у нас – действительность, а в представленном повествовании уже заканчивается лето и надо, как приказано и обещано, снова посетить благодетеля.
Не пускают привратники деревенщину: “Не велено нам оборванцев принимать!” Обидно, однако, ведь самое лучшее надел…Что ж тут поделаешь? А, вот: достал хитрец инструмент и заиграл. Да, да! – то самое, знакомое.
Прибежал запыхавшийся лакей. Скоро так… Не ожидал.
Новый оборот на этот раз принял разговор в усадьбе. С каждым из нас случаются неожиданности. Предложил вельможа учёбу в консерватории. И как предложил! Не откажешься… Начал было возражать раб Божий: “Нет, не могу, я человек свободный: пожелаю, перелечу в любое место, а если там не понравится, то и другое найду…” Где там: “И слушать не хочу!”
Так и оказался простак в учебном заведении на полном пансионе*. Как ему жилось? Трудно. Много “доброжелателей” нашлось. Посредственность завистлива. Да, кроме того он еще и благородством не вышел. Манеры по началу тоже страдали. Ну, это - наживное.
Пансион пансионом, а осваиваться непросто в почти неизвестной дворянской среде. Начал подрабатывать на разных мероприятиях. Ах, какой скандал случился! Чуть не исключили. Пришлось покровителю вмешаться и предоставить новоиспеченному студенту еще и денежное содержание.
В чем отличие бытия разумной твари от симфонии? На расстроенном инструменте (рассудке) достойно жизнь не исполнишь. К сожалению, совесть, то есть гармония, не всегда критерий правоты, и многие “выдающиеся” личности на проверку таковыми не являются. Именно незаметные, казалось бы, люди становятся творцами истории, оплотами морали и нравственности. Такие, как здесь.
“Ничего себе! – подумает читатель: Это меценат-то - человек незаметный!”
Отвечу: “А Вы бы могли назвать того великого вождя, при котором впервые изобретено колесо?
Вот видите. Даже имена самых выдающихся мировых лидеров (хотя, чаще всего не они заслуживает памяти потомков, а мастера) скрыты в потёмках истории”.
Я даже имен действующих лиц не спросил и события описал только мазками. Ведь это рассказ. Возможно, когда-нибудь он развернётся в повесть или даже роман. Не знаю.
Между тем курс наук в консерватории был окончен (опять великая относительность!). Осень на дворе, листья только-только, да и то кое-где, желтеть начали. И тепло. Даже жарко иногда.
А, вот и он (главный ЛГ)!
- Здравствуй, давний… Ой, недавний… В общем, молодой человек! Как живёшь-можешь?
- Нормально…
- А почто грустный такой?
- Да благодетель не встаёт… Нога распухла, говорят – тромб. Дай Бог, музыка поможет. Он большой знаток и любитель. К нему тороплюсь: авось подниму!
- Удачи!
Не успел я (автор) оглянуться, как ночь настала, подозвал извозчика, только сел, а тут подходит кто-то и спрашивает: “Позволите разделить с Вами путешествие: поздно уже, возницу днем с огнем не сыщешь…”
О! – а это опять он: виртуоз.
- Приветствую! Что-то мы с тобой подозрительно часто встречаться стали!
- Здравия желаю! – он весело приподнял цилиндр с модной низкой тульей и выпуклыми, но не сильно закругленными полями.
Всё в этом мире вершится по воле Бога! Послал Господь попечителю моему некого иноземного мудреца: китайца по национальности, лекаря. С иголками. “Дай, говорит, уколю!”
“Да не верю я вашей ненаучной хитрости!” – отвечает больной. “Веришь, не веришь, а попробовать следует! Как вы говорите: надежда последней умирает. Вон хирурги тебя резать собрались, а тут - чик! И всё!”
“Ну давай, коли!”
Я, когда приехал, бывший страдалец уже гоголем ходил. Вот, милостивый государь и суеверия: та самая неизвестная нам медицина.
Спрашивали утром, как мои дела… В гору пошли! Да – ничто!
А, между тем… Вы, по всему - человек верующий. И поймёте мое огорчение: раньше (когда бродяжничал), я делал на своих струнах невозможное, не зная, что сие неосуществимо. И сгорал от радости.
Сейчас, совершая подобное, переполняюсь гордостью.
Прости меня, Господи!
* Мне удалось выяснить, что пансион в последней трети 19 века не обеспечивался за счет учебного заведения или государства.
Должны были платить родственники или попечители, сумма довольно большая: от 500 рублей и выше, кроме того, такое право было предусмотрено только для членов дворянских семей. Насчет консерватории узнать не удалось, может было сделано исключение (оно всегда случается, не правда ли?). Похоже, что плата за учебу не входила в плату за пансион. В рассматриваемом случае я использовал пример Тараса Шевченко, за которого неоднократно ходатайствовали и заступались знаменитые деятели культуры того времени. Однако, пансион не всегда (а в этом случае особенно, поскольку ЛГ, видимо, приходилось брать дополнительные уроки по различным дисциплинам) обеспечивал безбедную жизнь молодого человека.
“Что такое музыка? Она занимает место между мыслью и явлением; как предрассветная посредница, стоит она между духом и материей; родственная обоим, она отлична от них; это дух, нуждающийся в размеренном времени; это материя, которая обходится без пространства”
Генрих Гейне.
