Больница. Полутемный коридор, который ты вот уже битый час меряешь шагами. Двадцать туда, двадцать обратно. Они отдаются в гнетущей тишине гулким эхом. Ты бы и рада присесть на кушетку и успокоиться, но не можешь. Эти твои шаги туда и обратно – хоть какое-то действие. Тебе кажется, если ты остановишься – остановится весь мир. И все будет плохо, непоправимо плохо…
Наконец дверь операционной открывается. Навстречу тебе выходит хирург в форменной зеленоватой одежде. У него приятное, чуть усталое лицо, добрые карие глаза, в которых ты видишь сочувствие и жалость. И сердце замирает в предчувствии беды…
– Простите, вы ему кто?
– Я? Я… невеста, наверное. Какое это имеет значение? Доктор, скажите, что с НИМ?!
Твой голос непроизвольно срывается на крик, заполняющий на мгновение тишину коридора. Он взрывает эту пронзительную тишину и затухает, умирает, отразившись от бетонных стен.
Жалость в глазах врача становится все отчетливей. Теперь к ней примешивается некоторый испуг… очевидно, за тебя, ибо ты дрожишь всем телом и бледна, как полотно. У тебя трясутся руки, дышишь прерывисто и тяжело, словно после подъема в высокую и крутую гору.
– Простите, мы сделали все, что могли. Но… его больше нет. Слишком много внутренних повреждений, мы пытались…
Далее ты не слушаешь. В висках громовым раскатом бьется: «Его больше нет». Как это – нет? Что значит – нет? Почему – НЕТ?!
И вновь из груди вырывается крик. Жалобный тонкий крик раненого, загнанного в западню зверька. Крик переходит в утробный животный вой. На мгновение ты замираешь статуей, обхватив руками плечи. И смотришь на хирурга остановившимся, пустым взглядом. А потом… Словно тугая пружина разворачивается в твоем теле. Бросаешься на бетонные, выкрашенные салатово-зеленой краской стены. Бьешь по ним кулаками, потом ладонями, ломая ногти, разбивая в кровь костяшки пальцев. Словно твоя боль может его вернуть…
Сильные руки врача подхватывают тебя. К вам бежит взволнованная медсестра со шприцом в руке. Ты чувствуешь, как тонкая игла входит в твою руку, чувствуешь, как вливается в вену успокоительное. И оно действует удивительно быстро… Ты затихаешь, покорно позволяя себя осмотреть. Что-то отвечаешь на вопросы врача, не задумываясь о смысле своих слов. Уверяешь, что с тобой все в порядке. Потому что теперь тебя не нужно чужое сочувствие, не нужна ИХ помощь. Все, что тебе нужно – остаться одной, как можно скорее.
Потом такси отвозит тебя домой. Проходишь в комнату, двигаясь, как автомат, достаешь из верхнего ящика стола альбом с вашими фотографиями. Медленно перелистываешь его, всматриваясь в изображения и вспоминая, вспоминая…
Ваше случайное знакомство. Луна-парк, американские горки. Он оказался твоим соседом по кабинке, но тогда ты не обратила на Него внимания. А потом, когда кабинка рухнула вниз на спуске, словно в разверстую пропасть, ты судорожно вцепилась в Его руку, трясясь от страха. Он накрыл твои пальцы теплой сильной ладонью, ты повернула голову в Его сторону. И увидела самые красивые, самые добрые, самые синие в мире глаза. И в эту минуту вы оба поняли, что ваша встреча была предначертана самой судьбой…
Первое свидание. Ты очень волновалась, не знала, что одеть, как подкрасить глаза и стоит ли вообще их красить. Кое-как ты собралась, и вы гуляли до самого рассвета по ночному городу, держась за руки, словно дети. Вы и разговаривали, и молчали, но даже в этом молчании был свой особый смысл. Вам не нужны были слова. Радость и счастье доставляло уже то, что вы были вместе…
Первый поцелуй. Мягкое касание губ, пахнущих ментоловой жвачкой. И словно ток пропустили по твоему телу. Вы разделили на двоих одно дыхание, стали единым целым, и мир вокруг вас растаял, ушел на второй план. Не было ничего, кроме ваших губ и желания, чтобы этот миг длился целую вечность…
Ваша первая и единственная ночь. Нежность Его рук и губ, ласковый шепот над ухом: «Моя милая девочка… Любимая моя…». Сплетение тел на белоснежных простынях. Яркая вспышка наслаждения, накрывшая вас обоих. Изнеможение и усталость, счастливые улыбки на ваших лицах… Твоя голова покоится у Него на груди, и Он вновь шепчет тебе о любви. Ты понимаешь, что должна что-то ответить, сказать Ему о своих чувствах. Но ты привыкла взвешивать каждое свое слово. И ты сама не знаешь, что чувствуешь к Нему. Тебе хорошо рядом с Ним, спокойно и надежно. Ты твердо знаешь, что Он всегда будет рядом, что ты без колебаний готова доверить Ему даже свою жизнь. Но любовь ли это?.. Ты не уверена…
Теперь-то ты знаешь. В тот самый момент, когда губы хирурга произнесли: «Его больше нет», ты поняла, что любишь Его и КАК сильно ты Его любишь. Но сейчас уже некому сказать об этой любви. Он не услышит тебя. Его нет с тобой рядом, и уже никогда не будет… Finita la comedia. Кончено.
Острая боль в области сердца. Словно кто-то невидимый и злой с размаху вонзил в него нож и поворачивает в открытой ране, наслаждаясь твоими муками. Тебе не хватает воздуха, ты задыхаешься, ловишь его открытым ртом, прижав руку к груди. Из глаз на страницы фотоальбома струятся слезы, тело вновь пробивает лихорадочная дрожь.
«За что, за что, Господи? Почему – Он? Почему не я… лучше бы я…». И ты понимаешь, что это правильно. Именно так. Вот что ты должна сделать, чтобы избавиться от этой невыносимой, иссушающей, выжигающей, уничтожающей тебя изнутри боли. Разве ты сможешь с нею жить?..
Уверенной походкой идешь в ванную. Теперь, когда ты приняла решение, возможность дышать вернулась к тебе, и сердце уже не так ноет. Будто беспредельная тяжесть свалилась с плеч. И впервые за последние полчаса тебе стало легко.
Открываешь кран с горячей водой, берешь с полки отцовскую бритвочку. Маленькое обоюдоострое лезвие в руке теплеет от прикосновения твоих пальцев. «Подожди меня, пожалуйста. Подожди еще немного. Я уже иду к тебе, иду. Мы всегда будем вместе. Не в жизни, так в смерти».
Проводишь лезвием по тонкому запястью. На белой коже слегка проступает кровь. Завороженно смотришь на нее. Медленно, слишком медленно. И с внезапной яростью ты наотмашь полосуешь синеватые прожилки вен, проступающих под нежной кожей. Еще, еще, еще! Снова и снова, превращая собственную руку в истерзанное кровавое месиво.
Вот так. Опускаешь руку в воду, откидываешься спиной на кафельную стену. И блаженно улыбаешься. И ждешь…
* * *
А на следующий день над твое могилой рыдает в одночасье поседевшая мать. Рядом с ней стоит отец, сгорбленный, постаревший словно на сотню лет. Ты не думала об этом, когда так ожесточенно резала бритвой свои запястья. Ты не думала о них, только о себе, о своей боли, о своем отчаянии. Собственное несчастье сделало тебя черствой и жестокой. Желая избавиться от тоски и страданий, ты причинила боль тем, кто любил тебя не менее Его. Была ли ты права? И да, и нет. Ты могла выбирать, но был ли правильным сделанный тобой выбор?..
Возможно, теперь ты вновь со своим возлюбленным – там, где существует иная жизнь, иное бытие. Зависит от того, есть ли вообще жизнь после смерти. От того, верно ли утверждение, что души наши – изначально бессмертны и неистребимы. Если да – то все мы когда-нибудь встретимся ТАМ со своими любимыми. Если нет… не хочется думать об этом, правда? Пусть надежда на благополучный исход остается. Пусть живет в наших сердцах, ибо без этой надежды, без веры в лучшее мы по сути уже мертвы…
